17 марта в Санкт-Петербургском Доме писателя прошёл вечер памяти Николая Романецкого, моего старого друга и земляка, ушедшего от нас год назад. Народу было много, вспоминали Николая, вытирали слёзы, улыбались, говорили добрые слова... Человек он был душевный и ответственный, любил как следует поработать и как следует отдохнуть... Я тоже сказал несколько слов о Коле. Ниже - расширенный вариант моего выступления.
Николай Михайлович Романецкий - писатель-фантаст, автор трилогии «У мёртвых Кудесников длинные руки», состоящей из романов: «Убьем в себе Додолу» (1996), «Утонувший в кладезе» (2000) и «Узники утлого челна» (сетевая публикация, 2016), а также дилогии «Везунчик» (2001, 2020), романов «Мир в латах» (1991), «Искатели жребия» (2002) и многих других произведений. Под псевдонимом Николай Романов опубликовал в Лениздате фантастические циклы «Экспансия» (2006-2009) и «Избранник» (2006-2013). Первые попытки писать фантастику предпринимал еще в студенчестве, в ленинградском Политехе, вернулся к ним в 1985 году, тогда же пришел в семинар Бориса Стругацкого.
Дебютная публикация Николая Романецкого - повесть «Третье имя» (сокращённый вариант повести «Сумасшедший в горах») - появилась в журнале «Энергия» в 1987 году, именно с этого времени Николай отсчитывал официальное начало своей творческой деятельности. Трудился редактором, переводчиком. Переводил Роберта Хайнлайна, Терри Гудкайнда, Филипа Дика. Работал под псевдонимами Вс. Езамной, Цицерон-Елисей Наморкин, Син Стэнеймор...
Романецкий был бессменным ответственным секретарем Международной премии имени Аркадия и Бориса Стругацких ("АБС-премии") все четверть века её существования. С октября 2002 года занимал пост ответственного секретаря журнала Бориса Стругацкого "Полдень. ХХI век", а после смерти мэтра в 2012 году стал главным редактором альманаха фантастики "Полдень". Составил и выпустил несколько десятков номеров этого издания. Николай Романецкий - лауреат целого ряда жанровых наград: премии "Аэлита" и премии "Интерпресскон", "АБС-премии", "Бронзовой улитки", премии им. Ивана Ефремова, Беляевской премии, премии "Большой Зилант" и др.
Когда два десятка лет назад я спросил Колю: "Почему случилось так, что фантастика стала твоим приоритетом? Ведь ты её всю жизнь читаешь, пишешь, редактируешь, издаешь?", он ответил: "Сия тайна велика есть... По размышлению, причин, наверное, две. Первая - полет Юрия Гагарина. Вторая - общая обстановка энтузиазма в начале 60-х годов прошлого века. Нам казалось, что мы живем в самой лучшей стране мира, и впереди нас ждут горы бесконечного счастья. Фантастика (в первую очередь, разумеется, космическая) более всего соответствовала этим ощущениям и ожиданиям...".
В нашей беседе Коля вспоминал: "Первой прочитанной мною фантастической книжкой стал молодогвардейский сборник 1959 года «Дорога в сто парсеков», который отец привез из столичной командировки. И по сей день не понимаю, с какой стати он купил эту книжку. Наверное, почитать в дорогу. Полагаю, что прочёл я сборник как раз в 1961-м. Повесть Ивана Ефремова «Сердце Змеи (Cor Serpentis)» потрясла мое воображение. Потом были романы Мартынова, повести Стругацких, первый роман трилогии Сергея Снегова «Люди как боги». В общем, благородный дон был поражен в пятку..."
В 1977 году Романецкий окончил Ленинградский политехнический институт по специальности "инженер-металлург". Во время учёбы играл на сцене Театра металлургического факультета (ТМФ). Двенадцать лет проработал на Балтийском заводе в должностях инженера-технолога, помощника мастера, мастера, заместителя начальника цеха. В мае 1989 года распрощался с производством и ушёл на давно привлекавшую его стезю, связанную с литературным творчеством и фантастикой. Жил в Санкт-Петербурге. Жена, двое детей. Входил в правление Союза писателей Санкт-Петербурга. Скончался 10 января 2024 года на 71-м году жизни...
Я познакомился с Николаем Романецким в самом начале девяностых, и мы сразу же подружились. Так бывает: люди начинают относится друг к другу с симпатией с первых минут знакомства, мгновенно принимают друг друга. Такая же моментально начавшаяся дружба случалась у меня и с другими, но с Колей она не прерывалась до его ухода из этого мира. Кстати, бывает и так, что тебя с первой встречи без особых причин начинают люто ненавидеть, но сейчас не об этом…
Мы с Колей – земляки, оба с Новгородчины: Коля приехал в Питер из Старой Руссы, я – из Любытинского района, к тому же моего младшего брата тоже звали Коля, из-за всего этого я воспринимал Романецкого почти как родственника. А лет через пять после нашего знакомства неожиданно выяснилось, что мы и вправду родня. Однажды в застольном разговоре я вспомнил о смешном названии деревни, где родилась одна из моих бабушек: Мошёнка, Окуловского района. Именно так, через «ё», писалось название этой деревушки (в 60-е годы прошлого века Мошёнку стыдливо переименовали в Заречную). Очень красивое, кстати, место. Одно из почти забытых значений слова «мошонка» (уменьшительное от «мошна») - карман, локация в излучине реки. Коля тогда так и подпрыгнул: "А ведь моя бабушка - тоже из окуловской Мошёнки!". Сомнений не оставалось: мы и вправду – родственники! Ведь в таких небольших селениях обычно все жители находятся в каком-нибудь родстве.
Кстати, Коля в тех местах и родился. Его мама поехала из Старой Руссы, где жила с мужем, рожать к своей матери, той самой бабушке из Мошёнки. Ближайшая больница была в деревне Крутец, там Коля и появился на свет 26 июня 1953 года. Коля вспоминал: "Через полгода отец приехал в деревню, чтобы забрать молодую мать и сына в тот самый провинциальный город, где мне довелось вырасти и закончить среднюю школу. Погода случилась морозная, а путь до станции, где предстояло сесть на поезд, - неблизкий. Запрягли лошадь, погрузили пожитки и сели в сани сами. Выехали вчетвером - был ещё возница. А через какое-то время обнаружилось, что осталось всего трое. Взрослых. Почему из саней выпал закутанный в одеяло ребёнок - одному Богу известно . Срочно развернули лошадь и помчались назад. Ехали долго ли коротко ли, но не опоздали. Дитя не успело замёрзнуть и даже не простудилось. А ещё говорили, что неподалёку на снегу виднелись многочисленные следы волчьей стаи. Однако Маугли я не стал...".
У Коли был спокойный, ровный характер. С ним было хорошо работать и комфортно отдыхать. Про него говорили, что он - человек более чем с пятью "не" (если по Шефнеру): не завистлив, не занудлив, не коварен, не лжив, не жаден, не злобив, не злопамятен, не труслив, не хвастлив... Добрый, доброжелательный, надёжный, честный, порядочный. Не трепач, ему можно было довериться. Я любил с ним посидеть за "рюмкой чая" - Коля был хорошим собеседником-собутыльником и, как я уже сказал выше, почти братом. Это многие могут подтвердить…
Когда волгоградский фантаст, подполковник милиции, начальник городского убойного отдела Сергей Синякин получил в 2000 году в Санкт-Петербурге "АБС-премию" за свою повесть "Монах на краю Земли", мы втроём, после церемонии вручения и фуршета, поехали к Романецкому и продолжили банкет с ночёвкой у него. На следующий день, в процессе лечебной опохмелки я спросил Синякина: "Серёжа, мы с Колей ребята новгородские, спаянные и споенные, а ты-то как так гармонично в компанию вписался?". Сергей, ни слова не говоря, вышел в прихожую, вытащил из кармана своей куртки паспорт, принёс и раскрыл его перед моим носом на странице, где указано место рождения владельца документа. А там было написано: посёлок Пролетарий, Новгородского района, Новгородской области… "Вот так-то, - говорит, - я - дважды новгородский!".
Новосибирский писатель Геннадий Мартович Прашкевич тоже не единожды "вписывался" в нашу компанию. Есть подтверждающие художественные документы. В послесловии к моей книге "Беседы с фантастами" Мартович красочно описал, как мы втроём - Прашкевич, Николай Романецкий и я - совершали марш-бросок по петербургским питейным заведениям... Имеется фрагмент о нас и в повести Прашкевича "Нет плохих вестей из Сиккима" (2008). В изложении Мартовича происходившее двадцать лет назад малость отличается от реальных событий с нашим участием, но какие могут быть претензии к рассказчику-фантасту... Плохонькие фотографии, сделанные тогда моей "мыльницей", подтверждают, что всё примерно так и было, хотя у Мартовича есть и другие феерические версии... Не все они имеются на Дзене, но текст одной из них я здесь выкладывал, там и фото есть. См. мою запись: "Главка про нас из книги Геннадия Прашкевича "Нет плохих вестей из Сиккима".
Коля был гостеприимен и хлебосолен, я множество раз ночевал у него дома, поскольку последняя электричка "от меня сбегала" часто. Он отлично готовил, всегда вкусно кормил. У Николая замечательно получались первые блюда, а я как раз из тех людей, которые могут запросто обойтись без второго, но не без первого... Однажды мы жарили арахис на большом противне и увлеклись разговором, перекалившиеся орехи вспыхнули. Штора рядом тоже запылала, но мы оперативно и героически всё потушили, а орешки всё равно съели.
У Николая замечательные дети, а теперь – и внуки. У меня были хорошие отношения с Надеждой, первой женой Коли. Но что поделаешь, они расстались, сердцу друга не прикажешь… Хотя попытка "приказать" была, и тому тоже есть художественно-документальные свидетельства. Я тогда баловался экстрасенсорикой, и мною сдуру была сделана попытка "вылечить" Колю от его новой любви на склоне лет... Я "лечил" Колю на берегу Финского залива. Ничего не получилось, а отдача сверху была такая, что после этого я сам попал в больницу и чуть не умер. Трое суток в реанимации… Вывод: не стоит бороться с большой и настоящей любовью.... Эпизод, связанный с этим моментом из реальной жизни есть в фантастико-автобиографическом рассказе "Не зря, моя желанная", написанном совместно Николаем и его второй супругой Светланой. Коля в его тексте скрывается под именем Дмитрий Кондратов, а я там выведен, как его друг - критик Евгений Панкратов. Надеюсь, Света простит мне раскрытие прототипов. Давность лет уже позволяет… Рассказ, кстати, вышел в 2016 году в самом первом номере фантастического альманаха "Полдень", возрождённом Николаем Романецким.
В моей книге "Беседы с фантастами" есть интервью с Николаем. В числе прочего друг Коля тогда сказал мне, что его главный принцип - "Жить в согласии с самим собой". Я нашу беседу так и назвал "Николай Романецкий: «Жить в согласии с самим собой…»".
А Коля всегда так и жил...
Ещё о Николае Романецком в моём Дзене:
Главка про нас из книги Геннадия Прашкевича "Нет плохих вестей из Сиккима
Дебютная фантастическая авторская книга. Николай Романецкий
Вспомним Николая Романецкого...
Моё предисловие к "Кормчей книге" Геннадия Прашкевича
Геннадий Прашкевич: «Мир, в котором я всё еще дома»
