Андрей, хоть его лицо и омрачала печаль, выглядел абсолютно здоровым. Во всяком случае, на дилетантский Асин взгляд. Не было ни бледности, ни теней под глазами, ни измождённости, — в общем, ничего такого, что выдавало бы в нём пациента, которого накануне экстренно госпитализировали.
Коротков был абсолютно таким же, как всегда, просто встретились они с Асей в больнице. Ася и не желала ему болезни, ни в коем случае, но кажется, подозрения Славы полностью подтвердились.
— Что случилось, Андрей? Как ты умудрился угодить в стационар?
— Язва обострилась, — быстро ответил друг детства и покосился на соседа по палате, худощавого молодого человека.
Тот был в наушниках, смотрел что-то в планшете.
— Видимо, на нервной почве, — соврал Андрей уже более уверенно.
Ася не просто чувствовала... она видела, что он лжёт, однако уличать его не собиралась. Ей было совсем не интересно заниматься разбором полётов.
Пока Коротков рассказывал подробности своего лечения, девушка рассматривала его и размышляла. Почему она раньше не замечала, что его круглое лицо похоже на блин? Губы — тонкие и безвольные? И несмотря на то, что в целом мужчина кажется довольно привлекательным, он ни в какое сравнение не идёт с...
Ася мысленно запнулась. Она тщетно пыталась запретить себе думать о Славе, поскольку не ожидала, что переживать их ссору будет настолько тяжело. В прошедшую ночь почти не спала, плакала, вспоминая о том, как отчуждённо смотрел на неё Разумовский, как холодно и резко с ней говорил. Казалось невозможным смириться с тем, что он был с ней таким.
Почему она была уверена, что если их со Славой отношения развивались быстро и легко, то и расставание будет лёгким? Быстрым — да, но легче от этого точно не становилось.
— О чём ты хотел поговорить, Андрей? — стряхнув с себя тяжёлые думы, напомнила Ася.
— Ах, да! — будто вспомнил Коротков и откашлялся немного смущённо. — На правах твоего лучшего друга... Я бы хотел предостеречь тебя, Ася.
— От чего? — вопросительно подняла брови девушка, хотя и так всё поняла.
— Этот твой парень... Я видел тебя с ним пару раз. Такой пижонистый. Он как-то совсем не вызывает доверия, не производит впечатление надёжного. Прошу, будь с ним осторожнее, я за тебя переживаю. Не всё то золото, что блестит.
«Это уж точно! Насчёт золота, — тягостно подумала Ася. — Вот тут ты прав на все сто!»
— И должна же ты понимать, Ася, — видимо, вдохновившись её спокойной реакцией, уже твёрже и настойчивее вещал «лучший друг», — что ты и он... Вы слишком разные. Не может он с тобой всерьёз!
— Хорошо, Андрей, я тебя услышала, — ответила она фразой, которую терпеть не могла.
Но именно это сочетание слов как нельзя лучше отражало настрой Аси: она прекрасно слышала и то, что сказано Андреем, и то, что им не сказано, и мысленно советовала ему, как он может распорядиться своим мнением.
— Всё? Это и был твой очень срочный серьёзный разговор? — уточнила она, поскольку Коротков замолчал.
— Да, — кивнул мужчина, внимательно вглядываясь в лицо Аси.
Чувтвовал: что-то происходит с подругой, нечто неправильное, но уловить истину не мог. Попросту не умел, ему это было не под силу.
— Тогда мне пора. Пойду, пожалуй, — Ася встала с казённого стула.
— Как, уже уходишь? — удивлённо воскликнул Андрей. — Почему так быстро?
— Андрей, — сухо заговорила девушка, игнорируя его восклицания, — я больше не приду. Если что-то понадобится, пиши, я принесу и оставлю на вахте. Звонить не надо, я не хочу и не буду больше разговаривать.
— Ась, ты чего? — достаточно бодро для болящего вскочил Коротков. — Что-то случилось? Ты обиделась?
— Нет, ничего, — покачала головой Ася. — Просто приняла решение и не хочу его обсуждать. Ладно, тебе пора отдыхать. Желаю скорейшего выздоровления!
Стул Ася ронять и пинать не стала, но та скорость, с которой она покинула больничную палату, могла бы составить вполне достойную конкуренцию скорости, с которой накануне вечером Разумовский покинул квартиру Аси и её жизнь.
Выходные девушка провела в состоянии тоски и тревоги. К счастью, Андрей не беспокоил её ни звонками, ни сообщениями. Ася не задумывалась о том, обиделся он или что-то понял наконец, ей было всё равно. Коротков перестал для неё существовать, и она сомневалась, что сможет общаться с ним даже как просто с бывшим одноклассником.
Славе она впервые за эти дни попыталась дозвониться в воскресенье вечером и поняла, что Разумовский заблокировал номер её телефона.
Необходимо было признать, что сюрпризом это не стало, и хотя расстроило Асю, всё же не остановило и не поколебало её решительный настрой. А решение заключалось в том, что она не даст Славе просто так взять и уйти из её жизни, хлопнув дверью. Нет! Они расстанутся цивилизованно, расставив все точки над «i».
Даже от самой себя девушка пыталась скрыть то, что в глубине её души теплится надежда на примирение. Ну а вдруг? Вдруг у неё получится пробиться сквозь толщу льда, которым окружил себя Слава? Ася готова была отодвинуть и даже забыть собственные обиды, если Разумовский даст шанс их отношениям.
Поскольку Ася знала, в какое время Ростислав вернётся из поездки, прибавила пару часов и вскоре стояла у ворот огороженной территории элитного дома на Пушкина.
Раньше она всегда приходила сюда в компании Славы, потому для неё стал сюрпризом тот факт, что все вызовы с внешних ворот поступают не напрямую в квартиры, а на пост консьержки.
— Кто? — нехотя поинтересовался чуть хрипловатый и очень значительный женский голос. — К кому?
— Здравствуйте! — Асе показалось, что собственный голос похож на голос первоклассницы, впервые рассказывающей наизусть стихи у доски перед всем классом. — Я в сорок восьмую, к Ростиславу Юрьевичу Разумовскому.
— Кто пришёл-то? Как передать?
Оказалось, что дозвониться напрямую вообще невозможно, и даже с посредничеством — нет.
— Ася Владиславовна Ласковая.
— Как-как? — удивлённо усмехнулась консьержка, но тут же словно сама себя одёрнула и строго распорядилась: — Ожидайте.
Повисла тишина, а через минуту динамик на воротах ожил и возвестил голосом консьержки, на этот раз холодным и презрительным:
— Ростислав Юрьевич занят, потому никого не принимает. До свидания!
Вновь стало тихо. Оглушённая Ася так и продолжала стоять у ворот. Достала смартфон, попыталась дозвониться Славе, — разумеется, тщетно. И тут динамик снова зашуршал.
— Девушка! Вам же сказано, что вас не примут! Уходите! — уже почти злобно предупредила консьержка. — Иначе я буду вынуждена вызвать полицию.
Махнув рукой, Ася побрела мимо чёрного кованого забора в сторону остановки. Девушка чувствовала себя почти по Достоевскому — униженной и оскорблённой, однако сдаваться было по-прежнему рано.
Почему-то она была уверена в том, что при личной встрече, глядя в глаза, сможет переубедить Славу или хотя бы уменьшить его обиду. Потому в понедельник, отпросившись с обеда из информационного центра, поехала в Технический университет.
Ася наверняка знала, что Разумовский почти всегда работает до вечера. Во всяком случае, в понедельник точно.
Разумеется, едва войдя в фойе университетского корпуса, девушка очутилась лицом к лицу с охранником, — мужчиной средних лет с редеющими русыми волосами и цепким взглядом небольших светлых глаз.
Слава оказался на рабочем месте и даже не на лекции, однако после созвона охранник безразлично произнёс:
— Ростислав Юрьевич никого не принимает на рабочем месте. Он очень занят и ни с кем не беседует по личным вопросам.
Пока Ася пыталась сдержать слёзы и лихорадочно соображала, что же теперь делать, за её спиной раздался глубокий и довольно низкий женский голос:
— Вы что, пришли к Разумовскому?
— Да, — Ася поспешно обернулась, подняла голову повыше и наткнулась на оценивающий вгляд красивых светло-карих глаз.
Прямо за её спиной стояла высокая стройная блондинка с гладкими густыми волосами, спускающимися на спину. Незнакомка была в стильном расстёгнутом пальто золотистого оттенка, узких брюках, модных коротких сапожках и чёрной водолазке.
Идеальная гладкая кожа, утончённые черты лица, красивые пухлые губы... Тонкий аромат дорогущих духов. Ася моментально почувствовала себя гадким утёнком на фоне прекрасного лебедя.
Она зачем-то кивнула всем сразу и прошла мимо эффектной блондинки, спеша к выходу. Однако едва успела выйти на крыльцо, как её окликнули. Та самая высокая блондинка вышла следом.
— Подождите, пожалуйста! Мне нужно поговорить с вами.
Пришлось вернуться, поскольку сделать вид, будто обращаются не к Асе, а к кому-то другому, не получилось бы: в университетском дворе оказалось в этот час на редкость пустынно.
Пока незнакомка доставала из пачки длинную тонкую сигарету, Ася зачарованно смотрела на идеальные руки с длинными музыкальными пальцами и очень стильным и строгим, наверняка баснословно дорогим маникюром.
— Я ведь предупреждала Роста о том, что его затея глупа и не приведёт ни к чему хорошему, — после первой затяжки заговорила женщина. — Ещё подумала сегодня с утра: что это он ходит мрачнее тучи, рвёт и мечет? Сам себе нажил проблем, кто теперь ему доктор?
— Простите, я не понимаю, о чём вы говорите, — спокойно и твёрдо ответила Ася, хотя внутри всё задрожало от предчувствия какой-то неясной беды.
— О том, что Разумовский голову вам задурил, а теперь бегает и прячется от вас. Хотите совет?
Ася собиралась ответить «нет», даже рот уже открыла, но не успела.
— Не унижайтесь. Это бесполезно, не поможет. Рост — просто повзрослевший мажор, сын больших родителей, ни в чём и никогда не знавший отказа. Повезло, что родился с мозгами, потому не совсем испорчен. Не подвержен пагубным привычкам и страстям. Научной деятельностью занимается сам, без протекции, и профессией своей по-настоящему увлечён. Однако замашки никуда не делись, потому уверен, будто весь мир вращается вокруг него.
— Вы так хорошо его знаете? — равнодушно и вяло удивилась Ася.
— Наши родители дружат с юности, а мы с Ростом знакомы практически с пелёнок. Долго встречались. Но не так давно нам стукнуло по тридцать, и он вбил себе в голову, будто готов стать мужем и отцом. Надо знать Разумовского: если ему что-то приспичило, он душу вытряхнет из всех окружающих, но своего добьётся. Только со мной это никогда не срабатывает, поскольку я слишком хорошо его знаю. А ещё я сама такая же, как он. Мы слишком похожи. С ним нельзя быть податливой и давать слабину, иначе и не заметишь, как начнёшь жить его жизнью, а не собственной.
— А что плохого и страшного в том, чтобы рожать детей любимому человеку? И чтобы жить его жизнью? — Ася вдруг как-то собралась, пришла в себя и внимательно уставилась на собеседницу.
Та тоже встрепенулась и удивлённо подняла красивые брови.
— Меня зовут Валерия Дмитриевна Кречетова, а вас?
«Вот где рррррррррррррр... Всё как раз так, как нравится Славе».
— Меня зовут Ася.
— А полное имя?
— Это моё полное имя.
— Понятно, — кивнула Валерия. — Всё же в интуиции Росту не откажешь. Он с ходу нашёл то, что ему было нужно.
— Не поняла вас, — пожала плечами Ася и подумала о том, зачем до сих пор стоит тут и выслушивает всё это.
Потом вернулась мыслями к данному вопросу ещё раз и решила: она слушает, поскольку получает информацию о том, как кто-то распоряжался её жизнью.
— Сейчас объясню, — Валерия достала вторую сигарету. — В мои планы не входит становиться женой и матерью. Во всяком случае, в ближайшие лет десять-пятнадцать. Наука шагнула далеко вперёд, и это позволяет никуда не спешить в вопросах деторождения и создания семьи. Я биолог, занимаюсь научной деятельностью, много путешествую и не планирую останавливаться. Очень ценю свою независимость и свои возможности. Именно это я и объяснила Разумовскому, когда почти месяц назад он явился ко мне с кольцом и с букетом. Я тогда долго смеялась. Зная, что меня продавить никогда не получится, он всё же сделал попытку переубедить; разумеется, тщетную. А ещё он знает, что я хоть и ценила наши с ним отношения, никогда не позволила бы ему доминировать. В конце концов он отчаялся и сообщил, что между нами всё кончено. Потом пообещал, что женится на первой встречной и ушёл. Видимо, рассчитывал на то, что я испугаюсь его угроз и побегу за ним. Ха! — три раза... И вот итог: Рост сам угодил в свою же ловушку. Не рассчитал собственные силы, и теперь ему стало невмоготу в этих надуманных пластмассовых отношениях.
Ася задумчиво смотрела на первые в этом году кучевые облака, которые гнал по небу весенний ветер. Вспомнилось стихотворение Лермонтова из школьной программы и мучительно захотелось, чтобы её куда-нибудь унесло, желательно подальше отсюда.
Чтобы она никогда не знала ни Разумовского, ни Короткова, ни «добрую и эмпатичную» Валерию Дмитриевну, раскрывающую Асе глаза, конечно же, исключительно из чувства сопереживания и благих побуждений. Для всех этих людей такие мелкие и серые людишки как она, Ася, — всего лишь разменная монета в расчётах, производимых в их большой, интересной и насыщенной жизни.
— Потому прекратите бегать за ним и унижаться, имейте самоуважение, Ася! Не лейте воду на мельницу его тщеславия.
«Господи, она всё ещё здесь, рядом, тратит своё драгоценное время на меня! А как же там сейчас научная деятельность? Стоит на месте?»
— Никто из мужчин, а уж тем более, Разумовский никогда не оценит того, что вы стали послушным пластилином в его руках. Лепить будет изощрённо и с удовольствием, пока не надоест, а вот ценить — нет!
— Спасибо вам за помощь, Валерия Дмитриевна, — стряхнув с себя оцепенение, Ася твёрдо встретила взгляд добровольной помощницы. — Я всё поняла. А сейчас мне пора.
Не прощаясь, она пошла по тропинке к воротам и успела услышать смешок, прозвучавший за её спиной.
* * * * * * *
Девушка добиралась до дома пешком и потратила на путь три часа. Осталось выяснить расстояние, которое она преодолела, и тогда можно будет рассчитать скорость её движения.
В голове было пусто, все мысли куда-то улетучились. Не хотелось ни думать, ни анализировать услышанное. Ася знала, что если она посмотрит правде в глаза, станет очень больно.
Из каких бы побуждений Валерия Дмитриевна ни раскрыла ей глаза, Ася поверила, поскольку полученная информация всё объясняла и расставляла на нужные места части пазла: внезапное появление Славы в жизни Аси, его энтузиазм в отношении невзрачной девушки, бурное и стремительное развитие отношений, а также реакцию Разумовского на её отказ поехать с друзьями на горнолыжную базу.
Судя по всему, он планировал «показать» Асю друзьям, чтобы информация достигла ушей Валерии Дмитриевны Кречетовой. А может, та вообще принимала участие в поездке?
В любом случае, Аси это больше не касается. Пусть решают свои проблемы больших и красивых людей сами.
...Дома оказался только Глеб, мама и папа ещё не вернулись с работы. Брат успел подъесть почти всё, что можно было не разогревать и не готовить. Хорошо, что Ася, памятуя о находящемся дома «растущем организме», притащила целый пакет продуктов, а потом поставила на плиту кастрюлю с остатками вчерашнего супа.
Глебка, привлечённый шуршанием пакетов и запахом разогревающейся еды, явился в кухню со смартфоном наперевес. Встал у окна, чтобы попутно заглядывать в холодильник, фиксируя обновления на полках и в ящиках.
— Бананы будешь? — спросила Ася.
— Ага, давай! — несмотря на то, что был в беспроводных наушниках, брат сразу услышал её вопрос.
Ася давно заметила, что когда Глеб в наушниках, слух у него избирательный.
— Подожди, сейчас вымою фрукты, — кивнула девушка.
— Да зачем бананы-то мыть?
— Цыц! — отмахнулась Ася и пошла к раковине.
— Ого, — воскликнул вдруг брат, глядя в окно, — какая тачка! Раньше я такую здесь не видел. Погоди-ка, Аська... А это не твой Слава? Вроде, на него похож.
Ася быстро вытерла руки и встала рядом с братом, поставив перед ним на подоконник тарелку с фруктами. Прямо под их окнами располагалась придомовая парковка, и с четвёртого этажа все машины просматривались очень хорошо.
Из большой и угловатой чёрной машины и вправду выбрался Разумовский.
— А ты не говорила, что у него такая тачка, — обвиняюще произнёс Глеб.
— Какое это имеет значение? — возмутилась девушка.
— Угу, — недоверчиво посмотрел на неё брат.
— Да я и сама ничего о ней не знала, — пробормотала Ася.
Это была чистая правда. Они со Славой всегда либо ездили на такси, либо ходили пешком. А в тот день, когда встретились впервые, Разумовский вообще обогнал её по пути с автобусной остановки.
Однако в свете вновь открывшихся обстоятельств Асю сложно было чем-либо удивить. Хотя... Славе это удалось и на этот раз. Девушку поразил его внешний вид. Разумовский сегодня был одет так, как одевается большинство людей, спешащих по своим повседневным делам, а не как мужчина-модель с подиума, где демонстрируют коллекцию прет-а-порте.
Возможно, конечно, шмотки и сегодня были брендовые, как обычно, но сам ансамбль... Ася вспомнила вдруг соседа из квартиры напротив, этакого типичного скуфа, если выражаться современным молодёжным языком.
У соседа была довольно молодая (но не юная), очень общительная жена и маленький (видимо, для мужчины достаточно поздний) сын. Время от времени на горизонте появлялись также тёща и тесть, чаще тёща.
Видно было, что сынишку мужчина очень любит, — он гулял с ним чаще, чем жена, постоянно о чём-то с ним болтал, тепло смотрел на него и улыбался. И вообще чувствовалось, что сосед — хороший семьянин, правильный.
Но достаточно часто, выходя из подъезда или возвращаясь откуда-то, Ася видела, как тот самый сосед, повесив на ручку подъездной двери пакет с продуктами, стоит под бетонным козырьком с сигаретой в одной руке и с жестяной баночкой — в другой.
Взгляд мужчины при этом был явно где-то далеко, как и мысли (если таковые вообще присутствовали в данный момент). Видимо, жизнь бок о бок с деловитой, излишне общительной супругой и её регулярно появляющимися родителями всё же требовала периодической релаксации и медитации.
Соседа Ася вспомнила именно сейчас, поскольку Слава был одет точно так же: в простые спортивные брюки и темно-серую короткую куртку с капюшоном. Да и вид у Разумовского был какой-то встревоженный, непривычно потерянный.
Через несколько секунд раздался звонок в домофон, и Ася, вздохнув, пошла открывать. Она не собиралась уподобляться некоторым и прятаться за охранниками и за железными дверями. К тому же, девушка считала, что в отношениях необходимо поставить выразительную и однозначную точку.
Мира Айрон
Продолжение: