Ветер гнал поземку по заснеженному полю. Николай Ватутин в последний раз оглянулся на родной дом. Кто знал тогда, что деревенский мальчишка из Чепухино станет генералом, о котором будут говорить и враги, и друзья? Война нашла его уже опытным штабистом — первым замом самого Жукова.
Июнь 41-го перевернул жизнь страны. Перевернул он и судьбу Ватутина. Тридцатого числа его назначили начальником штаба Северо-Западного фронта. Бумаги, карты, бессонные ночи... Но молодой генерал не просто чертил стрелки на картах — он видел за ними живых людей, измотанных боями солдат, которым нужна была победа. Хоть маленькая, но победа.
И она пришла. 14 июля 1941 года, когда многие считали, что Красная Армия способна только отступать, части фронта нанесли неожиданный удар под Сольцами. Немцы такого не ждали. Танковая дивизия Манштейна угодила в западню, потеряла технику, людей. Первый щелчок по носу хвалёного немецкого стратега. Первый, но не последний.
— Товарищ генерал, думаете, получится? — спросил его тогда начальник разведки, глядя на карту с нанесенным планом операции.
Ватутин молча кивнул. Он не любил громких слов. Результат важнее обещаний.
Удар, остановивший врага
Осень 41-го выдалась холодной. Ленинград задыхался в блокаде. Каждый день промедления стоил жизней. Сидя в промерзшей землянке, Ватутин думал о том, что на кону не просто судьба города — на кону судьба целого народа.
— Чай будете, товарищ генерал? — заглянул адъютант. — Потом, — отмахнулся Николай Федорович, не отрывая взгляда от карты.
16 ноября началось наступление под Тихвином. Бои шли за каждую пядь земли. Солдаты падали в снег, но поднимались снова. К началу декабря Тихвин освободили. Дорога жизни стала надежнее.
Потом было наступление под Демянском. Сто тысяч немцев оказались в окружении. Казалось, еще немного — и котел будет ликвидирован. Но сил не хватило. Немцы прорвались. Горький опыт, который Ватутин запомнил навсегда. Больше он таких ошибок не допустит.
Воронежский рубеж
Июль 42-го. Пыль столбом на дорогах. Жара плавит асфальт. Ватутин теперь командует Воронежским фронтом. Задача — не пустить немцев дальше.
— Каждый дом — крепость, каждая улица — рубеж, — говорил он командирам. — Воронеж должен выстоять.
И город выстоял. Шесть месяцев немцы пытались его взять полностью. Шесть месяцев Ватутин не давал им этого сделать. Пока фашисты вязли в уличных боях, их товарищи под Сталинградом оказались в гораздо более страшной ловушке.
За год войны Ватутин повзрослел. В его глазах появилась усталость, но и что-то еще — уверенность человека, который знает, что делает. Он уже не просто выполнял приказы — он творил историю.
Сталинградский котёл
Октябрь 42-го. Степь уже тронул первый иней. Ватутин возглавил Юго-Западный фронт. Вместе с другими фронтами ему предстояло провести операцию, которая изменит ход войны.
Вечером 18 ноября в землянку к Ватутину зашел член Военного совета. — Как думаете, Николай Федорович, справимся? — Должны, — Ватутин потер покрасневшие от недосыпа глаза. — Иначе нельзя.
19 ноября загрохотали тысячи орудий. Началась операция «Уран». Румынские части рассыпались как карточный домик. Танковые клинья устремились навстречу друг другу. 23 ноября кольцо замкнулось. Шестая армия Паулюса оказалась в котле.
Но Ватутин знал — немцы так просто не сдадутся. И действительно, Манштейн бросил все силы на помощь окруженным. Танки рвались к Сталинграду. Еще немного — и прорвут оборону.
— Держаться! — приказал Ватутин. — Ни шагу назад!
И бойцы стояли насмерть. А потом началась операция «Малый Сатурн». Теперь уже Манштейн оказался под ударом. Его танки повернули назад, бросив Паулюса на произвол судьбы.
Освободитель Донбасса
Мороз щипал щеки. Ватутин стоял на пригорке и смотрел, как колонны его войск входят в Ворошиловград. Женщины с детьми выбегали навстречу, бросали цветы, плакали.
— Хлеб-соль, освободители! — кричали они.
Город был освобожден в ходе операции «Скачок». Ватутин хотел большего — дойти до Днепра одним броском. Передовые части уже углубились далеко на запад. Но Гитлер лично прилетел в Запорожье, перебросил резервы. Пришлось остановиться.
— Ничего, — сказал Ватутин своему начштаба. — Мы еще вернемся. И не только сюда.
Он не бросал слов на ветер. Если что-то обещал — делал.
Курская дуга: дуэль стратегов
Весна 43-го. Земля оттаяла, дороги развезло. Ватутин снова командует Воронежским фронтом. Разведка доносит — немцы готовят наступление, стягивают силы к Курской дуге.
— Нам бы узнать, где главный удар будет, — говорили в штабе. — Там, где больше танков, — усмехался Ватутин.
В Москве считали, что немцы ударят по северному фасу дуги, и усилили Рокоссовского. Но Ватутин нутром чуял — основной удар придется на его участок.
Так и вышло. 5 июля немцы пошли в наступление. Новые танки «Тигр» и «Пантера» казались непобедимыми. Но Ватутин подготовился. Эшелонированная оборона, противотанковые районы, резервы в нужном месте в нужный час.
— Не дать им сосредоточиться! — требовал Ватутин. — Бить по частям!
И его войска били. Несмотря на превосходство врага в технике, несмотря на яростные атаки, немцы выдохлись. Курская дуга стала кладбищем для сотен «тигров» и последней надеждой Гитлера на победу.
Битва за Днепр и освобождение Киева
Осень 43-го. Дожди размыли дороги. Впереди — Днепр, мощная водная преграда. Немцы создали на правом берегу "Восточный вал" — систему укреплений, которую считали неприступной.
— Нам бы патронов побольше, товарищ генерал, — говорили командиры. — Будут патроны, — кивал Ватутин. — И снаряды будут. А пока — форсировать на подручных средствах.
И бойцы форсировали. На лодках, плотах, бревнах. Под огнем. Теряя товарищей. Но прорывались.
20 октября Ватутин стал командующим 1-м Украинским фронтом. Перед ним стояла задача — взять Киев.
— Манштейн ждет нас с севера, — рассуждал Ватутин. — Значит, ударим с юга.
И снова его расчет оказался верным. Немцы ждали удара там, где его не последовало. А главные силы Ватутина прорвались там, где их не ждали.
6 ноября 1943 года Киев был освобожден. Старушки крестились, глядя на входящие в город советские танки. Мальчишки бежали рядом, хватаясь за броню. Солдаты улыбались сквозь усталость.
Ватутин шел по разрушенному Крещатику. Сердце сжималось от боли за этот прекрасный город, за его людей. Но в душе была и радость — еще один шаг к Победе сделан.
Последние победы
Зима 43-44 года. Снег скрипит под сапогами. Ватутин заболел — простудился на студеном ветру. Но продолжал работать. Впереди — операции на Правобережной Украине.
— Не бережете вы себя, Николай Федорович, — говорил ему врач. — На войне себя беречь — людей терять, — отвечал Ватутин.
Под его командованием войска провели блестящую операцию под Корсунь-Шевченковским. Очередной котел для немцев. Манштейн пытался спасти окруженных, но не смог. Его бросили на помощь, а Ватутин нанес удар на Луцк.
— Куда он ударит в следующий раз? — ломал голову Манштейн. А Ватутин уже готовил новый сюрприз.
Роковой день
Конец февраля 44-го. Снег начал таять. Дороги раскисли. Ватутин, как обычно, поехал в войска. Не любил командовать из штаба, хотел видеть все своими глазами.
Машина командующего свернула на лесную дорогу. Внезапно из-за деревьев раздались выстрелы. Бандеровцы устроили засаду.
— Товарищ генерал, ложитесь! — крикнул адъютант, закрывая Ватутина собой.
Но пуля нашла цель. Ранение в бедро. Казалось бы, не смертельно. Но в полевых условиях, без должного ухода, началось заражение.
Врачи боролись за его жизнь. Ампутировали ногу. Делали все возможное. Но судьба распорядилась иначе.
— Мне бы... до Берлина дойти, — шептал Ватутин в бреду.
15 апреля 1944 года сердце полководца остановилось. Ему было всего 42 года. Он не дожил до Победы год и месяц.
Наследие стратега
Хоронили Ватутина всем Киевом. Люди шли и шли нескончаемым потоком. Седые старики, женщины с детьми на руках, бойцы с перевязанными ранами.
— Голубок наш, — плакала старушка в черном платке. — Освободитель...
Такому полководцу, как Ватутин, памятники — не только в камне и бронзе. Его подлинный памятник — спасенные жизни, освобожденные города, мир, за который он отдал свою жизнь.
Говорят, Манштейн, узнав о смерти Ватутина, долго молчал. А потом сказал: "Мы потеряли достойного противника".
Сегодня, когда мы вспоминаем Великую Отечественную, среди множества имен героев этой войны имя Николая Федоровича Ватутина звучит особенно громко. Человек из народа, ставший народным полководцем. Стратег, переигравший лучшие умы вермахта. Освободитель, не доживший до Победы.
В его честь названы улицы и площади. Но лучшая память о нем — это мирное небо над головой, за которое он сражался. И наша благодарность, которая будет жить, пока живет народная память о великом подвиге.