Я не дойная корова!
— Мам, ты же поможешь? — Витя сидел за кухонным столом, уткнувшись в телефон. — Мне для первого взноса не хватает.
Люба замерла с ножом в руке. Хлеб остался недорезанным. Странное чувство возникло внутри — будто что-то треснуло.
— Сколько? — спросила она, уже зная, что ответ ей не понравится.
— Четыреста тысяч, — бросил сын, не отрываясь от экрана. — Я квартиру нашел. Двушка в новостройке, район хороший. Если сейчас не возьму, потом дороже будет.
Люба положила нож. Повернулась к окну. За стеклом моросил мелкий дождь, серый и тягучий, как ее мысли.
— Нет, — сказала она так тихо, что сама себя едва услышала.
— Что? — Витя наконец оторвался от телефона.
— Я сказала — нет, — повторила она громче и сама удивилась твердости своего голоса.
Сын моргнул. На его лице отразилось что-то между удивлением и обидой.
— Не понял. Ты мне отказываешь?
— Да, — Люба сложила руки на груди. — Отказываю.
— Но почему? — он отложил телефон. — У тебя же есть деньги. Ты всегда говорила, что копишь на старость. Я же не прошу отдать всё.
— Мне пятьдесят восемь, Витя. Моя старость уже не за горами.
— Мама, — он подошел к ней и положил руки ей на плечи. — Это же я, твой сын. Я всё верну, обещаю.
Она смотрела на него — тридцатидвухлетнего мужчину, который выглядел сейчас как обиженный мальчик. Тот самый, который говорил то же самое, когда просил на мотоцикл. И на машину. И когда влез в долги.
— Как ты вернешь? Когда? — спросила она. — Как вернул за ремонт в прошлом году?
Его руки соскользнули с ее плеч.
— Ты мне это припоминаешь? Серьезно?
— Я тебе ничего не припоминаю. Просто спрашиваю.
— Знаешь, — он отступил на шаг, — я думал, ты поймешь. Это же важно для меня. Для нас с Катей.
— А что важно для меня, ты когда-нибудь спрашивал?
Витя дернулся, словно она его ударила. Потом схватил куртку.
— Ясно всё с тобой. Состарилась — и сердце зачерствело.
Он хлопнул дверью так, что звякнула посуда в шкафу.
Люба опустилась на стул. Руки дрожали. Тридцать лет отдавать всё, что имеешь — и вот так оборвать. Почему сейчас? Почему этим вечером, когда дождь и ноющая боль в спине? Может, нужно было потерпеть еще немного?
Она встала и подошла к окну. Увидела, как Витя быстрым шагом пересекает двор, ссутулившись под дождем.
Телефон зазвонил почти сразу. На экране высветилось "Брат".
Люба выключила звук и отвернулась от окна.
За стеклом серый дождь превращался в черноту ночи.
***
— Ты что творишь, Любаня? — голос брата в телефонной трубке звучал так, будто это она перед ним провинилась. — Сыну родному отказать? Он мне вчера звонил, весь на нервах.
Люба смотрела в окно магазина, где работала последние пятнадцать лет. Обеденный перерыв подходил к концу. Она отошла в угол подсобки.
— Толя, давай не сейчас, — она попыталась говорить тихо. — У меня смена.
— А когда? — не унимался он. — Когда ты перестанешь выделываться? Парень квартиру берет, а не на гулянки просит.
— Я не выделываюсь. Я просто сказала «нет».
— Да как ты можешь? — брат повысил голос. — Ты что, забыла, кто тебе с переездом помогал? Кто тебе крышу на даче чинил, когда протекла? Мы семья или кто?
Люба прикрыла глаза. Крышу он чинил десять лет назад. И то пришел с похмелья, больше командовал, чем делал.
— Семья, — согласилась она. — Но это не значит, что я должна отдать все свои сбережения.
— Должна! — отрезал Толик. — Именно это и значит. Кому ты их копишь? С собой заберёшь, что ли?
— Мне пора, — она взглянула на часы. — Перерыв закончился.
— Эй, ты меня слышишь вообще? — крикнул он в трубку. — Любка!
Она нажала отбой и прислонилась к стене. В груди что-то сжалось и не отпускало.
Телефон завибрировал снова. Незнакомый номер.
— Тётя Люб, это Настя, — голос племянницы звучал непривычно заискивающе. — Как ваше здоровье?
Люба усмехнулась. За последние два года Настя позвонила ей всего три раза — и каждый раз заканчивала разговор просьбой о деньгах.
— Нормально, Настя. Что случилось?
— Ничего, — замялась девушка. — Просто... У меня тут проблемка небольшая. Курсовую надо срочно оплатить, а папа говорит, что у него сейчас совсем туго.
— У меня тоже туго, Настенька.
— Да? — в голосе послышалось удивление. — Но вы же всегда... В смысле, я думала...
— Что я всегда найду денег? — закончила за нее Люба.
— Ну да, — честно призналась племянница. — Вы же работаете. И живете одна.
— То, что я живу одна, не значит, что у меня денег больше, чем нужно, — Люба почувствовала, как нарастает раздражение.
Настя помолчала.
— Ладно, — сказала она наконец. — Извините, что побеспокоила.
— Настя, подожди, — Люба вздохнула. — Может, тебе стоит поискать подработку? В твоем возрасте я...
— Да-да, в вашем возрасте все было по-другому, — перебила племянница. — Извините, мне пора.
Связь оборвалась.
Люба медленно опустила телефон.
Вечером позвонил бывший муж. Она даже не сразу поняла, что это он. Так давно они не общались.
— Привет. — голос Сергея звучал непривычно мягко.
— Как ты?
— Нормально, — она невольно напряглась. — А ты чего звонишь?
— Да вот, думаю о Витьке. Он мне рассказал про вашу ситуацию.
— Про какую еще ситуацию? — спросила Люба, хотя прекрасно понимала, о чем речь.
— Не делай вид, что не понимаешь, — в его голосе появились знакомые нотки раздражения. — Он просто хочет свое жилье. Это нормальное желание.
— Я знаю, что нормальное.
— Тогда почему ты ему не поможешь? — он уже не скрывал недовольства. — Ты же его мать.
— А ты его отец, — парировала она. — И что?
— Люба, не начинай, — Сергей тяжело вздохнул. — Ты же знаешь, у меня сейчас не лучшие времена. А у него к тому же Катя беременна.
— Меня пока никто не посвятил. — сухо сказала она. — Но я не могу дать Вите эти деньги.
— Не можешь или не хочешь?
— Какая разница? Результат один.
— Ты пожалеешь, — вдруг тихо сказал он. — Потом никто тебе стакан воды не подаст.
Она молча нажала отбой.
Ночью не спалось. Люба лежала, глядя в потолок. Телефон на тумбочке вспыхивал уведомлениями. Звуковой сигнал она отключила еще днем.
Она протянула руку и взяла телефон. Десять пропущенных от Вити. Три сообщения от брата. Одно — от его дочери.
Люба выключила телефон.
Комната погрузилась в темноту.
***
Утром Люба открыла шкаф и замерла. Отражение в зеркальной дверце выглядело усталым. Темные круги под глазами, морщинки, которых раньше не замечала. Она провела рукой по вешалкам — старые кофты, юбки, купленные на распродажах. Ничего яркого.
В углу стояли зимние ботинки. Люба наклонилась, взяла один в руки, провела пальцем по потертому краю, заглянула внутрь — подкладка протерлась до дыр.
— Третью зиму хожу в этом старье, — пробормотала она и бросила ботинок обратно.
Телефон ожил после ночной зарядки. Люба включила его и отшатнулась — посыпались уведомления. Она быстро выключила звук.
Взгляд упал на фотографию племянницы в социальной сети. Настя на фоне моря, в новом купальнике, с коктейлем в руке. Подпись: "Живи сегодня!"
Следующий пост: брат поздравляет жену с днем рождения. Фотография — она с новым телефоном в руках.
— Ты мне крышу десять лет назад чинил, а теперь жене айфон покупаешь, — прошептала Люба.
Еще листок — сын показывает коляску для будущего ребенка. Дорогая модель, Люба такую видела в магазине рядом с работой. Тридцать тысяч.
— А я пусть в дырявых ботинках хожу, да?
Она решительно схватила ботинки и бросила их в мусорное ведро. Потом достала из шкафа старое платье, которое не надевала лет пять, и отправила его следом.
Зазвонил телефон. Очередной неизвестный номер.
— Любовь Сергеевна? — мужской голос. — Это Игорь, коллега вашего брата. Он просил передать, что его телефон сломался. Он хотел узнать, не могли бы вы одолжить ему денег на ремонт машины? Там по мелочи, тысяч двадцать всего.
Люба усмехнулась.
— Передайте Анатолию, что мой телефон тоже сломался.
— Но как же я...
Она нажала отбой и выключила телефон.
Открыв холодильник, Люба достала яйца, масло, зелень. Впервые за месяц она приготовила себе нормальный завтрак, а не просто чай с бутербродом.
Пока ела, думала: "Сколько лет я отдаю всё лучшее другим? Двадцать? Тридцать? Всю жизнь?"
Раньше, когда Витя был маленьким, это имело смысл. Она недоедала, но покупала ему фрукты. Носила старые сапоги, но ему брала новые ботинки. Потом он вырос, появилась работа, своя семья — а она всё продолжала отдавать.
Река не течет туда, где ее только пьют. Эту фразу сказала соседка по лестничной клетке, когда Люба жаловалась, что сын редко звонит. Тогда она не придала значения этим словам.
— Дура я, — сказала Люба своему отражению в окне. — Взрослых детей вырастила, а сама как ребенок. Всё надеялась на благодарность.
Она вымыла посуду, медленно вытерла руки полотенцем. В квартире стояла непривычная тишина. Никто не звонил, не просил, не требовал.
Люба подошла к тумбочке, где лежала шкатулка с деньгами. Открыла — пачки купюр, перетянутые резинками. Отложенные за годы, с каждой зарплаты понемногу, отказывая себе во всем.
Она достала несколько купюр и положила в кошелек.
— Сегодня я куплю себе новое пальто, — твердо сказала она. — И больше никто не скажет мне, что я должна.
В прихожей, надевая старую куртку, она заметила свое отражение в зеркале. Впервые за долгое время Люба увидела в зеркале не мать, не сестру, не бывшую жену — а себя.
— Здравствуй, — шепнула она отражению. — Давно не виделись.
***
Продавщица в магазине верхней одежды удивленно приподняла брови.
— Примерите это? — она держала в руках темно-синее пальто с поясом.
— Да, — кивнула Люба. — И вон то, бордовое.
— Но оно дороже, — продавщица понизила голос, словно сообщала секрет. — На двенадцать тысяч.
— Я знаю, — Люба расправила плечи. — Я умею читать ценники.
В примерочной она долго разглядывала себя. Темно-синее сидело хорошо, но бордовое... В нем она выглядела моложе, ярче. Цвет оттенял глаза, делал их глубже.
— Беру, — сказала она, выходя.
— Отличный выбор, — улыбнулась продавщица. — Вам очень идет.
Расплачиваясь, Люба не испытала привычного укола вины. Впервые за много лет она потратила большую сумму на себя. И ей было хорошо.
— Приходите еще. — сказала продавщица, упаковывая покупку.
— У нас скоро новая коллекция.
— Обязательно. — ответила Люба. И вдруг поняла, что действительно хочет вернуться.
На улице моросил мелкий дождь. Она накинула новое пальто прямо поверх одежды и пошла вдоль витрин. Ее отражение скользило по стеклам — незнакомая женщина в красивом пальто.
Возле книжного магазина Люба остановилась. На стенде у входа висело объявление: «Курсы французского языка для начинающих. Старт — в следующую среду».
В школе она любила языки. Мечтала выучить французский, но потом закрутилась — работа, муж, ребенок.
— Почему бы и нет? — сказала она вслух и толкнула дверь.
Записавшись на курсы, Люба купила учебник и словарь. Продавец предложил прописи.
— Я не ребенок, — начала она и вдруг рассмеялась. — А впрочем, давайте и прописи тоже.
Домой она вернулась с тремя пакетами. Новое пальто, книги для занятий французским и продукты — хорошие, не самые дешевые, которые обычно покупала.
Сын позвонил, когда она готовила ужин. Люба смотрела на экран телефона, не решаясь ответить. Потом всё-таки нажала на зеленую кнопку.
— Ты что, трубку теперь не берешь? — в голосе Вити звучало раздражение.
— Здравствуй, — спокойно ответила она. — Я была занята.
— Ясно, — он помолчал. — Слушай, мы с Катей тут подумали... Может, ты просто одолжишь нам эти деньги? Мы отдадим, когда сможем.
Люба перемешала овощи на сковороде. Знакомое чувство вины начало подниматься внутри, но она решительно оттолкнула его.
— Нет, Витя. Я уже сказала.
— Но почему? — в его голосе появились просящие нотки. — Я же твой сын. Я всегда буду рядом, если что.
— Если что — это когда я состарюсь и стану немощной?
— Ну, в общем, да, — неуверенно протянул он.
— А сейчас ты рядом?
Витя замолчал.
— Когда ты в последний раз спрашивал, как я живу? — продолжила Люба. — Чем интересуюсь? О чем мечтаю?
— Мам, ты чего? — он явно растерялся. — Какие мечты в твоем возрасте?
— В моем возрасте, — медленно повторила она. — А сколько мне лет, ты помнишь?
— Ну... пятьдесят семь? Или восемь?
— Пятьдесят восемь. А когда у меня день рождения?
— В мае? — неуверенно спросил он.
— В апреле, Витя. Двадцать второго апреля.
— Ну извини, забыл, с кем не бывает.
Люба выключила огонь под сковородой.
— Вить, мне пора. У меня ужин готов.
— Подожди. — торопливо сказал он.
— Так что насчет денег?
— Нет. — твердо ответила она.
— Я не дам тебе денег. Ни сейчас, ни потом.
— Ну и ладно! — вдруг разозлился он. — Не очень-то и хотелось! Думаешь, я без тебя не справлюсь?
— Я очень на это надеюсь, — тихо сказала Люба и нажала отбой.
Ужин она накрыла в гостиной, а не на кухне, как обычно. Поставила на стол бокал, налила вишневого сока — темно-красного, как вино. Включила телевизор. Нашла фильм на французском с субтитрами.
Сидя в мягком кресле, она смотрела на экран. Пыталась уловить отдельные слова. Персонажи говорили быстро. Их речь сливалась в мелодичный поток.
— Je m'appelle Luba, — произнесла она вслух. — Меня зовут Люба.
Этой ночью она впервые за неделю спала крепко, без тяжелых мыслей.
Утром Люба проснулась от звонка в дверь. Накинула новое пальто, которое оставила на вешалке. На пороге стояла соседка, пожилая учительница на пенсии.
— Любовь Сергеевна, извините за беспокойство, — она смущенно теребила край кофты. — Мне Анатолий Сергеевич звонил, ваш брат. Просил передать, что у вас телефон не работает. Сказал, срочное дело.
— Спасибо, Вера Петровна, — улыбнулась Люба. — Но мой телефон в полном порядке.
— Вот как? — соседка явно растерялась. — А он говорил...
— Не берите в голову.
— Ну хорошо, — соседка помедлила. — А это новое пальто? Очень вам идет. Помолодели лет на десять.
— Да, — кивнула Люба. — Новое.
Закрыв дверь, она прислонилась к стене и рассмеялась.
— Помолодела, — повторила она.
***
Три недели прошли как сон. Люба ходила на курсы французского, купила абонемент в бассейн, начала встречаться с коллегами после работы. Однажды даже сходила в театр — одна, взяв билет в партер.
Родственники словно исчезли. Ни звонков, ни сообщений. Только брат пару раз передавал через знакомых, что "сестра совсем с катушек съехала".
В магазин, где работала Люба, зашла Катя — жена Вити. Увидев её, она замялась у входа, но потом решительно направилась к кассе.
— Добрый день. — сказала Люба.
— Здравствуйте. — Катя выглядела растерянной.
— Я не знала, что вы сегодня работаете.
— По графику, как всегда. — Люба улыбнулась.
— Тебе что-то подсказать?
— Нет, я просто... — Катя огляделась.
— На самом деле, Витя не знает, что я здесь.
— Вот как?
— Да. Он... — она вздохнула. — Он очень обижен на вас. Говорит, что вы предали его.
Люба медленно сложила полотенца, которые перебирала.
— Я никого не предавала, Катя. Я просто сказала "нет".
— Я понимаю, — неожиданно кивнула та. — Правда, понимаю. Я бы тоже отказала.
Они помолчали.
— Как твоя беременность? — спросила Люба.
Катя вспыхнула.
— Откуда вы...
— Сергей сказал.
— А, — она нервно поправила волосы. — Всё хорошо. Срок еще маленький, второй месяц.
— Поздравляю, — искренне сказала Люба.
— Спасибо, — Катя помедлила. — Знаете, Витя не такой уж плохой. Просто... привык, что вы всегда помогаете.
— Я знаю, — кивнула Люба. — Это я его таким вырастила.
— Он скучает, — вдруг сказала Катя. — Хоть и делает вид, что ему всё равно. Каждый вечер проверяет, не звонили ли вы.
Люба почувствовала, как что-то сжалось в груди.
— Я тоже скучаю, — призналась она.
— Тогда почему не позвоните?
— Потому что я не хочу возвращаться к прежнему. — твердо сказала Люба.
— А он пока ничего другого не предлагает.
Катя кивнула. Словно поняла что-то важное.
— Я скажу ему, что заходила, — она направилась к выходу, но у дверей обернулась. — Вы изменились. Вам идет.
Вечером Люба вернулась домой. У подъезда стоял Витя. Увидев мать, он выпрямился. И сделал шаг навстречу.
— Привет, — сказал он неуверенно.
— Здравствуй, — она остановилась. — Давно ждешь?
— Час примерно, — он переступил с ноги на ногу. — Можно поговорить?
Она молча кивнула и пошла к подъезду. В квартире Люба разделась, повесила новое пальто на вешалку.
— Красивое, — заметил Витя.
— Спасибо.
Они прошли на кухню. Люба поставила чайник.
— Катя сказала, что заходила к тебе, — начал Витя.
— Да, — она достала чашки. — Хорошая у тебя жена.
— Знаю, — он слабо улыбнулся. — Лучше, чем я заслуживаю.
Люба промолчала.
— Мам, я... — он запнулся. — Я пришел извиниться. Я вел себя как идиот.
— Да, — согласилась она.
— Я только сейчас понял, что никогда не спрашивал, как ты. Чем живешь, — он поднял глаза. — А ты... ходишь на какие-то курсы?
— Французский, — кивнула Люба. — Всегда мечтала выучить.
— Правда? — он выглядел искренне удивленным. — Я не знал.
— Ты многого не знаешь, — она налила чай. — Но это не страшно. Главное, что ты понял это.
Витя обхватил чашку руками.
— Я нашел подработку, — сказал он тихо. — Будем копить на первый взнос сами. Это займет время, но... так правильнее.
— Я рада за тебя.
— И еще, — он выпрямился. — Я хотел спросить...
— Денег? — напряглась Люба.
— Нет! — он поморщился. — Я хотел спросить, как ты? Как твоя жизнь? Что нового?
Она смотрела на сына долгим взглядом. Потом медленно улыбнулась.
— У меня всё хорошо, Витя. Правда, хорошо.
Он впервые слушал ее — о работе, о соседях, о книгах, которые она читает. Рассказал о своих планах, о том, как на самом деле боится стать отцом.
Когда он уходил, то замялся в дверях.
— Мам, можно я в воскресенье с Катей приду? Пообедаем вместе?
— Конечно, — кивнула Люба. — Приходите.
Закрыв за сыном дверь, она прошла в спальню и села на край кровати. В груди было легко и спокойно.
На тумбочке лежала тетрадь по французскому. Люба открыла ее, провела пальцем по строчкам.
— Je suis heureuse, — произнесла она вслух. — Я счастлива.
За окном начинался рассвет. Новый день. Для новой женщины, которая наконец-то научилась говорить "нет" — и открыла для себя целый мир возможностей.
Она больше не была просто матерью, сестрой или бывшей женой.
Она была собой.
***
Подпишитесь. Вместе мы сильнее. Каждый заслуживает счастья – в любом возрасте
***