Борис поднял глаза от ноутбука и устало посмотрел на мать. Опять двадцать пять. Каждый вечер одно и то же.
— Мам, давай не начинай, — он потёр переносицу, пытаясь собраться с мыслями. — Лариса - моя жена, и никуда она не пойдёт.
— Ах, так! — Нина Ивановна всплеснула руками. — Значит, мать тебе уже не нужна? Я, значит, всю жизнь тебя растила, ночей не спала, а теперь эта... эта выскочка важнее?!
Борис закрыл ноутбук. Работа подождёт — семейные драмы важнее. Особенно когда они случаются с завидной регулярностью.
— Что на этот раз случилось? — спросил он максимально спокойным тоном.
— Что случилось?! — мать возмущённо зашагала по комнате. — Она специально это делает! Представляешь, я захожу на кухню, а там... там!
— Что там?
— Всё переставлено! Все мои баночки со специями теперь в другом шкафчике. А чашки... Боже мой, она расставила чашки по цветам! По цветам, ты представляешь?!
Борис подавил желание рассмеяться. Ситуация была одновременно и комичной, и грустной.
— Мам, Лариса просто наводила порядок. Она же дизайнер, ей важна эстетика...
— Эстетика?! — Нина Ивановна остановилась как вкопанная. — А моё мнение? Я тридцать лет жила в этой квартире, всё было на своих местах! А она... она...
В этот момент на пороге появилась Лариса — изящная, с короткой стрижкой. В руках она держала пакеты с продуктами.
— Добрый вечер, — улыбнулась она. — Я купила продукты на ужин. Нина Ивановна, я нашла ваши любимые пряники...
— Можешь оставить их себе! — отрезала свекровь. — И вообще, я сегодня ужинать не буду. У меня... у меня давление.
С этими словами Нина Ивановна гордо удалилась в свою комнату, громко хлопнув дверью.
Лариса растерянно посмотрела на мужа:
— Что я опять сделала не так?
Борис подошёл к жене и обнял её:
— Ты всё делаешь правильно. Просто маме нужно время привыкнуть.
— Время? — Лариса горько усмехнулась. — Прошло уже полтора года, как мы живём вместе. Я пытаюсь найти с ней общий язык. Готовлю её любимые блюда, покупаю продукты... А она?
— Знаешь, — Борис помог жене разобрать пакеты, — когда папа скончался, мама осталась совсем одна. Я — её единственный сын. Ей кажется, что ты забираешь меня у неё.
— Но это же не так! — Лариса достала из пакета те самые пряники. — Я не хочу никого ни у кого забирать. Я просто хочу, чтобы мы жили дружно.
В этот момент из комнаты Нины Ивановны донеслись приглушённые всхлипывания.
— Может, пойти к ней? — неуверенно спросила Лариса.
Борис покачал головой:
— Нет, сейчас не время. Давай лучше приготовим ужин. Знаешь, она всегда говорила, что запах свежей выпечки лечит любую грусть...
Лариса задумчиво посмотрела на мужа:
— У меня есть идея. Помнишь, твоя мама рассказывала про пирог с яблоками?
— С корицей и грецкими орехами? — Борис улыбнулся. — Я обожал его.
— А у меня есть все ингредиенты, — Лариса начала доставать из шкафчиков муку, яйца, яблоки.
* * *
— Что ты делаешь?! — раздался возмущённый голос Нины Ивановны.
Лариса вздрогнула, едва не выронив миску с тестом. Свекровь стояла в дверном проёме, сжав кулаки:
— Ты... ты посмела взять тетрадь с моими рецептами?! Кто тебе позволил?!
— Нина Ивановна, я хотела сделать приятное... — начала Лариса.
— Приятное?! — свекровь подлетела к столу. — Ты хочешь и здесь меня заменить? Сначала переставила все вещи, а теперь добралась до самого святого?
Борис попытался вмешаться:
— Мам, мы просто...
— Молчи! — оборвала его Нина Ивановна. — Ты совсем ослеп? Не видишь, что она делает? Втирается в доверие, а сама... — она схватила миску с тестом. — Это мой рецепт!
— Поставьте миску, — тихо, но твёрдо сказала Лариса. — Вы же уроните тесто.
— Не указывай мне! — Нина Ивановна резко дёрнула миску к себе.
Тесто выплеснулось, забрызгав её домашний халат. Наступила звенящая тишина.
— Вот! — свекровь торжествующе указала на пятна. — Вот к чему приводит твоё вмешательство! Мой любимый халат... Борис, ты видишь?! Она специально это сделала!
— Что?! — Лариса не выдержала. — Вы сами...
— Я сама?! — Нина Ивановна схватилась за сердце. — Боренька, ты слышишь, как она со мной разговаривает? В моём собственном доме!
Борис метался взглядом между матерью и женой. Обе смотрели на него, ожидая поддержки.
— Я... — начал он неуверенно.
— Можешь не продолжать, — Лариса сняла фартук. — Всё понятно.
Она вышла из кухни, оставив за спиной тяжёлую тишину. Через пять минут хлопнула входная дверь.
— Вот и прекрасно! — Нина Ивановна торжествующе посмотрела на сына. — Давно пора было её проучить. Теперь-то ты видишь её истинное лицо?
Борис молча смотрел в окно, где в сгущающихся сумерках исчезала фигурка жены.
— Сынок, — голос матери стал медовым. — Я сейчас всё уберу и приготовлю твой любимый пирог. По-настоящему, как раньше. Помнишь, как в детстве?
Борис повернулся к матери. В его взгляде читалось что-то новое, незнакомое ей:
— Знаешь, мам... А ведь Лариса готовила этот пирог не для себя. Она нашла твой старый рецепт и три дня тренировалась его готовить. Чтобы порадовать тебя.
— Что? — Нина Ивановна растерянно опустилась на стул. — Но зачем...
— Затем, что она правда хотела стать частью семьи. Моей семьи. Нашей семьи.
Телефон в кармане Бориса завибрировал. СМС от Ларисы:
"Я еду к маме. Прости, но я так больше не могу. Решай сам, как жить дальше."
Прошла неделя
Лариса не возвращалась. Борис несколько раз пытался позвонить ей, но в ответ слышал только короткие гудки.
— И правильно делает, что не берёт трубку! — фыркнула Нина Ивановна, заметив, как сын в очередной раз раздражённо бросил телефон на диван. — Нечего было устраивать истерики.
Борис промолчал. За эту неделю он почти не разговаривал с матерью, только односложно отвечал на бытовые вопросы. Нина Ивановна делала вид, что не замечает этого, но внутри у неё всё кипело.
— Ты что, так и будешь дуться? — не выдержала она наконец. — Я же о тебе забочусь! Эта женщина тебе не пара. Вспомни, как она...
— Хватит! — Борис резко встал. — Просто хватит, мам.
— Что значит "хватит"?! Я твоя мать! Я имею право...
— На что? — он повернулся к ней. — На то, чтобы разрушить мою жизнь?
Звонок в дверь прервал их перепалку. На пороге стоял курьер с большим конвертом.
— Борис Александрович? Вам документы от Ларисы Сергеевны.
Борис забрал конверт, руки едва заметно дрожали. Внутри лежали: заявление на развод, какие-то бумаги и записка.
"Борис, я всё решила. Прости, но я не могу и не хочу больше бороться за место в твоей жизни. Видимо, оно уже занято. Навсегда. Я подала на развод. Просто подпиши бумаги..."
— Вот и славно! — Нина Ивановна заглянула сыну через плечо. — Наконец-то она поняла, что...
Договорить она не успела. Борис медленно повернулся к матери, его глаза потемнели:
— Знаешь? Ты добилась своего. Теперь я останусь с тобой. Навсегда. Потому что теперь я точно никогда не женюсь. Зачем? Чтобы ты снова разрушила всё?
— Боренька...
— Нет, мам. Теперь ты слушай. Ты получила то, чего хотела. Но знаешь, что самое страшное? — он горько усмехнулся. — Ты даже не понимаешь, что натворила. И никогда не поймёшь.
Борис взял все бумаги и ушёл в свою комнату. Нина Ивановна осталась стоять в коридоре, прижимая руки к груди. Где-то в глубине души шевельнулось что-то похожее на сомнение, но она привычно отмахнулась от этого чувства.
"Всё правильно, — подумала она. — Сын должен быть с матерью. А эта... эта разлучница... Туда ей и дорога!"
Вечером она, как обычно, постучала в комнату сына:
— Боренька, ужинать будешь?
В ответ — тишина.
— Я пирог испекла. Тот самый, с яблоками...
За дверью послышались шаги. Нина Ивановна просияла... но Борис прошёл мимо неё, даже не взглянув, и вышел из квартиры.
А на столе в кухне остывал яблочный пирог. Тот самый, любимый, из детства. Только почему-то он больше не пах счастьем.
* * *
Борис стоял перед дверью квартиры тёщи, сжимая в руках букет любимых лилий Ларисы. Три дня он собирался с духом, чтобы приехать сюда.
— Её нет дома, — холодно сказала Лидия Петровна, открыв дверь.
— А где она?
— Я не обязана перед тобой отчитываться, — отрезала тёща. — И вообще, зачем пришёл? Мало моя дочь от вас натерпелась?
— Лидия Петровна, пожалуйста... Мне нужно с ней поговорить.
— Поздно, Борис. Она улетела в Питер. Ей предложили там работу над большим проектом.
Борис почувствовал, как земля уходит из-под ног:
— Когда?
— Вчера, — Лидия Петровна смягчилась, глядя на его побледневшее лицо. — И знаешь что? Может, оно и к лучшему. Здесь ей всё напоминает о... — она не договорила.
Вернувшись домой, Борис застал мать за привычным занятием — она перебирала старые фотографии.
— Смотри, нашла твою детскую карточку! — оживилась она. — Помнишь этот день? Мы тогда...
— Мам, — перебил он. — Лариса уехала в Питер.
— Ну и хорошо! — Нина Ивановна демонстративно пожала плечами. — Теперь точно всё закончится.
— Нет, мам. Теперь всё только начинается, — Борис достал телефон. — Алло, Сергей? Помнишь, ты предлагал мне должность в питерском филиале? Предложение ещё в силе?
Нина Ивановна выронила фотографии:
— Что?! Ты с ума сошёл? Какой Питер?
— Я еду за ней, мам. И знаешь что? Тебе придётся сделать выбор.
— Какой ещё выбор?
— Либо ты примешь Ларису как мою жену, если она меня простит... либо останешься здесь одна. Я больше не могу разрываться между вами.
— Ты... ты бросишь родную мать?! — Нина Ивановна схватилась за сердце.
— Нет, мам. Это ты заставляешь меня выбирать. И знаешь... я уже выбрал.
Вечером он купил билет на поезд. Нина Ивановна заперлась в своей комнате, отказавшись от ужина. Из-за двери доносились приглушённые всхлипывания, но Борис не пошёл её утешать.
Он сидел на кухне, глядя на чашки, которые Лариса когда-то расставила по цветам. В голове крутились её слова: "Я просто хотела, чтобы мы жили дружно..."
Телефон пискнул — пришло сообщение с незнакомого номера: "Проект на Петроградской, третий этаж, кабинет дизайнера. В пятницу в 15:00. Лидия Петровна." Сообщение от тёщи.
Борис улыбнулся. Тёща всегда была на стороне дочери... но, похоже, она тоже верила в возможность счастливого финала.
Вот только возможен ли он?
* * *
Питер встретил Бориса промозглым дождём. Он стоял перед старинным зданием на Петроградской, до встречи оставалось пятнадцать минут. В руках — неизменные лилии, в кармане — документы на развод. Не подписанные.
Охранник на входе окинул его подозрительным взглядом:
— Вы к кому?
— К дизайнеру... — Борис запнулся, поняв, что не знает, под какой фамилией теперь работает Лариса.
— А, к Ларисе Сергеевне? — понимающе кивнул охранник. — Третий этаж, направо по коридору.
Сердце гулко стучало, пока он поднимался по старинной лестнице. Каждая ступенька словно спрашивала:
"А что ты ей скажешь? Думаешь, цветы всё исправят?"
Нужная дверь оказалась приоткрыта. Лариса стояла у окна, рассматривая какие-то чертежи. Всё такая же красивая, только волосы чуть отросли, а в движениях появилась какая-то новая, незнакомая решительность.
— Привет, — тихо сказал Борис.
Она вздрогнула, но не обернулась:
— Зачем ты приехал?
— За тобой.
— Правда? — Лариса наконец повернулась, и он увидел, как изменилось её лицо. Появилась какая-то усталая мудрость во взгляде. — А твоя мама знает, что ты здесь?
— Знает. И знаешь... я сказал ей, что больше не позволю ей разрушать моё счастье.
— Наше счастье, — горько поправила Лариса. — Только вот было ли оно нашим? Ты всегда выбирал её сторону, Борис. Всегда.
— Я был трусом, — он положил цветы на стол. — Думал, что смогу усидеть на двух стульях. Не хотел делать больно матери и... делал больно тебе.
За окном усилился дождь, капли барабанили по стеклу, создавая причудливый ритм их разговору.
— А сейчас? — Лариса подошла ближе. — Что изменилось?
— Я изменился. Точнее... ты изменила меня. Знаешь, когда ты уехала, я впервые посмотрел на всю ситуацию со стороны. И понял, какую ошибку совершал все эти месяцы.
Он достал из кармана документы:
— Я не подписал их. И не подпишу, если только ты...
— Если только я что? — в её голосе появились нотки прежней Ларисы, той, в которую он влюбился.
— Если только ты не скажешь мне прямо сейчас, что больше не любишь меня.
Лариса отвернулась к окну:
— А твоя мама? Она вдруг стала другим человеком?
— Нет. Но я стал другим. И поставил ей условие: либо она принимает тебя как мою жену, либо... остаётся одна.
— И что она?
— А вот это самое интересное, — Борис невесело усмехнулся. — Знаешь, что она сказала? Сказала, что не хочет повторить судьбу своей свекрови, которая тоже осталась одна из-за своего характера.
Лариса удивлённо обернулась:
— Серьёзно?
— Да. И ещё... — он замялся. — Она просила передать тебе кое-что.
Борис достал из сумки старую потрёпанную тетрадь:
— Это её кулинарная книга. Там все семейные рецепты, включая тот самый яблочный пирог. Она сказала... сказала, что хочет, чтобы ты научила этим рецептам своих детей. Наших детей.
Лариса взяла тетрадь, пролистала пожелтевшие страницы с выцветшими чернилами. На последней странице была свежая запись:
"Ларисе. Прости меня, Нина Ивановна."
— Я не говорю, что всё сразу станет идеально, — тихо сказал Борис. — Мы справимся вместе... если ты дашь нам ещё один шанс.
Лариса молчала, всё ещё держа в руках тетрадь.
— Знаешь, — наконец сказала она, — я ведь тоже изменилась за это время. И поняла одну важную вещь.
— Какую?
— Иногда нужно уйти, чтобы вернуться другим человеком. Более сильным.
Она подошла к столу, взяла документы на развод и... разорвала их.
— Это не значит, что я простила, — твёрдо сказала она. — Это значит, что я готова попробовать. Ещё раз. По-новому.
Борис осторожно взял её за руку:
— По-новому — это как?
— Это когда все учатся уважать границы друг друга. Когда никто ни к кому не ревнует. Когда...
Договорить она не успела — зазвонил телефон. На экране высветилось: "Свекровь".
Лариса посмотрела на Бориса, потом на телефон и, после секундного колебания, нажала "ответить":
— Здравствуйте, Нина Ивановна. Да, я получила вашу тетрадь...
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
