Предыдущие главы:
Глава 10 Пистолет на веревочке
В одна тысяча девятьсот восемьдесят первом году Вячеслав получил звание летчика первого класса. Для получения летчика первого класса необходимо было сдать все необходимые налеты. Ночную подготовку в простых условиях он прошел еще в Староконстантинове. Осталось только набрать налет в сложных метеоусловиях, в облаках и посадки, при минимуме погоды.
Для выполнения этой задачи летчиков сдававших на первый класс направили на аэродром Мерзербург (штаб дивизии). Дело в том, что справа и слева от полосы аэродрома (С какой стороны не смотреть) располагались два огромных химических комбината производящих бытовую химию и формацептику. В то время не было никаких эко-защитников и «зеленых». Трубы дымили со всех сторон, и с какой бы стороны не дул ветер, все несло на полосу. Поэтому над полосой и вокруг до пятидесяти километров всегда были сложные МУ. Но с задачей не смотря ни на что, летчики справились.
Состоялся Вячеслав как летчик, конечно же, в Германии. Там для него была настоящая подготовка и ответственность. Шла холодная война, и могла перейти в настоящую войну, в любой момент. Рядом был реальный враг.
Дни были насыщенные суровыми буднями, где лётчики по-настоящему ощущали, что не зря едят хлеб, что стоят они на переднем фланге обороны своей большой Отчизны, ощущалось это практически во всем. Задачи ПВО, выполняли ракетчики и истребительные полки, на южном направлении и работал теперь ИАП – лидерный.
Помимо, летной подготовки, Вячеслав после получения звания летчика первого класса, занимался перегонкой самолетов. Перегонял в паре МиГ- 23м. из ремонтной базы Визиани (Тбилиси) в Фалькенберг, с капитаном Бордюковым. Перед отъездом получили инструктаж: добираться своим ходом и в гражданской форме одежды, не забыть сменить летные ботинки.
Оформили проездные документы, требования и в путь.
До Белорусского вокзала Москвы, из Лейпцига, ехали, как люди, в спальном вагоне. В то время, там русских уважали, проблем не было. На вокзале расположены удобно: таможня, военная комендатура, а при ней и воинские кассы, касса гражданского воздушного флота. Летчики объясняют кассиру, что у них срочная командировка по воинскому требованию, в Грузию, им нужны билеты. Вячеслав подает документы и заграничные паспорта.
Кассир – «Что – то вы не похожи на военных командировочных, мне нужны или ваши военные билеты, или удостоверения личности». Загранпаспорта ей недостаточно, видите – ли. Вячеслав из внутреннего кармана кожаной куртки достал удостоверение, подал ей. А Валерий Бордюков расстегивает левый карман куртки и достает пистолет на веревочке к куртке привязанный, кладет на стойку и, порывшись в том же кармане, достает удостоверение в целлофановом пакете.
Достаточно было и первого его движения, кассир по селектору связывается с военным диспетчером аэропорта и делает заявку по их брони. Билеты для офицеров ВВС до Тбилиси на ближайший рейс. А сама в это время нажимает «тревожную кнопку».
Комендатура возле них оказалась быстрее, чем Бордюков успел спрятать пистолет в карман.
Чувствуется, столица! Зато, когда разобрались, им быстро все оформили, сам комендант вокзала лично на своем «газике» отвез в аэропорт вылета, а девушке – кассиру, за бдительность, объявил благодарность.
Вячеслав с Бордюковым прилетели в Тбилиси, сели на свои родимые, МиГ-23м, и отправились в Германию. На таможне в аэропорту Щучена прошли досмотр и без приключений прилетели в эскадрилью. Нужно отметить, что, где бы Вячеслав не бывал, в каких учениях не участвовал или перегонах, перелетах, он обязательно что-то привозил себе из полета не дорогую, но памятную вещь: С Грузии он привез красиво инкрустированные нарды. С Венгрии привез китайские перьевые авторучки с золотым пером. Уезжая в отпуск из Германии вез подарки, раздавал друзьям «чёртиков выпрыгивающих из шкатулки» со смехом.
С Астрахани вез с друзьями - летчиками в Германию черную икру и водку, а потом полгода угощали друг друга. Чехи, Поляки, дарили летчикам кубики - рубики. Для хороших оценок, везли и хорошие подарки. Только вот из Мары (Туркменистан), кроме скорпионов, везти было нечего.
В Германии Вячеслав часто делал перелеты в составе парных звеньев, эскадрилий, при отработке задач боевой подготовки на различных учениях. Например: садились они эскадрильей на аэродроме Брандис, откуда вели «боевые действия» десять дней. Летали в Венгрию на аэродром Шермелек по учениям.
А, в одна тысяча девятьсот восемьдесят третьем году всем полком перелетели на аэродром Астрахань, ( центр подготовки, находился в Астрахани и в Мары) для отработки пусков УР по воздушным целям. Выполнив боевую учебную задачу, полк отправился в Германию. Но перед этим, конечно же, хорошо затарились тем, что имелось на славной земле и вводах Астраханской области.
Прятали всё везде, где только можно, например: у Вячеслава под чашкой сиденья, на полу кабины, помещалось ровно пять литровых бутылок водки. (Уж ее не сравнить было с той, что приходилось им пить на праздник в Германии). Полости в крыльях под лючками, делились с техниками под тарань. Перевозили, икру и балыки, чтобы порадовать семьи. Конечно же, в Германии это был дефицит.
Строгие проверки, касались больше транспортных самолетов, на базовых аэродромах, перевозивших технический состав, уж они были загружены под завязку, их ждали с подарками свои ребята. Еще они им привозили сигареты, те, что были в Германии, имели свойство заставлять летчиков бросать курить.
После досмотра в Староконстантинове, полк отправился через границу в Германию.
Осваивали в полку виды новой боевой подготовки. После получения звания капитана, Вячеслава назначают, командиром звена. Он вошёл в группу по применению управляемых ракет по наземным целям. Пришлось ему ездить к «бомберам» и ИБА у них, имелись специальные тренажёры для отработки этих атак. Вещь очень эффективная, высокоточная, но дорогая. Поэтому и тщательная подготовка была, результат её – точно в цель!
Ежедневно проходили дневное и ночное дежурство подготовленные к боевым действиям летчики. Днем не ниже второго класса дежурили, готовы были, выполнить задачи в СМУ.
В дневное время, «немецко-фашистские товарищи» не особенно беспокоили (Боялись!). А вот ночью и в СМУ, начинали периодически наглеть. Чаще всего в преддверии праздничных, и во время праздников девятого мая и седьмого ноября. Да и на Новый год бывало, донимали.
Несение дежурства, являлось выполнением боевой задачи, и время дежурства шло, как год за два. У технического состава и год за три улётного. Вылет на реальную цель, считался боевым.
Летчики в ДЗ, находились, один в постоянной готовности, дугой в повышенной, один в простом комбинезоне, другой в специальном высотно-компенсирующем костюме, готовым одеть и гермошлем, если поступит информация о высотной цели, через два часа летчики менялись «готовностями». Заступая на дежурство, они проверяли свои самолёты, прогревали двигатель и проверяли работу оборудования и вооружения.
В комнате отдыха летчиков висело информационное табло: все данные по метеоусловиям на всех аэродромах ГДР, в том числе и их. Когда погода на аэродроме была не лётной, дежурство шло более спокойно, значит, работали с других аэродромов. Хотя могли поднять и на усиление, с посадкой на том аэродроме, где была погода для этого благоприятной. Запасная группа находилась в домике дежурных сил, ждала своего часа.
Вообще для летного состава в трехэтажном домике, на третьем этаже были большие комнаты с кроватями для летчиков каждой эскадрильи и большой зал – фойе, где стоял телевизор, плавали рыбки в аквариуме. Стоял бильярд, играли в нарды, домино. Но, а если не было учений или дежурства, уезжали домой.
Глава 11. На перехват
В одну из праздничных ноябрьских ночей Вячеслав вместе с другими летчиками, заступил на боевое дежурство. Порадовало их табло погоды на запасных аэродромах. Взлететь с некоторых, еще можно было, а вот чтобы сесть, ни одного. Предстоял праздничный ужин и спокойная, без беготни игра в преферанс.
Но, как всегда, расслабляться в Германии на праздники нельзя. И дежурство у Вячеслава в первой готовности. И тут тревога, на табло «Готовность №1». Хорошо высота, предположительно менее, одиннадцать километров, можно лететь просто в защитном шлеме. Техник уже включает оборудование на запуск и пропускает в кабину.
Вячеслав получает команду: «На взлётную». Думал, пошутили, но пошутили и хватит! Такое не раз было на полосе, скажут отбой (погоды, то, не было).
А ему: - Вам взлёт, набор высоты с курсом…!». Но, что ж, и такое бывает, полетел.
Везде облака, за облаками еще тучи, ни одной звёздочки. Потом куда – то гоняли, где – то наводили. Продолжает добросовестно всё выполнять, но прицел на излучение, включить не дают, чтобы самому осмотреться, разобраться в обстановке.
Наконец: «Доворот на курс, прицел на излучение!» Здесь появляется и цель, и запищали «о готовности» ракеты. Перейти на режим захвата не дают.
И тут: «Цель со снижением уходит от ленточки, задача выполнена, разворот на точку, курс…!». Ну что же, все равно «Зачёт». Выключает системы вооружения, идет к себе на точку.
Аппаратура работает безупречно. Но в эфире почему – то тишина, и, вдруг запрос: «У вас какой посадочный минимум, уточните!?». Отвечает: «250 на 2.5». Опять тишина. Затем: «У нас вас посадить негде, везде нижний край ниже 150 м, и видимость 3-4 километра, но нижний край 150 – 200 метров. «Понял» - отвечает Вячеслав, - иду на свой».
А там уже родной голос командира: «Разрешение дать на посадку не могу, может в зону катапультирования?!». Топливо ещё в запасе есть, принимает решение на заход на посадку.
На посадочном курсе все посадочные системы самолёта работают точно, судя и по командам РП системы посадки, выпустил шасси закрылки, включил автоматическое управление. Ведет безупречно. Появилась уверенность, принимает решение на посадку.
В таких случаях решение на посадку принимает лётчик. Командир может дать только команду на катапультирование. Проходит дальний, а полосы нет. И только с высоты сто восемьдесят метров начало разрывать «космы» облаков. А, с высоты ста пятидесяти метров, полоса видна, как на ладони.
Но обрадовался Вячеслав зря, и зря расслабился. Полоса со своими горящими огнями и прожекторами вдруг поворачивается с правым креном под девяносто градусов. Видимо он был предрасположен к иллюзиям. Вот тут – то, стало действительно страшно, так ему ещё не приходилось садиться.
Прыгать с парашютом, поздно, да и некуда, высота мала. Так вот и сел он с креном в девяносто градусов, и, прожекторами из под земли. На пробеге попросил командира, зенитный прожектор пока не выключать, уж больно не хотелось Вячеславу сруливать с полосы вправо, «под землю». Командир всё понял, говорит: - Прижмись вправо и выключай всё, сейчас подъедим!
Подъехали техники и командир в санитарной машине. Ели извлекли его техники скрюченного из кабины и усадили в санитарку. Там командир приказал выпить налитый доктором стакан разбавленного спирта. И только после этого все стало на место, пришёл в себя. А, командиром был, замечательный человек, подполковник Мельничук.
Когда поднимается самолет с дежурного звена, автоматически вызывается из гарнизона пара или звено на усиление. Они и заканчивают дежурство. В то тревожное время были моменты, когда и звену усиления доставалось. Особенно, когда у НАТО учения, поэтому Вячеслав с дежурного звена за последний год налетал больше часов, чем на рядовых полётах. А готовы были там дежурить практически все, только кто днём, а кто ночью.
В этот праздничный день было неспокойно и на Родине. Американский самолет – разведчик на больших, на очень больших скоростях и больших высотах бороздил над советской границей. Его полеты создавали для ПВО страны сильный стресс. Поднялись в воздух все перехватчики с приграничных аэродромов. Приведены были в готовность зенитно – ракетные комплексы.
Перешли на максимальный режим обнаружения целей радиолокационные станции. А разведчик в это время « писал» все, что было приведено в готовность, в пятистах километрах приграничной полосы.
Летчик Володин и штурман Сергеев, надев костюмы: высотно-компенсирующий, теплоизолирующий, высотный морской спасающий. Гермошлем. В этом одеянии, как медведи, они бегом к самолету. Забравшись в подвесную систему с помощью техника, летчик подсоединил к себе шланги питания кислородом, компенсирующего костюма, разъем обогрева стекла гермошлема, фишку радиосвязи, карабин фала НАЗа (носимый аварийный запас) щелкает на колене планшет с данными запасных аэродромов и позывных командующих пунктов. Все у него отработано до автоматизма.
Запуск правого, а затем левого двигателя. Выруливает на полосу. Форсажи включены. Отрыв. Шасси на уборку. Форсажи несут на высоту и гонят скорость.
Переводит радиосвязь на канал наведения по цели. В эфире гвалт. Со всех северных аэродромов, одновременно подняты экипажи.
В эфир не вклиниться. Начинает заваливать по крену и тангаж. Появляются иллюзии, несовпадение ощущений с реальным положением самолёта в пространстве. Теперь доверять только приборам.
Американец заканчивает собирать развединформацию и убирается восвояси.
Володина разворачивают на аэродром взлета. Погода, как назло начала резко меняться. Пошел на снижение. В эфире треск – первый признак изменения в погоде. Теперь все внимание на приборы, никуда больше! И придерживаться режима снижения по скорости, направлению и высоте прохода контрольных точек. А главное, визуально не искать посадочную полосу, доверять только приборам, и руководителю, контролирующему его заход по посадочному радиолокатору, иначе может закончиться все трагично.
Штурман Сергеев, уверенно докладывает: удаление, высоту, скорость. Погода совершенно не для полетов, но, увы, ничего здесь не поделать, так совпал вылет. Машину трясет, полосы не видно, а руководитель посадки говорит, что полоса перед ним. Как перед ним, если её, нет! Наконец, увидел огни входа в полосу. РУДы на малый газ, высота от земли поймана. Касание. Тормозной парашют. Опускает нос. Зажимает тормоза. Кое – где на полосе лед, самолет юзит, но вот, наконец, остановка.
Заруливает на стоянку дежурных сил. Рядом из стоявшего самолета вылезает экипаж. Они сидели в готовности все время его полета. Из домика дежурных сил вышли экипажи, прибывшие по усилению (так положено). Летчик со штурманом заходят в домик, снимают с себя костюмы, а под ними белье, мокрое, хоть отжимай. Сказалось напряжение, которое преследовало их весь путь.
Два полета по тревоге, один в Германии, другой на Родине, в СССР, и как они похожи, там и здесь неусыпный контроль и охрана своих рубежей.
Глава 12. Незабываемая встреча
В штабных кабинетах «горела» семейная путевка, в Феодосию, предназначенная для летного состава. Но время уж больно необычное – лето, пока принимали решение, отправить Вячеслава отдохнуть, старший прапорщик при писарях в отделе кадров, пришёл к заключению: «Лётчик летом – не может быть!» И поехал отдыхать на море со своей семьёй. Когда сообщили об этом командиру, он был сильно разгневан, и чтобы как-то успокоить Вячеслава, просто отпустил его в отпуск (Летом).
Он быстро собрался, и с семьёй улетел к родителям на Кубань. Ему повезло, к родителям приехал и его младший брат Евгений с женой и сыном. Сели за руль «Москвича», рядом отец, мама осталась дома, и поехали отдыхать на море в Туапсе. Там он увидел стоя на пляже впервые, белые пароходы. И решил, что обязательно, когда - ни будь, отправится в путешествие по морю, на одном из них.
Вернувшись из отпуска, загоревший, обласканный южным солнцем, окунулся в полёты с головой. Не забывал он ни на минуту, что дома ждет его дочь, которой он давал обещание возить купаться на озеро. В свободное от полетов время, усадив свое семейство на мопед «Верховина», вёз на озеро купаться. Когда подъезжали к пляжу, сразу собиралась толпа зрителей. Все смотрели на мопед, и не могли понять, зачем ему педали, и как же он заводится?! Ездили на мопеде и по грибы.
Однажды на лесной дороге встретили заплутавших на Газ-66ом таможенников, искали они гарнизон. Поговорили, пообщались, оказывается, им была поставлена задача: по гарнизонам, составить «подушевые» списки количественного и личного состава, вплоть до еще не родившихся на тот момент младенцев. То есть, уже в одна тысяча девятьсот восемьдесят пятом году шел расчет подвижного состава и контейнерного запаса. (А говорили, что вывод войск из ГСВГ прошел неожиданно….
Было у Вячеслава и ружьё, он стал заядлым охотником, с друзьями ездили на охоту, иногда возвращались с добычей. Бывали компанией и на рыбалке.
А, на праздники, у каждой АЭ, была своя зона отдыха, где собирались всем составом, с семьями. Всю Германию жены летчиков знали лучше, чем они с воздуха. Собирались в стайки и на поездах колесили по городам.
Летчики не забывали, конечно, о спорте, занимались усердно волейболом и каратэ. Иногда ездили к немцам в летные части на соревнования по волейболу и плаванию.
Бывали на ипподроме, где тренировались наездники.
На детских утренниках Вячеслав, если был не в Дежурном Звене, занимался дискотекой, был ответственным за современную музыку, одним словом, дисжакеем. Когда жены уезжали с детьми в отпуск, летчики небольшой компанией выбирались в Магдербург и там проводили время в кегель – баре, где готовили отличный куриный гриль. Были и в Галле и, в Лейпциге. А на завтра снова полеты, и нагрузка по полной программе.
Как-то возвращался Вячеслав из очередного отпуска, а ездил он в Чимкент к себе на Родину через год, к тёще на блины, каждый год, так как отпуск у него был большой, и вот, возвращался он на службу из отпуска в Германию, в «крутом», спальном вагоне. Периодически выходил покурить в коридор «Приму». Соседнее купе приоткрыта дверь, слышны голоса, попахивает корвалол с валерьянкой.
Дверь открывается, появляется пожилой мужчина с очень знакомым лицом. Следом за ним мужчина, пытается его удержать за руку: - Вам же запрещено!
- Да не беспокойся, дай хоть одним глазком – понюхать. Перед Вячеславом стоял его любимый актёр Михаил Андреевич Глузский, собственной персоной. Познакомились.
- Я то, - говорит, - еду закончить съёмки фильма, а тебя чего туда несёт?
- Летаю я там, - ответил Вячеслав.
- Но ладно, - сказал он, - ты стучи, когда выйдешь покурить, я то, бросил, врачи не велят, здоровье не позволяет, а так бы закурил «примачку», теперь только и удовольствия, понюхать. Так они всю ночь и «прокурили» в коридоре вагона. Он рассказывал Вячеславу о войне, а он, о современной авиации.
О том, как красива земля, особенно если она удивляет своим разнообразием. Своей «пестротой». Самые яркие краски, - рассказывал он, - появляются весной, когда всё цветет и зеленеет, и осенью. Когда еще не опала листва.
Грустно порой, и скучно, летать глубокой осенью, когда куда не посмотри, все однотонно и серо. Веселее летать зимой, но быстро устают глаза от белизны. Непривычно летать над водой, вне видимости земли, как – то чувствуешь себя, неуютно. Скучно и однообразно летать над пустыней или тайгой, особенно ночью. А вот реки и дороги смотрятся с высоты красиво и причуд-ливо, и не только, они помогают летчику, самолётовождению.
Глузский слушал Вячеслава внимательно, затем сказал, что это ему напомнило его молодость и нынешнюю серую жизнь, яркие краски и черный квадрат!
Михаила Андреевича утром в Берлине встретила большая свита, а Вячеслав поехал дальше, до Лейпцига. После этой встречи ещё раз просматривал фильм «Освобождение» с его участием, даже какие-то моменты, рассказанные Глузским, комментировал друзьям. От этой встречи такая теплота была на душе, и запомнилась она ему навсегда.
Уже почти в самом конце службы в Германии побывал Вячеслав с семьей в Дрездене, и эта поездка особенно ему запомнилась, они посетили зоопарк, парк аттракционов, знаменитую дрезденскую галерею, знаменитый Алмазный фонд. Побывали и в Лейпциге, в Галле, Магдерберге. Были и в городе Торгау, на Эльбе, (это совсем рядом с гарнизоном).
Продолжение:
Предыдущая часть: