— Ты снова выбрала чёрное? — в голосе матери слышался тот самый знакомый оттенок пренебрежения. — Это же собеседование, а не похороны твоей карьеры.
— Мама, я просто хотела выглядеть профессионально, — Алина прикусила губу, чувствуя, как во рту разливается металлический привкус.
Тишина в квартире давила на плечи. Весенний свет просачивался сквозь тонкие занавески, рисуя причудливые узоры на полу, но не достигал углов комнаты, где притаилась тень прошлого. Алина бросила взгляд на своё отражение: строгий костюм, волосы, собранные в тугой пучок, сдержанный макияж. По всем канонам — идеально для собеседования. И как обычно — неприемлемо для Людмилы Сергеевны.
***
— Я слышала, ты на новую работу устроилась, — в сухости этого голоса не было ни капли гордости. — Ну что, не облажаешься в этот раз?
Пальцы Алины стиснули телефон. Двадцать восемь лет такого общения — и каждый раз её внутренний ребёнок надеется на иное.
— Ты могла бы просто сказать «молодец».
На том конце линии раздался смешок — отрывистый, колкий, без тени тепла.
— Зачем? Ты всё равно ничтожество. Всегда им была.
Что-то надломилось внутри — та самая нить надежды, которую Алина продолжала хранить все эти годы. Она положила телефон на стол и смотрела на него, как на ядовитое существо, способное ранить одним прикосновением.
В этот вечер она решилась.
Детство всплывало в памяти фрагментами — яркими и блеклыми одновременно.
Пятёрка в дневнике, зажатая в маленькой ладошке. Глаза, полные ожидания. «И что ты хочешь — медаль? Это твоя обязанность, не более».
Самодельная открытка на 8 марта, с кривыми буквами и мелкими блёстками, прилипшими к пальцам. Открытка, небрежно брошенная в мусор. «У нормальных детей получается красиво».
Школьный концерт. Белое платье, колени дрожат, голос срывается от волнения. «Ты заикалась. Все смотрели на меня с жалостью».
Сколько себя помнила, Алина всё пыталась заслужить то, что другим доставалось просто так. Училась до изнеможения, помогала дома до мозолей, стискивала зубы, когда хотелось рыдать. Старалась быть невидимкой, чтобы лишний раз не раздражать.
— Почему ты меня ненавидишь? — спросила она в шестнадцать, стоя над обрывками рисунка, в который вложила недельный труд и частицу души.
Людмила тогда только дёрнула плечом, отбрасывая безупречно уложенную прядь.
— Ненавижу? Нет. Просто ты мне не нужна. Никогда не была нужна.
«Не нужна». Два слова, впитавшиеся в кровь и отравившие всё, чего она касалась потом. Любовь, дружбу, карьеру. Как можно поверить в собственную ценность, если родная мать видит в тебе лишь помеху?
Но теперь, рассматривая притихший телефон, Алина ощутила странное озарение — нелепо искать тепла там, где вечный холод. Хватит уже жить с ощущением, будто каждый день — это защита диссертации перед комиссией, которая заранее решила поставить «неуд».
***
Контакт «Мама» светился на экране. Три буквы, за которыми скрывался лабиринт боли и разочарований. Алина глубоко вдохнула и нажала «удалить».
Потом стёрла всё — сообщения с упрёками, голосовые с претензиями, редкие совместные фотографии, где улыбка матери больше походила на гримасу вынужденного долга.
Первый звонок раздался на следующий день. Алина смотрела на вибрирующий телефон и чувствовала, как дрожат руки, но не ответила. Второй звонок — через день. Она включила беззвучный режим. Сообщение пришло вечером: «Ты совсем рассудок потеряла?» За ним последовало: «Если думаешь, что можешь просто так вычеркнуть меня из своей жизни, ты глубоко заблуждаешься».
А затем голосовое: «Что, возомнила себя особенной? Думаешь, ты кому-то нужна без меня? Без меня ты — пустое место. Запомни это».
Алина прослушала запись дважды, удивляясь не словам — они были привычны — а своей реакции. Внутри не дрогнуло ничего. Только тихое изумление: неужели она годами жила в плену этого голоса?
В квартире стояла особенная тишина — не гнетущая, а почти умиротворяющая. Алина распахнула окно. Апрельский воздух, напитанный запахом первой зелени, ворвался внутрь, вытесняя застарелый страх и сомнения.
Она больше не боялась жизни без материнского одобрения, которого никогда и не получала.
Порочный круг разомкнулся. И это было началом.
Сны изменились первыми. Раньше в них она всегда убегала по бесконечному коридору, а позади слышались шаги — размеренные, неумолимые. Убегала и понимала — никогда не скроется достаточно далеко.
Теперь ей снились просторы. Поля, где ветер колышет травы. Море, уходящее за горизонт. Небо, усыпанное звёздами без единого облака.
Год пролетел незаметно. Звонки от матери становились реже — раз в месяц, потом раз в квартал. Алина не отвечала, но и не блокировала номер. В этом была её молчаливая победа — видеть имя на экране и не чувствовать, как холодеет всё внутри.
На работе её ценили за точность и ответственность. В жизни появились люди, с которыми не нужно было притворяться. Она перестала ждать подвоха, перестала бояться успеха.
Как-то вечером, разбирая старые вещи, Алина наткнулась на детскую фотографию. Маленькая девочка с косичками и серьёзным взглядом — пять лет, ещё не знающая, что материнская любовь не даётся по праву рождения, что иногда её просто нет.
— Ты достойна любви, — прошептала она той девочке. — Всегда была достойна.
Телефон завибрировал — новое сообщение от матери. «Твоя тётя спрашивала о тебе. Что мне ей сказать?»
Алина улыбнулась и отложила телефон. Некоторые отношения нельзя исцелить. Некоторые связи нужно оборвать, чтобы выжить. И в этом нет вины.
Она больше не оглядывалась назад. Её дорога вела только вперёд — туда, где она сама определяла свою ценность.
Читайте от меня:
Что вы думаете об этой истории? Если вам понравилось, то подпишитесь на канал и поставьте лайк, впереди еще много интересного!