- Гром прогремел –
Словно хлопнула дверью и ушла
Любимая навеки… – раздался за спиной Димы голос Озэму. Он прочёл хокку на русском, но добавил уже на английском:
Начало здесь
- Это Нодзава Сэцуко. Могу прочесть на любом языке, но красоту звучания хокку может передать только мой родной. Для каждого человека всё же есть свой язык и своя культура. Помнится, у моего прадеда в дневниках была идея общей культуры для всех жителей планеты! Мне бы такое и в голову не пришло. Уничтожить такое разнообразие! Ради чего? Нашим целям это никак не поможет и даже помешает.
- Озэму, – покачал головой Дима, не сводя взгляда со Стаси. – Ты поэт! Не знай я, кто ты…
- Это не мешает мне иметь романтически настроенную душу, – усмехнулся японец. – Почему-то вы думаете, что люди, рождённые в Стране восходящего солнца, не так романтичны, как вы, европейцы. Но наши стихи, наша культура пропитаны тонким ароматом сакуры, восходов и закатов, прикосновениями рук и восхищением красотой. У вас одно слово – люблю, а в Японии несколько вариаций, позволяющих сказать о чувствах! И традиционные фразы вдали от прямолинейного и грубого: «Я тебя люблю». У нас всё тоньше, романтичнее. Правда, сейчас влияние Европы на нашу молодёжь гораздо сильнее, чем бы мне этого хотелось. Молодые люди чаще скатываются к этой простой и грубой фразе:
I love you!
Дима на это ничего не ответил, а лишь слегка приподнял уголки губ, демонстрируя подобие улыбки. Он слушал Озэму, превратившегося в этот вечер в ворчащего старика, и продолжал наблюдать за женой, восхищаться ею. Как она себя держит! Переходит от одних гостей к другим, с каждым находит о чём поговорить. И судя по всему, темы каждый раз выбирает удачные: от проницательного взгляда Димы не укрылась бы скука во взгляде собеседников.
- Видишь, как твоя жена, – сказал Озэму, – спокойно разговаривает с Ребеккой? Удивительно, не правда ли, что из всего многообразия присутствующих женщин, Стася выбрала именно её? Я заметил, что за два часа они общались друг с другом гораздо больше, чем с остальными представительницами прекрасного пола. Наверное, так и должно быть: жёны, не вмешивающиеся в дела мужей, способны сохранить нейтралитет друг с другом. Несмотря ни на что.
Дима напрягся. Намёк был прозрачным, недвусмысленным. Он не рассказывал ему, что Стася – это Саша, но японец явно это знал.
- Говоришь стихами и о любви, – сказал Дима негромко, – но прячешь козыри в рукаве! К чему эти слова, друг мой Озэму?
- Ты очень хорошо влился в наше общество, – сказал Озэму, ставя пустую пиалу на низенький столик. – Никто и никогда так не вливался! И как ты энергично навёл порядок в своей сфере! Три года работал без устали. Или уже четыре?
- Работы ещё много. Думаю, в моей сфере никогда не будет времени для покоя. Однако я слышу «но» в твоём голосе.
- Ты молод. Слава в твоём возрасте не был и вполовину так сдержан, как ты. Но это не значит, что ты не можешь совершить ошибку. И Маркус не идиот. Вы ещё молоды, горячи… Речь не о тебе. Не забывай, что не всех воспитывал твой отец. Будь начеку. Узнал я, узнает и он. Насчёт тебя сомнений нет, но Маркус… Он был зол из-за того, что мы не помешали тебе отомстить.
Он замолчал. Дима почувствовал лёгкое напряжение от мысли, что с Маркусом придётся ещё побороться. За Стасю он не переживал: слишком глупо будет выглядеть, если после того случая с Маркусом, кто-то захочет посягнуть на близких ему людей.
- Бертран! – воскликнул Озэму. – Мне нужно с тобой обсудить проблему Китая…
Озэму отошёл от него к группке, состоящей из Бертрана, Томаса, Марка и Роберта. Дима проводил его взглядом, и тут же вернулся к Стасе, продолжая наблюдать за ней и любоваться. А внутри появилась тысяча вопросов, ответы на которые он найдёт в ближайшее время. Озэму человек немногословный. Редкий гость в их краях. А тут и прилетел, и разговор сам завёл.
Неспроста.
Он окинул взглядом зал. Прошёлся по каждому гостю. Если бы он мог прочесть их мысли!.. Отчасти иногда у него получалось и это. Наблюдательность, которую отец тренировал в нём с детства, никто у него не отнимет.
Здесь, в его доме нет случайных людей. И люди – не просто бизнесмены, а самые влиятельные люди планеты. Но в этом обществе, как бы его ни уверяли в самом начале, не всё так гладко, как бы хотелось. И здесь вспыхивают конфликты и непонимания, но все слишком хорошо понимаю цену неосторожным словам. Понимают, какая мощь сосредоточена в руках каждого.
Потеря контроля, разрозненность приведёт к тому, что они уничтожат друг друга. И весь мир с собой прихватят. Нет, таких сказочных идиотов у них теперь нет. Единственным реально слабым звеном был Арсений.
В таком обществе так просто ничего не говорят. В их кругах вообще не принято много говорить не по делу.
- Что тебе сказал Озэму? – спросил Владислав Русланович, подходя к сыну.
- А где мама? – увильнул от ответа Дима.
- Ушла к твоим детям. Улизнула при первой возможности, как я и предполагал. Так что?
- Заеду завтра к тебе, поговорим. А сегодня… отдыхаем?
Владислав Русланович кивнул и слегка поднял бокал. К ним скоро присоединились Игнат и Пьер, а разговор начал блуждать около политической темы. Она была как никогда актуальна и готовилась претерпеть ряд серьёзных изменений.
Назрели перемены в обществе, потому что ни одна система – политическая, экономическая или социальная, не может оставаться без изменений. Человек развивается, и в прежних рамках рано или поздно ему становится тесно.
Пока они негромко обсуждали предстоящие перемены, Стася с удовольствием рассказывала свой фирменный рецепт цитрусового пирога.
- Бекки, я тебя уверяю, детей за уши не оттащишь! И при этом без грамма сахара!
- Обязательно попробую! – воскликнула Ребекка, поправляя рукав платья. Стася знала, что та рука – протез, хоть и мастерски сделанный, но всё же… Она не знала, что именно случилось, и как она потеряла руку, а спросить стеснялась. Спросить у Димы тоже не вариант – он вообще не любит, когда она задаёт вопросы.
Поэтому Саше ничего не оставалась, как просто делать вид, что всё нормально. Она разговаривала, улыбалась, чувствуя, что муж за ней наблюдает.
Только она не подозревала, что, кроме мужа, с неё взгляд весь вечер не сводит ещё один человек.
Его отец.
***
- Лёша сказал, что ты повезёшь нас на остров, – сказала Стася. Время было уже далеко за полночь, но она не спала и не собиралась спать. Лёжа на груди мужа, она водила по ней пальцем и думала, что скоро Дима снова уедет. Он ещё не говорил об отъезде, но Стася привыкла, что всё в их жизни происходит внезапно.
- Да, повезу, – сказал Дима. Он тоже не лежал без дела, а запустило свои пальцы в шелковистые волосы Стаси. – Полетим все вместе. Но когда – точно сказать не могу, прости.
- Я словно привыкла, – тихо сказала она в ответ. – Ждать. Ничего не знать.
- Так будет лучше, – сказал Дима. – Мы с тобой говорили о многом таком, о чём тебе было бы лучше не знать.
Стася выдохнула:
- Тогда меня бы здесь не было.
Она много об этом думала. Размышляла, представляла, что было бы, если Дима ничего ей не рассказал? Она помнила, словно это было вчера, тот день, когда Дима поехал к отцу и исчез в первый раз. Потом появился, стараясь делать вид, что ничего не случилось.
Но главное, Стася помнила, как далеко от неё был Дима. Физически рядом, а на самом деле… далеко.
Если бы он с ней не поделился, то сейчас её бы здесь не было. Он бы отдалялся от неё, отдалялся, и, в конце концов, отпустил бы на волю. А может, не стал бы мешать попыткам убить её. Она даже не знала, кто за ней охотился. Дима сказал только, что тот человек наказан.
- Саш…
- Не называй меня так! – резко ответила она и скатилась с груди мужа на свою половину кровати.
- Это ещё почему? – с насмешкой спросил он, возвращая её на место. – Это твоё имя! Оно тебе настолько нравится, что ты так назвала нашу дочь. Только у меня две Саши: ты и она.
- Саши нет, – тихо сказала Стася. – Она ушла следом за своими подругами. За теми ребятами, что погибли тогда в метро. Взорвана в машине!
Она почувствовала, как из глаз потекли слёзы, и даже не попыталась их сдержать. Устала жить в пустоте, без прошлого, друзей и родных. Без себя самой.
- Как мама с папой переживают моё отсутствие?
- Тебе это важно знать?
- Да. Мне их не хватает. Я вижу, как твоя мама радуется внукам, и думаю, а как бы моим родителям понравилось с ними нянчиться? Неужели нельзя им хоть как-то дать знать, что я жива? Неужели мне нельзя их обнять, ещё хоть раз?
- Если бы они знали, какой стоит выбор, то поддержали бы своё неведение относительно тебя! – спокойно заметил Дима.
- Не поняла…
- Вот представь: наша Сашенька однажды окажется перед выбором – или умереть, или исчезнуть, но, чтобы все думали, будто она умерла. Ты бы для неё какой вариант выбрала?
- Второй. А-а, поняла, что ты хочешь сказать…
Стася замолчала. Она неоднократно хотела завести разговор о родителях. А сколько раз она порывалась взять и поехать к ним? Посмотреть на них хоть издалека?
Был даже порыв бросить Диму, взять сына (Сашеньки тогда ещё не было), и уехать. Хоть куда уехать! Но что-то ей подсказывало, что забрать ребёнка ей не дадут, а без сына… без сына жизнь потеряла бы всякий смысл.
Да и без Димы… проводя столько времени в ожидании сообщения от него, звонка, возвращения, Стася поняла, насколько любит его. Любит и ждёт каждый день, каждый час.
Вот и сейчас, лёжа на груди мужа, она не собиралась спать. Чтобы не пропустить ни минуту, проведённую с ним! Отоспаться она ещё успеет.
***
- Ты один? – встрепенулась Таня, когда сын вошёл в дом. Она разбирала цветы в холле, решая, какие букеты, в какие комнаты поставить. Ей помогала в этом горничная Яна. – Без Настеньки и детей?
- Мам, ты же знаешь, Стася не любит, когда её Настей называют! – слегка поморщился Дима. – У детей занятия.
- А стоит ли их так нагружать? – вздохнула Таня.
- Стоит, стоит! На меня посмотри! Разве я не мамина радость, папина гордость? – рассмеялся Дима.
Мама шутливо шлёпнула его по руке и тоже рассмеялась. Не так заливисто и красиво, как раньше, но она смеялась!
- А папа где?
- Работает. Чаю со мной выпьешь?
- Некогда, прости. Я к папе по делам, и мне сегодня ещё лететь в Австралию.
- Один полетишь?
- Один.
- Я навещу тогда Стасю завтра. И внуков, надеюсь, мне хоть на час дадут! А то все эти ваши занятия… – она укололась об шип розы, сунула палец рот, сердито хмурясь, и махнула рукой: мол, иди!
В кабинете отца не оказалась. Заперев двери, Дима подошёл к шкафу, и уже через минуту сидел на нижнем уровне.
- Озэму знает, что Стася – это Саша, – сказал Дима, выдержав паузу.
- Да? Интересно, – заметил Владислав Русланович, отвлекаясь от компьютера. – Но это теперь второстепенный вопрос. У нас назрела кое-какая проблема. Придётся тебе ускорить дело.
Дима смотрел на отца не мигая, ожидая продолжения.
Не забывайте подписываться на канал, сообщество VK, ставить лайки и писать комментарии! Продолжение 👇
