Часть 1 Поместье Игнатьево. Бабушкина гордость.
Василий Дубовский совсем не рад был тому, что сын его учудил. Но бранить безобразника поздно было – живот у Фёклы уже рос.
- Чего ж делать будем? – растерянно спросил он жену, которая совсем не выглядела расстроенной.
- Оставим дитятко себе, - кивнула супруга, - как приёмыша воспитаем. Кому какое дело – может, племянника нам подкинули или еще какого дальнего родственника?
Василий кивнул. Ему показалось, что жена разумно рассудила всё. И кровиночку получится сберечь, и фамилию дать можно.
Грише самому последнему сообщили о том, что Фёкла понесла. Парень если и забеспокоился, то лишь того, что нагоняй от матушки с отцом получить мог. Ну, а раз родители не бранятся, то и переживать не о чем.
- Фёклу не трожь, - нахмурив брови, наказывала мать, - дитя она носит, нельзя ей шалости все эти.
Гришка беспечно пожал плечами. Никогда особенно ему не нравилась эта служанка. Рослая больно, могучая, лицо какое-то мясистое. И лишь потому, что добрая и покладистая, согрешил с ней молодой барин.
В положенный срок родилась девочка, которую Фекла Глафирой окрестила.
К малютке Надежда сразу нежность почувствовала. Возилась с ней, когда не было рядом посторонних глаз. Всё ж не к лицу барыне пестовать приплод от дворовой девчонки.
Вот только беда случилась вскоре. Через два месяца после родов простудилась Фёкла, болела долго. А потом, так и не оклемавшись, померла.
В том же году не стало Василия. На боли в груди он жаловался, а местный лекарь всё плечами пожимал. Беда случилась ночью – рано утром супруга барина мертвым в постели обнаружила.
Стала в поместье Дубовских всем Надежда заправлять. Старшие дочери были уже все замуж выданы. Через несколько лет пришла пора и Гришу женить – всё ж наследник.
Семь лет было Глаше, когда появилась в доме её мачеха. С первого взгляда угрозу в ней узрела Мария. Слишком уж рьяно девчонку опекала её старая барыня. Мария правду знала, оттого и злилась, что от прислуги девчонку она чуть ли не на руках носит и пылинки с неё сдувает.
Надежда не была совсем уж старой. Сохранила она и свежесть лица, и бодрость, и легкость походки. Но, как появилась в доме молодая хозяйка, мать Григория стали называть старой барыней. И особое к ней было уважение да почет.
Всё надеялась Мария, что станет главной в доме, когда наследника родит. Но на свет появились вначале Ульяна, а затем Настя. После вторых родов стало понятно, что больше детей молодая барыня родить не сможет. Лекарь с уверенностью об этом сказал.
***
Надежда умерла в 1915 году, разделив наследство между детьми. Отдельно была оговорена судьба конюшни – она переходила в безраздельную собственность Глафиры со всеми лошадьми и имуществом.
Незаконнорожденной дочери Григория Дубовского в ту пору было двадцать два года. Больше всех по старой барыне тосковала именно она.
Положение Глаши в семье Дубовских было известно всем, но о нём предпочитали не говорить. Ульяна и Настя задирали порой старшую сестру за спиной у бабушки. Открыто же обижать Глафиру не решались – побаивались они грозную бабулю.
Недолюбливала Глашу и Мария. Григорий к незаконнорожденной дочери был по большей части равнодушен. Хотя порой и у него случались приступы нежности. Мог он небрежно обнять девушку или сказать ей доброе слово.
Присутствие Глафиры в поместье не доставляло никому особых хлопот. Она всё время проводила в конюшне, часто ездила верхом. Когда наследники старой барыни узнали о завещании, передача лошадей незаконнорожденной внучке вызвала недовольство мачехи.
- Где это видано, чтобы байстрюкам долю отписывали? – пробубнила себе под нос Мария.
- Ты же не любишь лошадей, - удивился супруг, - какое тебе дело до конюшни?
- А то и дело, что богатство это целое, - ворчала барыня. Впрочем, и она понимала, что лошади – это ценность, которая требует внимания и труда. Потому поворчала-поворчала, да угомонилась.
Знали все, что в конюшне Надежды Дубовской были разные лошади, в том числе очень ценной и дорогой породы. Но для семьи стало большим сюрпризом то, что слава об этих красавцах распространилась далеко за пределы страны.
Глафира вела переписку с владельцем конного завода из Франции. Кристоф Пенье был большим знатоком и ценителей лошадей. Экземпляры, которые красовались в конюшне Дубовских, очень заинтересовали его.
Однажды импозантный француз посетил Игнатьево. Как оказалось, он приехал по приглашению хозяйки конюшни. Отец, мачеха и сестры знали, что Глаша в совершенстве владеет французским языком. Но то, что девушка с простоватым лицом и кряжистой фигурой крестьянки свободно общается с солидными людьми, очень их удивило.
Еще больше удивило то, что Кристоф Пенье во время визита к Дубовским с удовольствием вёл беседы с Глашей. Он был галантен, целовал девушке руки, внимательно слушал её и всячески демонстрировал свое почтение.
***
Уля и Настя задирали старшую сестру, когда узнали, что ей собирается нанести визит богатый дворянин из Франции. Глаша считалась старой девой. Она была настолько поглощена лошадьми, что вопросы брака её попросту не интересовали. Да и трудно было представить человека, который желал бы взять ее в жены.
За дворянина ей не выйти – мать прислугой была. А за простолюдина Григорий не хотел её отдавать. Что люди скажут?
Вот и посмеивались сестры над Глафирой, даже не сомневаясь, что она останется старой девой. А вот увидев искренний интерес к ней богатого француза, немало удивились. То ли с завистью, то ли от вредности стали задирать девушку ещё больше. А уж как удивились они, узнав, что Кристоф Пенье сделал Глаше предложение.
- Француз попросил у меня руки Глафиры, - растерянно произнес Григорий за ужином, - я получил от него письмо.
- Не может быть! – воскликнула Ульяна. – Говорят же, что у французов хороший вкус.
Настя прыснула со смеху. Её тоже едва заметно усмехнулась.
- Неужто позарился на этих лошадей? – язвительно произнесла Мария.
Лицо Глафиры вспыхнуло. Она промолчала, но слова мачехи были ей неприятны.
- Интерес месье Пенье по большей мере коммерческий, - кивнул Григорий, - но симпатия к Глаше у него тоже имеется. Это я заметил еще во время его визита к нам.
Отец посмотрел на старшую дочь, будто хотел увидеть ответ в её взгляде. Глаша подняла глаза.
- Месье Кристоф очень симпатичен мне, - тихо произнесла девушка, - о его чувствах и намерениях я, конечно, знаю. И всё же мне не хотелось бы спешить.
- Спешить? Да ты уже опоздала! - воскликнула Настя, сопровождая реплику кривляньем и неприятным смешком.
- Глаша, тебе уже двадцать два, - вторила сестре Ульяна.
Сестры веселились, их матери все это тоже казалось довольно забавным. Что думает о себе эта безродная девчонка? Что её руки и дальше будут просить богатые французы?
Григорий взглядом дал понять дочерям, чтобы они замолчали. Затем снова повернулся к Глафире.
- Ты бы, девонька, не раздумывала слишком долго, - тихонько произнес отец, - а то, кто ж знает, что дальше будет?
Не поняла тогда Глафира слов своего отца. Лишь много позже узнала, что Григорий тяжело болен.
ПРОДОЛЖЕНИЕ Поместье Игнатьево. Переезд во Францию