- Ты мне в сыны годишься, Саша, - ответила она, - а я уже ста-ру-ха, понимаешь? Это – предательство, Саша, понимаешь? Иметь чудесную жену и истекать слюной на престарелую соседку – это хуже самого пошлого анекдота!
Ста-ру-ха… Людмила сломала все границы. Подписала индульгенцию. Назад пути нет. Ради Ани и Лёшки подписала. Это называлось настоящей любовью. Хотя раньше она обязательно бы воспользовалась пикантным случаем – молодой мужчина, для нее – мальчик, пылко изъясняется ей в своих чувствах – изюминка, перчинка, высшее женское достижение, высший пилотаж!
- А мне плевать!
Сашка метнулся к ней и схватил ее в охапку. Прижался губами к ее губам. Несколько секунд отчаянной радости и горького осознания своей слабости… Состояние обреченности и полета в пропасть, но это был восхитительный полет, смертный полет навстречу к острым, безжалостным скалам…
Она собрала все силы и оттолкнула Сашу от себя. Сил, видимо, хватало – он отлетел к противоположной стене. Людмила, не помня себя, вылетела из квартиры – вон!
***
Она не выходила из дома несколько дней. Висела у окна, через щелочку между занавесками поглядывая на улицу (за Лёсика болела душа), наблюдала, как утром отец отвозил его в детский сад, как вечером возвращался домой с сумкой, полной пакетов. Лёшка крутился рядом, вполне довольный и как следует, одетый.
Анюта звонила каждый день, волновалась за здоровье Людмилы.
- Саша сказал, что ты ужасно заболела и никуда не выходишь? Людочка, надо бы вызвать врача, мало ли какие сейчас болезни!
- Да все хорошо, Анечка, обычный грипп, но ужасно липучий и тяжелый. Возраст, сама понимаешь, даже температура плохо переносится.
Люда покашляла в трубку.
- Возраст? Какой возраст, Людочка? Тебе ли говорить о возрасте? Да ты молодых за пояс заткнешь! Помнишь, когда мы с тобой в клубе гуляли? Это был фурор просто! Мужики за тобой стадом ходили! Ты мне еще тогда наврала про особые духи с эндорфинами помнишь? А я, дура, поверила. Еще, ты только не смейся, Сашку к тебе приревновала.
Но он, ты только не обижайся, сказал, что ты не в его вкусе. Врал, наверное. Хорошо, что мой Сашка – отличный семьянин. Ни-ни. А я потом смеялась: ну и дурак. Если бы я была на его месте, и вдруг сама Моника Беллучи пришла ко мне в гости… Не устояла бы… Или, это… не устоял.
- Слава Богу, что я не Моника Беллучи, - Людмила заставила себя улыбнуться, - что это за жизнь – за хлебом в магазин не сходить – везде обожатели!
- Я сейчас Саше позвоню – пусть тебе продуктов купит и лекарств!
- Не надо, Аня, у меня все есть. Удобное время – все принесут, разжуют, и в рот запихают. Лишь бы деньги были. А они у меня есть. Ты как сама? Операция не требуется, отделаешься курсовым приемом лекарств?
Операция пока не требовалась.
Аня была весела, обрадованная такой приятной новостью. Еще пять деньков – и, здравствуй, свобода. Конечно, нужно быть очень осторожной. Не есть соленое и острое, контролировать употребление жидкостей. Хорошо бы прокатиться в какой-нибудь специализированный санаторий. Денег вечная нехватка… Получится ли наскрести, не получится… Сашка обещал, Сашка поднажмет, Сашка подхалтурит…
Она бы еще долго щебетала бы, но Людмила, сославшись на слабость, положила трубку. Сашка, Сашка, Сашка… Бедная девочка. Она его любит всей душой, искренне, навечно. А у Саши – Богиня. О, Господи… Рассыпающийся памятник из мертвеющей плоти. Еще немного, и она будет забывать имена, события…
- Прекрати утрировать и унижать себя! – гневная половина Людмилы оборвала уничижительный монолог, - ты и правда – богиня. И ты не виновата, что в тебя влюбляются мужчины, и женатые, в том числе. Сиди в засаде и не дергайся.
А как же Лешка? Она по нему ужасно соскучилась.
- Про Лешку надо забыть. Во благо самого Лешки!
Сердце Людмилы обливалось кровью.
А ночью приснился этот ужасный сон. Он был такой явственный, такой яркий и живой, что Люда, проснувшись на мокрой от пота и слез подушке, впервые в жизни, ШАРКАЯ тапочками, пошла доставать из шкафа тонометр. Давление было нормальным, чуть повышенным, с таким давлением, конечно, в космос не полетишь, но за руль садиться вполне себе можно.
Люда выпила чашку кофе чуть ли не залпом, изменяя традиции вкушения любимого напитка маленькими глоточками, чтобы теплое ощущение горьковатого напитка подольше оставалось на вкусовых рецепторах. Присела к телефону и набрала длинный, длинный номер далекого южного региона.
Там, в Гурзуфе, от матери и Жени, оставался малюсенький домик-теремок с таким же малюсеньким садом и вовсе игрушечным огородиком. У мужа Кати не было родственников, и поэтому наследство перешло к Людмиле. Она звонила агенту, отдающему домик в аренду каждый сезон. Желающих пожить вольными казаками без назойливого хозяйского пригляда было достаточно. Домик находился на второй линии от моря, для такого скворечника – большой денежный плюс. Некоторые занимали жилье на весь сезон и уезжали в города, только когда огромное, мирное, сверкающее под добрым солнцем море теряло свою синеву, становилось студеным, свинцовым и буйным. В общем, у Людмилы, упертой урбанистки, совершенно городской дамы, был вполне сносный доход.
Отдыхать на Юге самой – не хотелось. Она привыкла ко всему «готовенькому», и современные курорты вполне удовлетворяли скромные Людины желания: услуги вежливых горничных в комфортабельных номерах, шведский стол и вечно жизнерадостные аниматоры. Чего еще надо для счастья? А вот это одинокое существование в «скворечнике» - да ну нафиг. Делать ей больше нечего!
- Олег Витальевич, добрый день. Вашими молитвами, ага, спасибо. А у вас как дела? Слава Богу. Олег Витальевич, миленький, скажи мне: как мое бунгало? Занято кем-то? Не надо продлевать договор, хорошо? Пусть жилец спокойно живет до шестнадцатого, но потом – не продлевайте. Почему? Долгая история, Олег.
Собрать необходимые вещи – дело недолгое. Людмила оплатила коммуналку на десять месяцев вперед. Продавать квартиру она пока не собиралась, решила пока осмотреться, а потом… Что будет потом, она и сама не знала.
Все свои комнатные цветы выставила на окне подъезда. Те, жирные, ухоженные, робко поджали свои блестящие листья, будто озираясь в непонимании, что этакое выдумала их хозяйка. Они еще не верили, что их предали. Бросили.
- Простите, ребята, - прошептала Людмила, - за вами будут хорошо ухаживать, я знаю.
Она уладила все свои дела и делишки. Заказала билеты в один конец. Она была готова. Одно терзало душу, точнее двое: Анюта и Лёсик. Как объяснить им столь скорый отъезд, скорее бегство?
***
Анька плакала, и плакала, как обиженный ребенок, размазывая слезы по щекам.
- И когда ты об этом узнала, Людочка?
- Давно еще. Просто не хотела тебе об этом говорить. Я долго думала,Аня, но врачи меня убедили: там условия лучше, да и давняя подруга рядом, поможет устроиться, и все такое…
Аня всхлипывала.
- Я же так радовалась… Ты же мне вместо мамы… Останься, пожалуйста, вместе мы одолеем твой рак, Людочка!
- Нет, моя хорошая, нет. Я не буду тебе обузой. Прости.
- Я прошу тебя…
- Нет, Анюта. Прости. Прости, хорошая моя.
Людмила прижала Анькину кудрявую головку к своей груди. Сердце ее разрывалось: от горя, от любви, от стыда за свою ложь сказанную, от радости за свою ложь несказанную и не совершенную.
Она запретила провожать себя. Аня и Лешик стояли у подъезда. Саша грузил в багажник желтого такси коричневые Людины чемоданы. Людмила крепко обняла Аню, крепко расцеловала румяного и ничего еще не понимающего ребенка. Саше, лишь бы не колыхать Анькину тревожность, подала руку. Тот перевернул кисть и поцеловал ладонь, туда, линия жизни пересекается с линией любви. Людмила вытянула руку из его рук и снова обняла Лешика. Страх и горе терзали – слишком интимный жест. Зачем он это сделал?
К счастью, Аня ничего не заметила.
Людмила села в машину. Невольно поймала взгляд Александра. У того были больные глаза. Казалось, что он немедленно сиганет в Неву и не вынырнет оттуда никогда. Людмила опустила веки. Она сделала все, что могла.
Уже в аэропорту, перед тем, как выключить мобильник, Людмила открыла входящие сообщение. Одно от Саши.
«Я буду помнить тебя всю жизнь. И – спасибо!»
Люда занесла номер в черный список.
Во входящих было еще одно. От Ани.
«Я забрала домой твои цветы. Люблю»
Люда написала ответ:
- А я – вас всех.
И, недолго думая, занесла в черный список и Анну.
Автор: Анна Лебедева