Незаметно подошла на цыпочках Настя с двумя фиолетовыми пластиковыми стаканами и отдала их Игнату.
— Игнатик Петрович, двойной эспрессо с двумя ложками сахара, как вы любите, — елейно проворковала, наклонившись ниже к меценату, так что оголилась грудь, — а это успокаивающий зелёный час для Акулины с мелиссой.
— Ой, егоза, умасливаешь? — поддел Игнат медсестру и забрал стаканы, поставив на стеклянный круглый столик.
— Ни в коем разе, от чистого сердца, — выгнулась блондиночка завлекательно, сложив руки на вздымающейся груди.
— Не дрейфь, твоему Захарке ничего не скажу, — смерив заговорщицким взглядом Настю.
— Да я только за, если вы ему поведаете о моих проказах, и он меня потом накажет со всей страстью, — вызывающе усмехнулась та, — уж больно Захар Петрович серьёзный стал, лишает меня любовных игрищ.
— Ну держись, — поперхнувшись кофе, засмеялся меценат, — коли сама напросилась, будут тебе игрища. А теперь летящей походной в сторону кафе, организуй моей невесте нормальное питание, с вашей больничной едой можно язву заработать.
— Нормальная здесь еда, зачем вы наговариваете? — покосилась неприветливо Акулина на Игната и бледно улыбнулась медсестре. — Спасибо вам за чай. Оставьте нас пожалуйста с вашим балагуром-меценатом, нам надо с ним поговорить без посторонних.
Блеснув сиреневыми глазами, Настя хихикнула и, соблазнительно крутанувшись в своих гламурных сабо, рванула в больничное кафе.
— Балагур-меценат звучит как-то оскорбительно, — деланно обиделся Игнат и откинулся на спинку дивана.
— В самый раз, — строго проговорила Акулина, — балагур он и в Африке балагур. Вас же всё веселит. Вот, — встретилась девушка с шутливым взглядом синих глаз, — вам даже сейчас весело. Не сдерживайтесь, Игнатик Петрович, лыбьтесь на здоровье и флиртуйте со всякими тут.
— Простите, Акулинушка Михайловна, но, во-первых, это нервное, — оправдал себя мужчина и безудержно захохотал, — а, во-вторых, меня забавляет твоя непосредственность и языкастость. Неудивительно, что Альберт влюбился в тебя. Но внешне ты не в моём вкусе.
— Куда уж мне? — выказала недовольство Снегурочка. — И что вы в ней нашли?
— Нормально ты так про подругу говоришь, — обалдел меценат, сдвинув пшеничные брови.
— Зоя то здесь при чём?
— А ты тогда о ком, если не о Зое? — оторопел Игнат.
— Об этой вашей медпрофурсетке, — брезгливо передёрнула плечами Акулина и скинула с себя шубку, упарившись.
С минуту меценат соображал над словами русоволосой Снегурочки и смотрел по сторонам в поисках некоей медпрофурсетки, пока не увидел плывущую к ним Настеньку.
— Балагур-меценат, медпрофурсетка, — заржал он басисто, — как ты такое только выдумываешь? Или сказываются лекции Альберта Тимуровича? Боюсь представить, как ты его кличешь, студентка Молчанова.
— Ой, — заулыбалась лучезарно Акулину, — я у него вообще и Марфа, и стукнутая, и простуженная. А его всего-навсего Сириусом или Дедушкой кличу и любимым про себя зову.
— Да медпрофурсетка она и в Африке медпрофурсетка, — перевёл дыхание Игнат, отсмеявшись, — и ничего я в ней не нашёл и не искал. А ты не в моём вкусе, потому что мне девушки взбитые нравятся, как Зоя.
— Ох, бесстыжая я, — стыдливо оробела девушка, — про Зою то и не спросила. А ведь переживала, ждала вас с вестями.
— Бесстыжая, вести, медпрофурсетка, балагур, окромя, — просиял улыбкой меценат, — как ты умудряешься сочетать в речи такие несочетаемые слова?
— Не знаю, — порозовела Акулина, закусив нижнюю губу, — да я сама в себе сочетаю несочетаемое, вот и лепечу невпопад.
— Ни в склад, ни в лад — поцелуй корову в зад! Прости, вырвалось, — замешкался Игнат и отпил остывший кофе.
— Это вы меня простите, — зазвенел голосок Снегурочки, — и спасибо.
— Эм, за что?
— Как за что? А? Простить за хамство. Спасибо за спасение Зои и Альберта. — выдала переливчато студентка.
— Если за хамство, — почесал голову мужчина в задумчивости, — то прощаю. Ой, забавная ты, Акулина. Тоже мне хамка выискалась, — расплылся он в доброй улыбке, — спасибо, спасибы, благодарности твои приняты. Зойку и спасать особо не пришлось, у твоей подруженьки средний, почти что лёгкий ушиб ребра, а несознанку она ушла из-за болевого шока. До свадьбы заживёт.
— До какой свадьбы?
— До нашей с Зоюшкой серебряной. Будем с ней жить-поживать да добра наживать и детишек рожать. И я не балагурю, а серьёзно тебе заявляю.
— Во вы даёте! — присвистнула в восхищении Акулина, порадовавшись за подругу.
— А что до Сириуса, — затих Марков и вцепился в дрогнувший сообщением телефон, — и давай на ты, не выкай мне, — добавил отстранённо и убрал мобильный в карман вельветового пиджака василькового цвета, — а то я и так себя рядом со своей Снегуркой старым ощущаю. И твоего вон Дедушку явно напрягает ваша с ним разница в возрасте.
— Ну я же из вежливости к вам на вы, — заискрилась девушка, сузив зелёные глаза, — к тебе. Что там? — указала она на карман.
— Любопытство, знаешь ли, кошку сгубило.
— Да, но, — Молчанова придвинулась к мужчине и порывисто взяла его за руку, — мне показалось, что вам, тьфу ты, — заискивающе взглянула она на жениха Зойки, — что тебе написали про Альберта.
Игнату действительно написали про Альберта. И ничего хорошего в том сообщении не было...хорошего для Акулины. Потому он не знал попросту, как передать ей слова любимого Сириуса.
— Акулинчик, — начал он суетно и крепко сжал маленькую ладонь девушки, — некоторые знания порождают печали.
— Говори, — потребовала Акулина и навалилась на него, — он вернулся к Мэри?
— Чего? Нет! — встряхнул возмущённо головой. — Как вам в голову всякая чушь лезет? Да не хочет он тебя видеть, потому что старый, потому что раненный, ему теперь уход нужен, и Новый год он проведёт в больнице. А ты молодая красивая, и у тебя вся жизнь впереди, и жених тебе нужен здоровый полноценный и твоего возраста. Вот.
— Всё сказали?! — остервенело выкрикнула девушка, что на них обернулись все в холле.
— Всё, — озадачился Игнат и полез в карман за мобильным, чтобы перечитать сообщение.
— А вот фигушки вам, — высунула студентка язык, — нечего за меня решать, чай не маленькая. Ну я ему устрою! Встретить без меня Новый год?! Размечтался! Куда? — придавила коленом она попятившегося мецената между ног. — Сиди не рыпайся и отвечай, в какой больнице мой старый раненный Дед-марафонец? Не скажешь, — рассердилась она, — посохом отметелю, и не видать тебе серебряной свадьбы с Зойкой!
===================================
Продолжение следует
===================================