Всё произошло как-то обыденно. До неприличия просто. Егор сказал, что уходит к Кате. К соседке нашей, с четвёртого этажа. Молодой такой, знаете... С этими вечно собранными в небрежный пучок волосами. И глазами, которые будто всё время что-то ищут.
Я сидела за кухонным столом. Пила чай. Обычный чай с бергамотом, который завариваю каждый вечер последние восемь лет. Большая чашка — синяя. Мы её купили ещё когда въехали в эту квартиру. Она была в наборе. Четыре чашки: синяя, зеленая, желтая и красная. Красную разбил Егор, когда мыл посуду три года назад. Зеленую я сама уронила прошлой зимой. Желтая стоит нетронутая, в самом дальнем углу шкафчика. А синяя... Синяя вот она, в руках у меня.
— Я ухожу к Кате — сказал Егор, стоя в дверном проёме. В этих своих домашних штанах и старой футболке с логотипом группы, которую уже давно не слушает.
Я отхлебнула чай. Он был слишком горячий. Обожгла язык.
— Вот так просто? — спросила я, не поднимая глаз от чашки. На поверхности чая плавали кусочки чаинок.
— Прости, — ответил он тихо. — Так будет честнее.
Честнее? Забавное слово. Честность — она как этот чай. Вроде простая штука, а неправильно заваришь — и всё, горечь одна.
Сложно объяснить, что я почувствовала в тот момент. Не боль, нет. Боль — это что-то яркое, острое. А тут... пустота какая-то. Будто кто-то взял и вынул что-то важное из груди. Не сердце — сердце стучало, я слышала. Что-то другое. Может, надежду?
Он всё стоял и смотрел на меня. Ждал реакции. Крика, слёз, битья посуды. Но я молчала. Смотрела на чай. На плавающие чаинки. На свою чашку. Просто ступор какой-то...
— Скажи что-нибудь, — попросил он.
Что тут скажешь? «Не уходи»? «Я тебя люблю»? «Восемь лет коту под хвост»? Всё это правда. И всё это неправда одновременно.
— Когда? — только и спросила я.
— Сейчас, — ответил он и сделал шаг назад, в коридор.
Сейчас. Забавно, да? Восемь лет вместе, а всё решается одним словом — «сейчас». Я даже не успею допить чай, а он уже будет у неё. У Кати с вечно ищущими глазами.
Он ушёл в спальню собирать вещи. Я слышала, как открываются ящики комода. Как что-то падает. Как он тихо ругается себе под нос. Привычно так, знакомо до боли.
А я сидела на кухне. И думала о странных вещах. О том, что завтра понедельник. У меня заканчивается зубная паста. Что на балконе до сих пор стоит его старый велосипед, который он обещал починить ещё прошлым летом. В холодильнике лежит купленный для него йогурт, который теперь придётся съесть мне, хотя я йогурты не люблю.
Часы на стене показывали 19:43, когда он снова появился на кухне. С сумкой. Той самой, с которой мы ездили в Сочи три года назад.
— Я позже заберу остальные вещи — сказал он, не глядя мне в глаза.
Я кивнула. Снова отпила чай. Он остыл. Стал безвкусным.
— Прости, — повторил он. И добавил: — Тебе будет лучше без меня.
Вот тут я наконец подняла на него глаза.
— Откуда тебе знать, как мне будет лучше?
Он не ответил. Просто стоял, переминаясь с ноги на ногу, как школьник у доски, не выучивший урок.
— Иди уже — сказала я тихо. — Катя ждёт.
И он ушёл. Входная дверь хлопнула. Негромко, будто он даже в этом последнем жесте боялся меня потревожить.
А я осталась. С остывшим чаем. С синей чашкой. С тикающими часами на стене. 19:45.
Странно, подумала я. Всего две минуты прошло. А кажется, целая жизнь.
На стене в коридоре висело наше фото. С той самой поездки в Сочи. Мы стоим на фоне моря, счастливые, загорелые. У меня на голове дурацкая соломенная шляпа, которую я купила на местном рынке. Егор обнимает меня за плечи и улыбается так, как умеет только он — всем лицом, до морщинок в уголках глаз.
Я смотрела на это фото и не могла понять: как мы от того момента пришли к этому? Когда всё пошло не так?
Может, когда я устроилась на новую работу и стала приходить поздно? Или, когда он потерял свою и месяц лежал на диване, уставившись в потолок? Или, когда мы перестали говорить о том, что чувствуем, заменив разговоры привычным бытом — кто выносит мусор, кто платит за интернет, что купить в магазине...
Часы показывали 19:47. Всего четыре минуты прошло с момента, как он сказал эти слова. «Я ухожу к Кате».
Я встала, вылила остывший чай в раковину. Помыла и поставила чашку на полку. Подошла к окну.
Наш двор был тихим в этот час. Детская площадка пустовала. Только пара подростков сидела на скамейке, уткнувшись в телефоны. Фонари только начинали загораться, неуверенно разбавляя сгущающиеся сумерки.
Интересно, подумала я, а как Катя узнала, что Егор решил к ней уйти? Он позвонил ей, пока я была на работе? Написал сообщение? Или они планировали это давно, шепчась в подъезде, когда случайно сталкивались?
19:48. Пять минут.
Входная дверь скрипнула. Так тихо, что я сначала подумала — показалось. Но потом услышала его шаги в коридоре. Осторожные, будто он боялся, что пол может провалиться под ним в любой момент.
— Вернулся за чем-то? — спросила я, не оборачиваясь.
Тишина. Потом — глубокий вздох.
— Я не могу — сказал он.
Я обернулась. Егор стоял в дверях кухни. Всё с той же сумкой в руках. С той же виноватой полуулыбкой. Только глаза — другие. Растерянные какие-то.
— Что не можешь?
— Уйти. Вот так просто взять и уйти. После всего... после восьми лет. После... нас.
Он опустил сумку на пол и сделал шаг ко мне.
— Я дошёл до её двери. Занёс руку, чтобы постучать. И понял, что не могу этого сделать. Физически не могу заставить себя...
Я смотрела на него и не знала, что чувствую. Облегчение? Злость? Растерянность? Наверное, всё сразу.
— А что Катя? — только и спросила я.
Он покачал головой.
— Я даже не знаю, дома ли она. Я не стучал. Просто развернулся и ушёл. Точнее, вернулся.
— Почему?
Он подошёл ближе. Остановился на расстоянии вытянутой руки.
— Потому что понял, что совершаю ошибку. Самую большую в своей жизни.
Часы показывали 19:50. Прошло ровно семь минут, как он сказал, что уходит.
— Ты думаешь, всё так просто? — спросила я. — Сказал «ухожу». Потом передумал. И что, мы просто продолжим, как будто ничего не было?
Он покачал головой.
— Нет. Не продолжим. Нам нужно всё начать заново. По-другому.
— По-другому — это как?
— Честно, — сказал он. — Говорить друг с другом. О том, что чувствуем. О том, чего боимся. О том, что любим друг в друге, и что нас раздражает. Перестать прятаться за бытом, за работой, за усталостью...
Я смотрела на него и думала:
«А ведь за последние пять минут он сказал мне больше, чем за последние пять месяцев».
И от этой мысли. Где-то внутри, откуда недавно будто вынули что-то важное, начало теплеть. Этот его уход меня как-то встряхнул...
— Я не знаю, — честно сказала я. — Не знаю, сможем ли мы. Но я... я хочу попробовать.
Он сделал ещё один шаг.
— Я тоже хочу попробовать, — тихо сказал он. — Эти пять минут без тебя… Были самыми страшными в моей жизни.
Я не выдержала и улыбнулась.
— Всего пять минут? А казалось — целая вечность.
— Пять минут — этого оказалось достаточно, чтобы понять самое главное, — ответил он. И осторожно, будто спрашивая разрешения, взял меня за руку.
Часы на стене показывали 19:51.
Всего восемь минут прошло с того момента, как наша жизнь чуть не рухнула. Восемь минут... но мы оба изменились. Стали другими людьми. Теми, кто готов начать всё заново. Непросто это будет, ох непросто. Но эти восемь минут что-то сдвинули внутри нас. Что-то важное.
— Давай заварю новый чай, — предложила я. — На этот раз правильно.
Он кивнул. И улыбнулся — всем лицом, до морщинок в уголках глаз.
А за окном окончательно стемнело. Фонари разгорелись в полную силу. И где-то на детской площадке рассмеялись подростки — громко, беззаботно, как умеют смеяться только те, у кого вся жизнь впереди.
У нас с Егором тоже была впереди жизнь. Новая, другая. И начиналась она прямо сейчас, с новой чашки чая и честного разговора, которого мы так долго избегали.
Говорят, чтобы изменить жизнь, нужно много времени. Но иногда... достаточно всего пяти минут, чтобы понять, что по-настоящему важно.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
