Я выгнала родню из своей жизни.
— Галочка, ты же не против, если мы в следующее воскресенье пораньше? У Мишеньки соревнования в два.
Тяжелая кастрюля выскользнула из рук. Суп с фрикадельками растекся по кафелю. Галина молча смотрела на оранжевые разводы. Валентина Семеновна цокнула языком.
— Эх, Галя-Галя. Ты всегда была такой неловкой. Ничего, я помогу прибраться. Где у тебя тряпка? Впрочем, неважно, я сама найду.
Свекровь распахнула дверцу под раковиной и принялась рыться в шкафчике, переставляя чистящие средства по-своему. Как всегда.
Галина вышла из кухни, прислонилась к стене в коридоре. С дивана доносился хохот золовки Лены и грохот телевизора, где мужской голос надрывался о новом сезоне какого-то шоу.
— Мама, ты чего? — Сергей появился из ниоткуда, держа в руках бутылку минералки. — Что с супом?
— Пролила.
— Да ладно тебе, с кем не бывает. — Он мягко улыбнулся. — Бабушка говорит, в следующий раз мы пораньше. Ты не против?
В гостиной что-то разбилось. Детский плач пронзил квартиру.
— Ничего страшного! — крикнула Лена. — Галь, у тебя есть салфетки? Твоя ваза немного... приказала долго жить.
Сергей вздохнул.
— Ты же не сердишься? Сама понимаешь, бабушке тяжело после ухода отца. Ей нужна семья рядом.
Галина кивнула, не поднимая глаз. Мужу Валентины Семеновны повезло. Он ушел три года назад. Быстро и без мучений. Сердце. А ее Виктора забрала затяжная болезнь, выпившая все силы и сбережения.
— Мам?
— Нет, Сережа. Я не сержусь.
Она медленно вернулась на кухню. Валентина Семеновна уже домывала пол, энергично орудуя тряпкой.
— Пересядем за тот стол, — командовала она, — здесь слишком тесно. И занавески бы тебе поменять, Галя. Эти уже не модные.
Галина открыла холодильник, достала вторую кастрюлю. Молча поставила на плиту.
— А что это? — подозрительно спросила свекровь.
— Гречневый суп. На запас готовила.
— Сережа его не любит.
— Это мой дом, — тихо произнесла Галина.
— Что ты сказала?
— Ничего. Суп скоро будет готов.
Вечером, когда все разошлись, она долго сидела в пустой гостиной. На журнальном столике — пятна от вина. На ковре — крошки. В раковине — гора посуды. Как и каждое воскресенье последние два года.
Галина подошла к входной двери. Провела пальцами по замку. Что-то внутри нее щелкнуло. Не замок.
Что-то глубже.
***
— Алло, это мастер по замкам? Мне нужно заменить... Да, полностью. Нет, не сломался. Просто хочу новый.
Галина положила телефон и посмотрела на свое отражение в оконном стекле. Незнакомая женщина с решительным взглядом смотрела на нее в ответ.
На работе в библиотеке она перебирала карточки, механически улыбалась посетителям, но мысли ее были далеко. В обеденный перерыв зашла в хозяйственный магазин.
— Мне нужны крючки на дверь. Такие, знаете, чтобы изнутри закрываться.
Продавщица понимающе кивнула.
— Внуки балуются?
— Нет. Гости.
Когда на следующее утро мастер вкручивал последний шуруп, Галина ощутила странное чувство. Словно сбрасывала невидимый груз, который тащила на себе годами.
— Ключи — три штуки, как просили. — Мастер протянул связку. — Крепкий замок. Хороший. Такой просто так не откроешь.
Она заварила чай, впервые за долгое время сев в свое любимое кресло у окна, а не на кухне. Телефон молчал весь день. Она читала, слушала радио, даже вздремнула после обеда. Вечер прошел в блаженной тишине.
В субботу позвонил сын.
— Мам, ты как? Устала? Я заскочу завтра утром, перед тем как бабушку заберу.
— Хорошо, Сережа.
Она не стала ничего объяснять по телефону.
Воскресное утро выдалось солнечным. Галина проснулась рано, сделала себе кофе. Впервые за много недель открыла альбом с фотографиями. Виктор улыбался с пожелтевших снимков. Каким он был до болезни — сильным, уверенным. Он защищал ее. А потом она защищала его. А теперь...
Звонок в дверь. На пороге Сергей, один.
— Привет, мам.
— Здравствуй. Проходи.
Он огляделся по сторонам, заметил новый замок, но промолчал. Сел на диван, принял чашку с кофе.
— Мам, все в порядке?
— Да. А что?
— Не знаю.
Она улыбнулась.
— Хорошо выспалась.
В два часа дня домофон разразился требовательной трелью. Галина не вздрогнула, не засуетилась. Спокойно подошла и сняла трубку.
— Галя, это мы! — голос Валентины Семеновны звучал бодро. — Открывай! Лена пирог испекла. И Мишенька с соревнований вернулся, первое место! Будем праздновать.
Галина глубоко вдохнула.
— Валентина Семеновна, я сегодня не принимаю гостей.
Пауза.
— Что значит не принимаешь? Мы же каждое воскресенье... Сережа у тебя?
— Нет. Он ушел.
— Галя, ты что, обиделась? Из-за вазы? Так Лена новую купила!
— Я не обиделась. Просто сегодня я не жду гостей. И в следующее воскресенье тоже.
— А где нам собираться? — растерянно спросила свекровь.
— Вы всегда можете собираться у себя.
Домофон замолчал. Галина опустилась в кресло. Руки дрожали, но внутри была удивительная легкость. Она взяла книгу — ту самую, которую откладывала каждое воскресенье.
И начала читать.
***
Телефон зазвонил в понедельник вечером. Галина посмотрела на экран. Сергей.
— Да, сынок.
— Мам, ты что творишь?
Галина отложила вязание. Включила громкую связь и продолжила перебирать спицами.
— О чем ты?
— Бабушка в слезах. Лена обижена. Ты даже дверь не открыла.
— Я предупредила через домофон, что не принимаю гостей.
— Да какие они гости? Они семья!
Галина остановилась. Петля соскользнула со спицы.
— Сережа, это мой дом.
— И что? Раньше тебя это не смущало. Бабушка говорит, ты внезапно стала какой-то... эгоисткой.
В трубке слышались приглушенные женские голоса. Значит, разговор на громкой связи. Аудитория слушает.
— Передай Валентине Семеновне, что я не эгоистка. Я просто хочу иногда побыть одна. Без шума, без готовки на десять человек, без уборки до полуночи.
— Мам, но ведь...
— И еще, Сережа. Я сменила замок.
Пауза.
— Зачем?
— Чтобы входили только те, кого я приглашаю.
В трубке что-то загремело, и вдруг раздался звонкий голос свекрови:
— Галина! Это возмутительно! Мы делали тебе одолжение, навещали, чтобы ты не чувствовала себя одинокой. А ты...
— Спасибо за заботу, Валентина Семеновна. Но я справлюсь со своим одиночеством.
— Ты неблагодарная! После всего, что я для тебя...
Галина нажала отбой. Кухня погрузилась в тишину. Она подняла упавшую петлю и продолжила вязать. Спина выпрямилась будто сама собой.
На следующий день Сергей приехал без предупреждения. Стоял у двери, переминаясь с ноги на ногу.
— Мам, давай поговорим.
Она впустила его, поставила чайник.
— Зачем ты это сделала? — он кивнул на новый замок. — Неужели нельзя было просто сказать, что тебе нужно личное пространство?
— Я говорила. Много раз. Меня не слышали.
— И что теперь? Будешь прятаться от семьи?
— Не буду прятаться. Буду приглашать. По своему желанию.
Сергей покачал головой.
— Ба считает, что ты... После смерти папы ты изменилась. Стала черствой.
Галина поставила перед ним чашку с чаем.
— Знаешь, после его ухода я поняла, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на то, чего не хочешь.
— А чего ты хочешь, мам?
— Тишины. Книг. Прогулок. И да, иногда — семьи. Но по приглашению.
Сын молча пил чай. Потом встал.
— Бабушка сказала, раз так, теперь воскресные обеды будут у нее дома. Придешь?
— Если пригласит меня, а не назначит явку.
Сергей ушел. А вечером позвонила свекровь.
— Раз ты решила показать характер, пожалуйста. Теперь мы будем собираться у меня. И прекрасно обойдемся без тебя!
Галина улыбнулась в трубку.
— Желаю вам приятного аппетита, Валентина Семеновна.
***
Первое свободное воскресенье Галина провела в парке. Гуляла по аллеям, кормила голубей, сидела на скамейке с книгой. Никто не ждал ее к определенному часу. Никто не требовал накрывать на стол. Она вернулась домой вечером и долго стояла посреди пустой гостиной. Тишина обволакивала как теплый плед.
В среду вечером раздался звонок.
— Мам, привет, — голос Сергея звучал устало. — Как ты?
— Хорошо. А ты?
— Нормально. Слушай... У бабушки в воскресенье было... интересно.
Галина включила чайник, прижала телефон плечом к уху.
— Вот как?
— Ага. Она приготовила семь блюд. Лена капризничала, что салат не такой как у тебя. Миша разбил хрустальную вазу. А бабушка к концу дня еле стояла на ногах.
— Сочувствую.
— Она не признается, но, по-моему, не ожидала, что это так... выматывает.
Галина промолчала. В трубке слышались приглушенные голоса.
— Ладно, мам. В воскресенье бабушка снова всех ждет. Подумай, может, заглянешь?
— Если она пригласит.
Приглашения не последовало. Вместо этого в субботу вечером пришло сообщение от Ольги, невестки: «Галя, завтра спасайся кто может. Валентина Семеновна готовит с утра и нервничает. Лена обещала привести подругу с детьми. Сережа весь на нервах».
Галина улыбнулась. «Держитесь там» — ответила она.
В воскресенье она снова пошла в парк. Вечером позвонила соседка.
— Галь, в подъезд никого не пускать? Тут ломились какие-то. Я сказала, что тебя нет дома.
— Спасибо, Танечка.
— Да не за что. Слушай, может, чаю зайдешь? У меня песочное печенье.
Они сидели на кухне у Татьяны до полуночи. Говорили о книгах, о фильмах, о внуках Татьяны. О жизни.
Следующее воскресенье прошло тихо. Телефон молчал. Галина достала с антресолей швейную машинку, начала шить занавески. Те самые, которые так не нравились Валентине Семеновне.
А потом позвонила Ольга.
— Галя, тут такое... — она говорила шепотом. — Валентина Семеновна отменила воскресный обед. Сказала, что устала и хочет отдохнуть. Лена в шоке.
— Что ж, у каждого есть право на отдых.
— Сережа беспокоится. Говорит, она никогда не признавалась в усталости.
Галина отложила недошитые занавески.
— Она сильная женщина. Всегда была такой.
— Как и вы, — тихо добавила Ольга.
Через три недели Галина возвращалась из магазина. У подъезда стояла знакомая фигура. Валентина Семеновна, прямая как струна, с идеальной укладкой и в новом пальто.
— Добрый день, — сдержанно поздоровалась Галина.
— Здравствуй. — Свекровь поджала губы. — Давай помогу с сумками.
Они молча поднялись на третий этаж. Галина открыла дверь, пропустила свекровь вперед.
— Новые занавески, — заметила та. — Симпатичные.
Галина поставила чайник.
— Спасибо.
— Сережа говорит, ты теперь в парк ходишь по воскресеньям.
— Да. Там хорошо.
Валентина Семеновна сняла пальто, аккуратно повесила на спинку стула.
— Знаешь, оказывается, готовить на десять человек каждую неделю — это утомительно.
— Неужели?
— Не язви. — Свекровь вздохнула. — У тебя чай хороший. Всегда был.
Галина разлила чай по чашкам.
— Тебе с лимоном, я помню.
Валентина Семеновна кивнула.
— Да. Спасибо.
***
Телефонный звонок раздался в четверг вечером. Галина сидела в библиотеке, заканчивая каталогизацию новых поступлений.
— Галя? Это я.
Голос Валентины Семеновны звучал непривычно тихо.
— Слушаю вас.
— Ты... Ты не хотела бы зайти в субботу? Просто на чай. Без всей этой... толпы.
Галина отложила карандаш. Посмотрела в окно, где октябрьский ветер гонял желтые листья.
— А как же воскресный обед?
— Я отменила. Сказала, что беру выходной. Представляешь, какой скандал закатила Лена? — Валентина Семеновна неожиданно хихикнула. — Сказала, что я их предала.
— И как вы себя чувствуете в роли предательницы?
— Странно. И... освободительно.
Галина улыбнулась. За стеклом библиотечной двери маячила фигура нетерпеливого читателя.
— Хорошо. Я приду. К четырем?
— Да. Буду ждать. Только тебя, Галя. Никого больше.
Суббота выдалась холодной. Галина надела новое пальто, купленное на сэкономленные за месяц деньги. Раньше вся ее пенсия уходила на воскресные обеды и подарки внукам подруги Лены, которых та почему-то всегда приводила с собой.
Валентина Семеновна открыла дверь сразу, будто караулила за ней. В квартире пахло свежей выпечкой.
— Проходи. Я ватрушки сделала. Помнишь, ты их любила.
Галина прошла в гостиную. На столике — сервиз, который обычно стоял за стеклом серванта. "Только для особых случаев", как всегда говорила свекровь.
— Красиво, — заметила Галина.
— Садись. Чай сейчас принесу.
Они молчали, разливая чай, разрезая ватрушки. Потом Валентина Семеновна вздохнула.
— Знаешь, я всегда думала, что центр семьи — это я. Что без меня все развалится.
Галина отпила чай. Горячий, с бергамотом.
— А потом ты заперла дверь. И я так разозлилась. Думала: ну и ладно, справимся без нее. Покажу ей, как отказывать семье.
— И как, показали?
— Три недели мучилась. — Валентина Семеновна покачала головой. — И ведь ты была права. Это тяжело. Все эти люди, их запросы, их претензии. И никто даже спасибо не скажет.
За окном стемнело. Они включили настольную лампу. Теплый круг света объединил их.
— Виктор всегда говорил, что ты сильная, — неожиданно произнесла свекровь. — Я не верила. Думала, это он так, по-мужски не замечает. А ты и правда сильная.
Галина улыбнулась.
— Я просто очень долго была слабой. И устала от этого.
Они проговорили до вечера. Впервые за много лет — по-настоящему. О книгах, о внуках, о том, как тяжело стареть. О страхе одиночества. О том, как сложно научиться уважать чужие границы. И свои тоже.
Когда Галина собралась уходить, Валентина Семеновна вдруг спросила:
— А в следующее воскресенье... может, ко мне? Только мы и Сережа с Ольгой. Без Лены и ее цирка.
— С удовольствием. Если можно, я пирог испеку.
— Тот самый, с яблоками?
— Да.
Валентина Семеновна проводила ее до двери. Обняла неловко, впервые за много лет.
— Знаешь, Галя, если бы ты тогда не закрыла дверь, мы бы так и продолжали... Я бы так и не поняла.
Галина кивнула. В подъезде было тихо. Только их дыхание.
— На чужой каравай рот не разевай, — произнесла Валентина Семеновна и вдруг рассмеялась. — Мама моя так говорила. А я забыла.
Они стояли друг напротив друга. Две немолодые женщины, научившиеся наконец говорить "нет". И "да" — тоже научившиеся.
— До воскресенья? — спросила Галина.
— До воскресенья. Я позвоню.
Домой Галина шла пешком. В голове была удивительная легкость. Ключи от квартиры приятно оттягивали карман. Теперь двери в ее доме открывались только по ее желанию. И за это стоило поблагодарить собственную решимость.
И, как ни странно, упрямую свекровь. Которая, похоже, стала ей почти другом.
***
Нажмите на лайк. Иногда один поворот ключа в замке может открыть двери к новой, свободной жизни.
Подпишитесь. Если узнали в героине себя или свою знакомую
***