Проходящие мимо односельчане хохотали до слёз над обтекающей яйцами Фимой, которая извергала в их сторону отборный мат. Зинаида стояла довольная, подперев руками бока, издалека напоминающая большую букву "Ф", и сквозь смех заверила:
- Чтобы я твоих красных башмаков в радиусе километра от своего дома не видела, иначе в следующий раз на голову ушат с помоями выплесну...
Потом, посчитав дело завершённым, она, гордо выпрямив спину, пошла в сторону дома, напевая себе под нос какую-то незатейливую песенку.
Василиса следом подошла вплотную к сплетнице и злобно прошипела:
- Только хоть одно слово ещё услышу про Аннушку, тогда за себя не ручаюсь... Достану Гришину двустволку и размозжу твою пустую голову... Поняла?
Фима от такого натиска лишилась дара речи. Она молча смотрела то на Василису, то на уходящую Зинаиду. Ворончиха, удостоверившись, что жена директора совхоза ушла, зыркнула на собравшуюся толпу и крикнула:
- Чего вылупились-то? Айда по домам!
Со взглядом, полным сочувствия, она подошла к бабе Фиме, взяла её под руку, завела в магазин и закрыла дверь на засов. Фима, словно очнувшись от забытья, завыла:
- Ироды... Управы на них нет... За что честных граждан обижают?
- Сейчас оботру тебя... Успокойся! - засуетилась Верка. - Молодец, что меня не выдала. Уж я тебя за это уважу... В следующий раз войлочные сапожки привезу. Обещали дать несколько пар. Такие будут только у меня и у тебя...
Волосы Фимы удалось освободить от яиц, но жирный блеск нужно было основательно отмывать в бане. Старуха повязала поверх грязных волос ситцевый платок, и только от одного упоминания о войлочных сапожках настроение её резко улучшилось.
***
Прошло время. Село медленно успокаивалось после сплетен про Анну. А прежде чем волна негодования местных кумушек угасла, под воротами её дома было вылито не одно ведро нечистот и даже подожгли какую-то тканевую куклу у калитки... Василиса остро переживала несправедливость, хотя старалась виду дочке не показывать. Однако последние события тяготили женщину, вызывая всё чаще и чаще недомогание и слабость в конечностях. Галина каждый день навещала соседку. Вот и сегодня они устроились на скамеечке в спасительной тени обсудить последние новости. Через забор в ограде плескались Галинины внуки - Андрюшка и Серёжка. До женщин доносился их озорной смех.
- Озорничают... - улыбнулась Василиса. - Счастливая ты, Галя! Боюсь, мне уже не погладить внуков по пушистой головке... Не доживу...
- Чего это ты, подруга, помирать вдруг собралась? Бог жизнь дал, он же и заберёт, когда время придёт...
- Чувствую я недоброе... Гришу своего отродясь во сне не видала, а давеча пришёл ко мне. Молодой, красивый, каким впервые передо мной предстал. Смотрит он на меня и говорит: "За тобой, Василисушка, пришёл. Худо мне без тебя..." Мне сначала страшно стало, а потом как тепло на сердце разлилось... Вот думаю, пришло время свидеться. Столько лет ждала и представляла эту встречу... Проснулась, на душе испуга нет, а блаженство какое-то. Остаток ночи пролежала, глаз сомкнуть не смогла.
- Ты на тот свет не торопись!
- Торопись, не торопись, только силушки меня покидают. Иной раз так сердце прихватит, что вздохнуть не могу, словно задыхаюсь, воздуха не хватает... Смерть она же возраст не спрашивает, забирает и всё... От того много про Аннушку в последнее время думаю. Вот бы девочку выдать замуж за хорошего человека, чтобы умирать не страшно было...
- Верка говорила, что новый учитель Анну с работы каждый день дожидается... Видный такой молодой человек, образованный. Под стать твоей дочке... Глядишь, свадьбу в скорости сыграем...
- Дай-то Бог! Тоже ей говорю, чтобы присмотрелась. Познакомились мы уже с ним. Зовут Аркадий. Парень городской, воспитанный. Разговаривает: "Спасибо, пожалуйста, будьте добры!" Аккуратный такой... Вижу, что и Аннушке он нравится...
- Это хорошо! Замужество поможет избавиться от слухов. Помолюсь за Аннушкино благополучие...
***
Аркадий к работе должен приступить в середине августа, а пока у него было время на обустройство и установление дружественных связей с односельчанами, чем он и занимался. Со дня приезда каждый вечер он встречал Анну с работы. Вместе молодые люди гуляли, много рассуждали о прочитанных книгах и даже менялись имеющимися. Во взгляде молодого человека прослеживалась заинтересованность. Анне тоже нравился Аркадий, его приятная улыбка, спокойные умные глаза и глубокий взгляд. От улыбки учителя девушка словно таяла, такой искренней и нежной она ей казалась.
Сегодня изнурительный летний зной начала разбавлять приятная прохлада. Природа решила облагодетельствовать землю спасительным дождём. Небо стало хмурым, и с него уже срывались редкие капли дождя. Пастухи раньше обычного пригнали стадо в село, наполняя округу громким мычанием. Стадо разбрелось по центральной улице, вынуждая оказавшихся в это время людей на улице либо прижаться к заборам, либо спрятаться за ними, уступая коровам дорогу. Слышались окрики пастуха, сопровождаемые крепкой бранью да оглушающими ударами кнута оземь.
Дождь усиливался. Ребята едва успели заскочить на крыльцо сельпо, как он уже превратился в ливень.
- Вот незадача! - сказал Аркадий, приглаживая мокрые волосы. - Прогулка явно сорвалась...
- Похоже на то... Дождь зарядил надолго. На небе просветов не видать...
- Приглашаю в гости! До меня только дорогу перебежать... Заодно покажешь, как печь топить. Мне дрова обещали на следующей неделе привезти, а пользоваться ими я не умею...
- Конечно, покажу! Ничего сложного в этом нет... Пошли!
Под дождём пришлось преодолеть всего метров сто, но когда они вбежали в сенки, оказалось, что вымокли полностью. Мокрое платье Аннушки липло к телу, очерчивая её стройную фигуру, отчего она почувствовала себя почти что голой. По коже забегали мурашки. Аркадий то и дело украдкой бросал взгляд на грудь Ани, которую самым аппетитным образом обрисовывало прилипшее платье. Дождь глухими пулемётными очередями обрушивался на крышу и стекал с неё неконтролируемыми потоками воды. На улице стало уныло и серо.
- Прохладно! Печь не мешало бы затопить, чтобы обсушиться. Я обнаружил в дровянике немного дров. Сейчас принесу, - сказал Аркадий, стянув с себя мокрую рубашку и с трудом оторвав взгляд от красивой девичьей фигуры, он вышел в сенки.
Анна впервые ощущала тепло от настойчивого мужского взгляда. Почему-то в памяти тотчас всплыли слова мамы: "Будь с ним попроще... Улыбнись, за руку возьми, как бы случайно, ненароком... Посмотри, какие страшные и глупые девки семьи создают…" Аня испугалась собственных мыслей...
Аркадий вернулся с охапкой берёзовых поленьев, которые бросил возле печки, а затем включил в комнате лампочку. Горела она неярко, но зато теперь можно было осмотреть небольшую кухоньку. Старинный громоздкий буфет с вычурными ящичками и дверцами являлся главным украшением помещения. У окна стоял небольшой стол в цвет буфета и два деревянных табурета. В печи стояло два чугунка разных размеров, а рядом - рогатый ухват, которым бывшие хозяева доставали чугунки из печи.
- У меня пока не так уютно, как у тебя, но думаю, что со временем обживусь...
Анна взялась растапливать печь. Получилось не с первого раза. Огонь начал медленно разгораться, а языки пламени лениво начали облизывать дровишки. Печь ожила. Аркадий подсел рядышком и взял Анну за прохладную руку.
- Озябла?
- Немного...
- Сейчас согреемся... - пообещал учитель и плавно проскользнул свободной рукой до плеча. Аня повернулась лицом к Аркадию. В его глазах отражались блики огня. От этого становилось ещё теплее. Он придвинулся ближе к девушке. Теперь они чувствовали тёплые потоки воздуха, исходящие друг от друга при дыхании. Аня вздрогнула всем телом, когда ощутила прикосновение его холодного носа к кончику своего...
Слова матери снова прозвучали в памяти: "Уже и сама не рада, что воспитала тебя такой праведницей. Была бы уж давно замужем за Николаем..."
Анна боялась пойти на поводу у чувств, но каждая клеточка её тела и сердце кричали: "Да!" Не имея за плечами никакого любовного опыта, кроме первой влюблённости в Николая, она не знала, как поступить, боялась поддаться... Зато Аркадий уже прикоснулся губами к её губам. Их сердца застучали и заныли от предчувствия наслаждения. Аркадий не один раз уже попадал в этот фантастический мир отношений мужчины и женщины, поэтому инициатива исходила от него. Его губы накрыли поцелуем, заставляя Аннушку отодвигаться назад. Она закрыла глаза и обхватила шею учителя руками. Воздух пропал. Аня не смогла ответить ему. Не знала, как. Он был первым человеком, с которым у неё случился поцелуй. От наплыва эмоций, по всему телу пробежала дрожь.
- Давай повесим сушить твоё платье... - прошептал он, помогая девушке раздеться. Чувства Аркадия были свежими, пронзительными; ему тогда страстно хотелось неотрывно, ненасытно смотреть на неё. - Какая ты красивая! Дай мне тобой полюбоваться... - словно змей-искуситель шипел он, продолжая снимать с Ани вслед за платьем бельё. Ей было стыдно, ведь она одновременно и боялась, и хотела нарушить нравственные запреты. Но образовавшаяся между ними эмоциональная связь так сильно захватила их обоих, что устоять в предвкушении сладкой истомы не представлялось возможным. Аркадий подхватил Аннушку на руки и унёс на кровать в соседнюю комнату, где они вместе пересекли запретную границу между двумя мирами...