Добрый день, дорогие мои читатели.
Начало этой истории можно почитать здесь:
***
Руслан уехал на экскурсионном автобусе вместе со всей группой, а я устало поплелась к метро. Погода стояла чудесная. Солнце улыбалось, жужжали неизвестно откуда взявшиеся в большом городе шмели, а на улицы высыпала молодежь. Очень много студентов, для которых время сдачи экзаменов еще не наступило, и организованные группы старших школьников. Они сливались в один большой людской поток, который объединялся где-то возле Адмиралтейской и медленно устремлялся в сторону Казанского собора. Я с удовольствием влилась в него и отдалась на волю толпы, которая несла меня по оживленному Невскому проспекту. Можно было бы спуститься в метро на Гостинке, но непрерывный движущийся строй молодых людей не позволил мне остановиться и свернуть, а понес дальше до Московского вокзала. И здесь меня ожидал сюрприз.
Подходя к вестибюлю метро, я увидела музыканта, окруженного группой дружно поющих молодых людей.
-Перемен! Мы ждем перемен! - почти скандировали они.
Я уже привыкла к уличным певцам Санкт-Петербурга, которые частенько эксплуатируют репертуар 80-х, но в этот раз меня что-то зацепило, и я вернулась, чтобы посмотреть на исполнителя.
-... Перемен требуют наши сердца! - настойчиво вопили студенты.
Пробившись сквозь толпу ближе к источнику звука, я стала разглядывать парня с гитарой. Кожаная куртка с задранными до локтя рукавами, жестко поставленный ирокез на макушке, одухотворенное лицо... Мама дорогая! Это же Глеб!!!
Я машинально прикрыла рот ладошкой, пряча готовый вырваться наружу вскрик. Вот уж чего я никак не ожидала увидеть! Чтобы Скороходов распевал на улице и не про какого-то мясника-людоеда, а песни Цоя?! Я не могла поверить своим глазам, а Глеб самозабвенно продолжал вести свою партию.
-...и в наших сердцах, и в пульсации вен!
Он так вошел в раж, что в проигрыше расставил ноги, как заправский рокер и стал активно совершать движения головой вперед-назад, вертя ею по сторонам. Сильнее, еще сильнее в соответствии с нарастающим ритмом музыки. В какой-то момент мне показалось, что он свернул себе шею, потому что его как-то странно скрючило, он задрал гриф гитары вверх, прижимая ее к своему торсу и так мастерски исполнил соло на гитаре, что я просто диву далась. Толпа восторженно заорала, девушки завизжали, а парни все, как один, выбросили вперед сжатые кулаки и размахивали ими над головами. Определенно, Глеб имел оглушительный успех.
Когда музыка стихла, он замер, прикрыв веки. Казалось, что он прислушивается к беснующимся поклонникам, позволяя потокам обрушившегося на него обожания проникнуть в кровь и напитать ее новыми силами. Только теперь я заметила перевернутую кепку, валявшуюся на земле возле его ног. В ней одиноко лежал блестящий пятачок.
"Эхе-хе, студентики, негусто Скороходов на вас зарабатывает," - усмехнулась я про себя и бросила в кепку тысячную купюру. В то же мгновенье Глеб открыл глаза и в изумлении уставился на меня.
-Браво! - шепнула я ему в лицо и отправилась восвояси.
Легендарная песня Цоя засела в моей голове. Или как там поется? "В моем сердце и в пульсации вен." Я напевала ее по дороге домой, потом когда готовила ужин и даже, укладываясь спать. Утром, едва открыв глаза, вспомнила припев: "Перемен требуют наши сердца!" Вот что значит талант автора и исполнителя! Если насчет автора я не сомневалась, то исполнитель сразил меня наповал! Поющий на улице Глеб был вовсе не похож на увальня айтишника агентства недвижимости "Ваш дом". Скороходов с ирокезом был подтянутый и сухопарый, окрыленный динамичной мелодией и виртуозно владел электрогитарой. А тот Глеб, которого я знала прежде, был совсем другим. Про таких обычно говорят "ни рыба, ни мясо." Одним словом, никакой. Но прошлым вечером он сумел заинтриговать меня.
Выпив чашку кофе, я подошла к платяному шкафу и задумалась о своем наряде на этот день. Руки машинально тянулись к кожаной косухе, но она никак не вписывалась в дресс-код Антонова. Клиенты нашего агентства предпочитали строгие деловые костюмы. Может быть, по этой причине Скороходов ходит в офис в одном и том же растянутом свитерочке? Подумав немного, я нашла компромисс между тем, что мне хотелось бы, и необходимостью выглядеть прилично. Под новый серо-голубой жакет надела черную рокерскую футболку с портретом Цоя. Отлично! Застегнулась на все пуговицы, и вот, пожалуйста, приличный риэлтор, а стоит только распахнуть полы жакета, и все меняется. Так и отправилась на работу, и проработала полдня, не поднимая головы. В обеденный перерыв я ушла в то кафе, куда обычно ходит Глеб, и не прогадала. Там я его и застала.
-Привет, звезда! - улыбнулась я ему и расстегнула пуговки своего жакета.
Не обращая внимания на его широко раскрытые от удивления глаза, расставила тарелки на столе и принялась поедать свой обед.
-Привет, - произнес Глеб, спустя минуту.
Воровато оглянувшись по сторонам, он почти шепотом, пригнув голову, жалобно попросил меня:
-Жанночка, дорогая, я тебя прошу, не выдавай меня, пожалуйста.
-Хогошо, - с готовностью отозвалась я, дожевывая котлету. - А кому?
Он яростно замотал головой.
-Никому!
-Ладно, - согласилась я. - Почему?
Скороходов с досадой шлепнул ложкой по столу.
-Ты чего, совсем что ли не соображаешь? Автографы будут просить, замучают меня!
Я медленно подняла глаза на него, пытаясь понять, серьезно он это сказал или как? Но его лицо сохраняло каменное выражение, не позволяя пробиться к истокам мысли. Загадочный тип оказался этот Глеб!
-А вот скажи-ка мне, друг мой Скороходов, - переведя дух, заговорила я. - Почему Цой?
-Потому что Питер, - не задумываясь, ответил он.
Я немного опешила, так как логики не усмотрела.
- А почему не Розенбаум?
Он также быстро выдал новый ответ:
-Не знаю, кто это такой.
Я чуть не подавилась от удивления, но не сдалась.
-Хорошо. Может быть, Кинчев?
Скороходов прищурился и вперил в меня презрительный взгляд.
-Я тебе не девочка. Ясно?
Куда уж яснее!
-Угу, - буркнула я и уткнула нос в стакан с компотом.
