— Люди не исчезают просто так, — голос следователя звучал устало, почти безразлично. — Особенно если они с родным отцом.
— Вы не понимаете. Он не просто забрал его. Он украл его у меня, — Анна стиснула телефон так, что стало дурно.
Детская комната Максима выглядела как поле боя. Разбросанные машинки, опрокинутый стул, скомканное одеяло — свидетельства того, что пятилетний мальчик не просто ушёл за руку с папой. Анна ощутила, как каждая клеточка её тела наполняется чем-то тяжёлым и холодным. Страх ползал под кожей мурашками, поднимаясь от пяток к горлу, где превращался в невыносимый ком.
Три часа назад она вернулась с работы в пустую квартиру. Максим должен был быть с няней. Но вместо этого — тишина и записка на холодильнике: «Он мой сын тоже». Почерк Олега, размашистый, с нажимом, как удар. Буквы резали глаза.
Телефон завибрировал в ладони, и сердце Анны подпрыгнуло, ударившись о рёбра.
— Ты его больше не увидишь, — голос бывшего мужа был непривычно спокойным. В этом спокойствии таилось больше угрозы, чем во всех его прошлых криках.
— Олег, пожалуйста... — её голос сорвался, рассыпался на осколки.
— Пожалуйста? — он усмехнулся, и Анна физически ощутила, как эта усмешка оседает на её коже грязью. — Ты разрушила нашу семью. Теперь живи с этим.
Он отключился, оставив её наедине с пустотой детской комнаты и памятью о том, как всё начиналось. Как он впервые поднял на неё руку — за недосоленный суп.
Как потом клялся, что это никогда не повторится. Как она поверила. И как это повторялось снова и снова, пока однажды она не увидела, как он замахнулся на Максима.
— Семейные споры не являются предметом уголовного расследования, — полицейский смотрел в сторону, избегая её взгляда. — Отец имеет такие же права...
— Он угрожал мне! — Анна чувствовала, как внутри закипает что-то новое. Не отчаяние — ярость. — У меня есть запись. Есть свидетели. Есть медицинские справки о побоях.
Офицер вздохнул, потёр переносицу:
— Мы объявим розыск, но если он с отцом...
Она не дослушала. Вышла из участка, стискивая зубы так, что заныла челюсть. «Гражданский спор». Три года насилия, страха, манипуляций свелись к двум равнодушным словам.
В машине Анна открыла телефон, привычно проматывая список контактов до буквы «О». Палец замер над именем Олега. Вместо этого она нашла другой номер.
— Ирина Сергеевна? Это Анна Соколова. Мне нужна ваша помощь. Как адвоката.
Прежняя Анна полагалась на чужую милость. Новая Анна сама вершила свою судьбу.
***
Дверь на пятом этаже панельной многоэтажки была обычной — дешёвый металл, глазок, потёртая ручка. За ней, Анна знала, был её сын.
Подруга Олега, сама того не ведая, выдала адрес. Один звонок, несколько наводящих вопросов — и она уже здесь, в двух шагах от Максима, с ордером в кармане и полицейскими за спиной.
— Открывайте, полиция! — удары в дверь эхом отдавались в пустом коридоре.
Тишина. Затем шорох.
— Олег, — Анна прижалась губами к двери, понизив голос. — Это я. Одна. Поговорим?
Щелчок замка прозвучал как выстрел. Дверь приоткрылась на ширину цепочки. Глаза мужа — красные, воспалённые — уставились на неё с ненавистью.
— Какого чёрта ты...
Полицейский выступил из-за угла, и Олег попытался захлопнуть дверь. Поздно. Дверь подалась под весом двух тел, цепочка выскочила из пазов с металлическим визгом.
— Мама! — крик прорезал воздух, и всё внутри Анны сжалось в маленький, пульсирующий комок света. Максим сидел на диване, окружённый незнакомыми игрушками, с глазами, полными слёз и надежды.
Олег дёрнулся к нему, но полицейский перехватил его руку.
— Господин Соколов, вы задержаны по обвинению в похищении человека и нарушении судебного предписания.
Анна не слушала. Она уже была рядом с сыном, вдыхая запах его волос, чувствуя, как маленькие пальцы впиваются в её плечи, как будто боясь, что она исчезнет.
— Я знал, что ты придёшь, — прошептал он ей на ухо. — Я знал.
И это знание, эта абсолютная вера ребёнка в мать была сильнее всех угроз, всех страхов, всей ненависти, что Олег пытался посеять между ними.
***
Комната Максима теперь выглядела иначе. Яркие шторы, новый светильник в форме космической ракеты, полки с книгами — место, полное света и покоя. Анна сидела на краю кровати, слушая размеренное дыхание спящего сына.
Прошёл месяц. Месяц судебных заседаний, показаний, бумаг. Месяц, за который она ни разу не позволила себе расплакаться при Максиме.
Телефон тихо завибрировал. Сообщение от адвоката: «Решение суда: полная опека ваша. Ему запрещено приближаться. Мы выиграли».
Анна отложила телефон и погладила сына по волосам. Они действительно выиграли, но не в суде. Они выиграли в тот момент, когда она перестала бояться. Когда поняла, что защищать то, что любишь — не значит быть жестокой. Это значит быть сильной.
За окном начинался рассвет. Новый день. Их день.
Читайте от меня:
Что вы думаете об этой истории? Если вам понравилось, то подпишитесь на канал и поставьте лайк, впереди еще много интересного!