Почти год прошёл с той поры, как холодным декабрьским днём Анна уехала из Алькино в город. Она часто вспоминала тот день, те сомнения и страхи, связанные с отъездом из родного дома. Уезжать, куда глаза глядят, действительно было страшно! Каких-то несколько часов отделяли её от прошлой жизни. Всего несколько сотен километров, и она с чемоданом в руках очутилась на вокзале большого и чужого города. Если бы тогда Марина отказалась встретить и принять свою односельчанку, то идти ей было бы некуда, да и денег откровенно не хватало...
За этот год город на глазах заметно изменился. Новые кирпичные дома, которые приходили на смену ветхим деревянным баракам, росли как грибы и образовывали новые микрорайоны. В мегаполис стекалось из деревень много молодёжи со всех концов нашей необъятной родины, чтобы учиться, работать и жениться. Многие, как Аннушка, планировали остаться в городе на постоянное место жительства.
Работницам фабрики повезло с общежитием. Оно было новым и вместительным. Это было здорово, но всё же большим достоянием этого заведения были люди, его заселяющие. Коллектив девчонок, за редким исключением, которое, как правило, там не задерживалось, был хорошим. Этому, конечно, способствовал комендант - самый главный и грозный человек в общежитии. Для кого-то она могла показаться строгой, а кому-то Мария Петровна вполне могла на чужбине заменить маму. Девчонки, особенно те, что помоложе, бегали к ней излить душу или спросить совета, а при случае коменданту можно было доверить приболевшего ребёнка. Так что многие дети считали Марию Петровну своей бабушкой.
Фабричное общежитие существовало как небольшой самодостаточный мир. Там в вестибюлях устраивались концерты, приглашались лекторы, часто проводились мероприятия, приуроченные к праздникам, например, первомайский концерт силами фабричной самодеятельности или новогодний карнавал. Если не устраивала официальная программа, то в Ленинской комнате всегда можно было найти компанию по интересам, где можно обсудить популярную музыку, новинки советского кинематографа, спортивные события, попеть бардовские песни под гитару, показывать сценки из КВН, а также коллективно кроить платья для вечеринки или брюки-клёш. Нормой считалось вынести в кухню проигрыватель, где среди кастрюль с удовольствием слушали Майю Кристалинскую или Гелену Великанову. Новые книги, которые попадали в общежитие, читали все по очереди. К владельцу они возвращались в лучшем случае только через несколько месяцев. Но такая душевная атмосфера царила лишь в общежитии. За его пределами находился совершенно другой, более реальный мир.
То, что Анна после рождения Василисы жила в отдельной комнате, на общении с подругами никак не сказалось. Девчонки часто заходили, да и Аня с малышкой часто бывала у них в гостях. В последнее время Катя Кондрашова - односельчанка Анны и Марины - ходила несколько задумчивая.
- Тебе не страшно было одной, без поддержки близких, родить ребёнка? - негромко спросила Катя, когда в очередной раз заглянула в комнату к Аннушке. Девушка наблюдала за подругой, которая гладила бельё и грустно качала Василису на коленках.
- Конечно, страшно... - ответила Аннушка и тотчас испытала непонятно откуда взявшееся чувство тревоги. - Катя, а ты что, забеременела?
- Нет, я просто так спрашиваю... интересно... - запереживала Катя и на щеках её выступил предательский румянец.
- Не то слово, как боялась, и без вашей поддержки и помощи точно бы не справилась с тем, что тогда на меня навалилось.
- А ты не пожалела, что родила Васю?
- Что ты? Как можно? Это мой любимый человечек... А почему ты спросила?
- Ну, вот если бы не ребёнок тебе намного проще было работать, готовиться к поступлению в институт? Возможно, ты понравилась бы какому-нибудь красивому парню и вышла за него замуж...
- Возможно, легче, но я нисколько не жалею, - ответила Аннушка, убирая поглаженное бельё в шкаф. Помолчав пару минут, она добавила: - Да и в любовь я почему-то не особо верю...
- Вот и я тоже не верю... - громко вздохнула Катя и дрожащим голосом продолжила: - Пётр так красиво ухаживал... красиво, как в кино, а потом я случайно узнала, что он женат...
- Девочка моя, дай тебя обниму! - Аня обхватила руками подругу и похлопала, как ребёнка, по спине. - Но знаешь, я почему-то верю, что не все парни подлецы. Будет и на нашей улице праздник...
- Думаешь, с ребёнком в жёны возьмут? - всхлипывая, поинтересовалась Катерина.
- Точно не знаю, но хочу верить, что возьмут... Катя, не пугай меня, пожалуйста! Говори правду! Ты беременна?
- Да... - вместе с плачем вырвалось из Катерины признание.
- Не плачь, милая! А Петру ты сказала?
- Да. Он сказал, что женат и чтобы я избавилась от ребёнка. Я и сама не хочу его...
- Не хочешь, значит, не родишь... пойдёшь к врачу и сделаешь аборт...
- Легко сказать... Это же стыдно... На прошлой неделе нечаянно подслушала разговор соседок по этажу. Врач назвала девчонку, которая пришла на аборт, прост...кой...
- Ужас какой! Ну, здесь варианта два: первый - пять минут позора, а затем аборт или второй - родить ребёнка и стать счастливой матерью. Не плачь, Катюша! Всегда есть выход даже из самой безвыходной ситуации... В конце концов, родить малыша - это замечательно! Василиса - моё счастье, моя радость! Даже не представляю, как бы мне жилось без неё. Не переживай! Мы все тебе поможем. А счастье от тебя никуда не уйдёт, потому что оно только твоё... - успокаивала Аня подругу, прекрасно понимая её сомнения.
***
Работа, как и жизнь в общежитии, Аннушке тоже очень нравилась. Незатейливая столовская мебель из алюминиевых или стальных трубок, на столах солонки и баночки с горчицей, из которых торчали деревянные палочки от мороженого. По периметру столовой на стенах висели лозунги: "Приятного аппетита!", "Хлеба к обеду в меру бери, хлеб - драгоценность, им не сори!", "Культурно обслужим каждого посетителя!". Скромный интерьер столовой украшали шедевры живописи: "Утро в сосновом лесу" Шишкина, "Богатыри" Васнецова и даже не способствующий здоровому пищеварению "Девятый вал" Айвазовского.
Женский коллектив был полностью подчинён железной власти Валентины Ивановны. В установленном ею регламенте работы, склоки и сплетни среди работников не были предусмотрены. Сам же коллектив столовой боролся за звание коллектива коммунистического труда и прилагал все старания, чтобы сытно и вкусно накормить работников фабрики. Не только совесть, но и реальный контроль был предусмотрен со стороны администрации. Раз в три месяца, обычно в последний день квартала, приходил на инвентаризацию один и тот же человек из бухгалтерии фабрики. Это был приятный молодой мужчина лет тридцати пяти, интеллигентной наружности, с чёрными, как смоль, волосами, немного вытянутым смуглым лицом, большими карими глазами и ямочкой на подбородке. Владлен Семёнович, так звали проверяющего, скрупулёзно сверял данные бухгалтерии с цифрами столовой, время от времени задавал вопросы и с любопытством поглядывал на коллегу-бухгалтера.
Повара и кондитеры, которые тоже были задействованы в процессе проверки, подтрунивали над Аннушкой, что Владлен ходит не на инвентаризацию, а пообщаться с ней, чем очень смущали девушку. Слишком уж красноречивыми казались им взгляды молодого человека на симпатичную Анну Григорьевну, которая увлечённая подсчётами, совсем не обращала внимания на эти самые взгляды.
- Мне кажется, или раньше учёт в столовой происходил несколько быстрее? - спросила бойкая Клавдия Валентину Ивановну под заливистый смех женщин, которые все дружно наблюдали, как Владлен Семёнович попросил Аннушку показать очередной документ.
- А нам скрывать нечего. Пусть считают сколько надо... - ответила с улыбкой заведующая на такое колкое заявление.
- Так-то оно так, но у всех дома мужья и дети... - громко заметила Клавдия и уже обратилась к проверяющему: - Владлен Семёнович, а вы женатый?
Вопрос застал мужчину врасплох. Он не сразу переключился с цифр на семейное положение.
- Простите, я не понял...
- Жена и дети, говорю, есть у вас? - повторила улыбающаяся Клавдия.
- Жена? Нет, жены пока нет... - ответил он, не отрываясь от бумаг.
- И куда наши бабы смотрят? Такой интересный мужчина и до сих пор холостой. Одно имя чего стоит... не Владимир, не Владик, а Владлен... - поддержала Клавдию ещё одна коллега.
- Это мама предложила так назвать... Владлен - это сокращённый вариант от "Владимир Ленин". Она у нас яростная коммунистка! - бесхитростно, по-доброму пояснил он и тотчас покосился на Анну. - В общем, инвентаризацию мы закончили. Результат хороший, даже экономия есть! Думаю, что коллектив может рассчитывать на премию.
- Тогда все по домам? - спросила Клава и посмотрела на Валентину Ивановну.
- Да, девочки. Спасибо всем за работу!
Анна аккуратно раскладывала по папкам документы, чтобы передать их Владлену Семёновичу. Девушки дружно поспешили переодеваться. Неожиданно коллеги-бухгалтера остались в кабинете одни.
- Анна Григорьевна, а почему вы в институт не поступаете? Совместно поработав на инвентаризациях, могу сказать, что из вас получился бы прекрасный руководитель.
- Я поступала, но не поступила... Продолжаю заниматься, буду снова пробовать в этом году...
- Это правильно, - поддержал Владлен. - Уверен, что вы обязательно поступите!
- Спасибо за поддержку! Тоже надеюсь...
- Вы сейчас домой? - заметно волнуясь, спросил он.
- Да, в общежитие.
- Анна Григорьевна, разрешите вас проводить?
- От столовой до общежития идти буквально три минуты, - растерялась Аннушка.
- Если вы не против, то можем пройти немного другим маршрутом - более длинным...
Вид коллеги был настолько обескураживающим и растерянным, что Анна не смогла отказаться от предложения Владлена Семёновича...