Еще с вечера Тамара собрала все, что можно продать на маленьком базарчике на станции. Творог и сметану укрепила на багажнике, а пластиковые бутылки с молоком поставила в корзину перед рулем. Эти два километра на велосипеде преодолела за десять минут. Торговля здесь всегда бойкая. За час распродалась, причем удачно, выручка выше, чем прошлый раз. Только собралась уходить, как ее остановила женщина из того поселка, где живут родители Жорки.
- Тамара, постой. Я была в ужасе, когда увидела твоего сожителя с размалеванной кралей. Три дня назад заявился. Так вы теперь не живете вместе? Что случилось?
Тамара что-то невнятное пробормотала в ответ со слезами на глазах. Не зря она боится осени. На сей раз ее бросил Жорка.
Все это уже было. И точно также рвется от обиды и боли душа. Слезы. Их не остановить. Слова женщины, как выстрел, эхом отдаются в ее сердце. Ей еще больнее, потому что не поймет, почему и за что. Этот человек оказался таким же, как ее бывший муж Илья, который ушел от нее много лет назад. Неужели в любви есть срок годности и так будет всегда? Или это в Тамарке что-то не так? Почему она сидит и плачет? Почему свои разочарования топит в слезах? Хочется ей встать и уйти в никуда.
Ее сердце отказывается верить, что все в жизни повторяется. Хочется тишины, воздуха и … любви. Надо срочно встать и выйти, уйти туда, где ей легко дышится. И Тамара отправилась к любимому месту на озере. Еще вчера все в ее жизни было прекрасно, а сегодня судьба ей преподнесла опять «подарок». И сама для себя решила, что жизнь одна и она никому не позволит ее ломать. И она не позволит ни одному мужику поступать так, чтобы из-за них из ее глаз лились слезы. Сердце забудет и отпустит обиды. Но уже никогда не будет, как прежде.
По дороге к дому услышала:
- Убили!
Тамара прибавила шаг, навстречу ей бежала тетя Галя.
- Кого убили?
- Ваньку хромого убили!
- Где убили?
- Там около Никитичны валяется, сбегай Тамара к Палычу, а то уже сил нету.
- Ты не паникуй, пошли посмотрим, а потом к Палычу.
- Я сама слыхала, как Степка ему грозил, что убьет, если он не принесет коробок с гаечными ключами.
Подошли они к «телу» Ваньки хромого, около головы маленькая лужица крови. Зная, что нельзя ничего трогать голыми руками до приезда оперативной группы, подняла с земли пакет и начала вытаскивать из-под головы мужчины кирпич. В это время «труп» начал издавать какие-то звуки.
- Тетя Галя, да он пьяный. Споткнулся, видать, и свалился головой на кирпич. Тут за фельдшером надо бежать.
Привела Тамарка Зинаиду, та осмотрела Ваньку хромого.
- Скорую надо вызвать, у него скорей всего сотрясение мозга. Как узнают, что он пьяный, не поедут. Пусть проспится, кровь уже не сочится, заживет, как на собаке. Я по дороге зайду к его жене, пусть вместе с сыном заберут его домой.
Чуть забыла Тамарка про свои переживания. Несколько домов ей осталось до своего двора. Увидела Палыча, решила ему рассказать о случившемся.
- Погоди ты со своим Ванькой, тут у Лукьяновны дом обчистили.
- Как обчистили? А сама-то цела?
- Дома ее не было, ездила к внучке в Себряково. Да и заночевала там. А утром приехала: засов на калитке сломан, замок на двери на одной душке висит, а в дом вошла и с сердцем стало плохо, все перевернуто, разбросано, и пропали ее похоронные.
- Кто же это мог сделать? Есть уже какие-нибудь подозрения?
- Подозрения у тебя, а мне все надо осмотреть, найти какую-нибудь зацепку.
Палыч впереди, а Тамарка следом. Лукьяновна уже пришла в себя, показала место, где прятала похоронные.
- Я же их уже два года собирала с тех пор, как выписалась из больницы. Каждый месяц по тысяче откладываю. Больше пока не получается. Хоронить-то меня некому. Танька-то моя пьет. На что ей меня хоронить? Вот сама и собираю потихоньку.
- Кто-нибудь знал про эти деньги?
- Жаловалась как-то соседке, что некому меня в последний путь проводить, а про деньги ни слова.
- Тамара, ты пойди поспрашивай в магазине, кто с тысячной отоваривался, а я с соседями переговорю, может, кто-нибудь чего видел или слышал.
Сыщик в юбке никаких новостей не принесла, а вот Палычу посчастливилось. Витька видел около двора Лукьяновны машину, то ли семерку, то ли шестерку, издалека в темноте не разобрал, или красного, или бордового цвета.
- Вот теперь нам надо поспрашивать, не видел ли кто такую машину в поселке. У нас-то шестерок нет. Семерка вишневого цвета у Витьки Ильина, но на него даже думать не надо. Никогда не был замечен в воровстве. Когда разворовывали все совхозное, он даже болта не унес.
Ночью только подростки на улице господствуют. Если они ничего не видели, дело – крах.
Теперь уже удача улыбнулась Тамарке. Этот самый Валерка Зайцев, что оборвал цветы у Маньки кривой, сам вызвался ей помочь. И через час сообщил женщине, что на красной машине к Лукьяновне приезжала ее дочь, тетя Таня с каким-то мужиком. Вот те раз. Танька же живет в Себрякове.
Нашли воров они с Палычем, благодаря бдительности жителей поселка. Это дочь Лукьяновны со своим сожителем ее ограбили. Узнала Танька, что ее мать у дочки в гостях, наняла собутыльника, вот он их сюда и привез. Кроме денег, они еще и погреб обчистили, все, что запасла старушка на зиму, вынесли под чистую. К этому времени из тридцати тысяч украденных осталось только восемнадцать. Заявление Лукьяновна писать не стала на дочь. Стыдно ей, что такую дочь воспитала.