- Надеюсь, что здесь надолго не задержусь. Всё равно что-нибудь придумаю. Деревня - не для меня. Я родился в городе, там и планирую работать. Один пронырливый одногруппник, который приехал учиться откуда-то из области, подсуетился и женился на дочке преподавателя. Не будет же тесть отправлять в глушь лесную своего зятя... Дочка такого отцу никогда не простит. Вот таким образом он, будучи выходцем из деревни, остался в городе, а меня, городского человека, отправили сюда... - с некоторым раздражением пояснил Аркадий.
Молодой человек шёл какое-то время и молча смотрел вдаль, думая о чём-то своём. Тем временем Аня получила возможность получше рассмотреть нового учителя. Аркадий был одет нечета местным парням. На нём была совсем другая, жёлтая в полоску, сорочка с узким воротничком, коротким рукавом и светлые льняные брюки. Такую одежду на селе не носили, да и не продавали, отдавая предпочтение более практичным вещам. От этого парня исходил какой-то особый лоск, свойственный городским людям. Даже причёска у Аркадия отличалась от привычной деревенской. Она была с идеальным зачёсом назад, характеризуя человека, как аккуратиста и, возможно, редкостного педанта.
- Может, стоило поспорить или пожаловаться начальству? - с сочувствием в голосе нарушила молчание Аня.
- Да хоть заспорься... У них ответ один: "Государство на вас потратило столько денег на обучение, а вы сейчас пререкаться будете?" Да они просто додавили меня красивыми фразами про комсомол, про будущего члена партии, про долг молодого человека и прочее... Они же не представляют, как городскому человеку выживать в деревне. Я ведь даже печь топить не умею, не говоря уже о бане... Как готовить еду? Как мыться? - Аркадий ловко закончил пояснение животрепещущими вопросами, которые призывали к действию любую добрую девушку. В Анне он увидел именно такую.
- Не волнуйся, я помогу, всему научу... - успокоила учителя спутница, как и планировалось, нисколько не разочаровав его.
Жара постепенно спадала, уступая место приятной вечерней свежести. За разговорами молодые люди незаметно подошли к местному водоёму, где с самого утра паслась вся водоплавающая птица села: кормилась, плескалась там весь день, и лишь к ужину возвращалась домой.
Забавно было наблюдать, как вечером гуси стайками вперевалочку разбредались по своим домам. Возрастная хозяйка в цветастом переднике запускала свою живность в ограду, когда заметила проходящую мимо Анну с новым учителем.
- Ты, что же такое, девка, удумала? - обратилась к девушке пожилая женщина и укоризненно посмотрела на Аню. - Зачем ты с женатыми мужиками шуры-муры крутишь?
- Баба Варя, ты это мне? - спросила Анна и обернулась посмотреть, не идёт ли кто-нибудь за ней следом.
- Тебе, тебе... Кому ещё... Плохое дело ты задумала! Люди-то шушукаются, а в глаза сказать боятся... - ответила Варвара, дождавшись, когда гусыня последней прошмыгнула во двор за гусятами.
- Что я такого сделала? - всё ещё не понимая, о чём говорила старушка, поинтересовалась Анна.
- Если ничего не сделала, то Бог тебе судья... - резко свернула разговор Варвара, закрыла калитку и пошла в дом, безнадёжно махнув рукой.
На лице Анны появилось недоумение, глаза испуганно моргали, а щёки покрылись румянцем.
- Что-то я ничего не поняла... - растерянно пробормотала она, смотря вслед уходящей старухе.
- Может, уже из ума выжила? Возраст у бабки, похоже, солидный... Лет девяносто не меньше... - по-дружески предположил Аркадий, но инстинктивно скользнул оценивающим взглядом по спутнице.
- Не знаю... - совсем опечалилась девушка, зато молодой человек, наоборот, повеселел. Он искрометно шутил и пытался хоть как-то развеселить Анну. Они ещё дошли до школы, прошли насквозь всю центральную улицу под прицельными взглядами односельчан. Незаметно начало смеркаться. Усталое солнышко медленно сползало к земле и терялось за лесом, который теперь ярко подсвечивался последними лучами. Небо постепенно теряло свой голубой цвет и перемешивалось с закатными оранжевыми красками.
- Вечерние небеса в провинции кажутся полотном талантливого художника, на котором каждый мазок кисти загадочным образом окрашивается немыслимыми красками и фантастическими оттенками самой природы... - восторженно охарактеризовал закат Аркадий.
- Постепенно зорька угаснет, исчезнет маленькая жёлто-оранжевая полоска над самым горизонтом, небо сначала станет густовато-синим, а потом тёмно-синим, и на нём зажгутся миллионы звёзд. В городе такого не увидишь... - продолжила мысль Аркадия Анна. - Вот мой дом... Хочешь чая? - неожиданно предложила она.
- Если честно, то с удовольствием... - быстро согласился Аркадий.
- Тогда пошли... Напою чаем с земляничным вареньем и заодно познакомлю тебя с мамой...
Анна сама хлопотала на летней кухоньке. На столе, красуясь медными боками, стоял самовар. Топили его на шишках. Запах стоял просто невероятный. Наверх пузатого был помещён заварной чайник. Сначала было тихо, затем, под восторженный взгляд городского гостя, самовар запыхтел, заурчал, забулькал, будто ожил.
Василиса рассматривала Аркадия, пока тот увлёкся незнакомым процессом приготовления чая в самоваре. Ей парень понравился. Чувствовалось, что молодой человек образованный, а уж какой аккуратный... Руки несколько раз помыл и тщательно вытер чистым полотенцем.
И вот из краника с ажурной ручкой в чашку полилась вода. Чай получился необыкновенный. Казалось, что самовар создал удивительную атмосферу тепла и семьи. Гость наслаждался вкусом чая с мятой, вкусными пирожками и ароматным земляничным вареньем и всё нахваливал хозяек.
"Именно такой жених нужен Анечке..." - думала Василиса.
Перед сном между матерью и дочерью состоялся серьезный разговор. На этот раз Василиса взялась за Анну основательно.
- Хороший парень этот твой Аркадий! И умён, и воспитан, и чистенький какой... Не упусти счастье! Или ты решила в вековухи записаться? - мать была немного резковата и как никогда прямолинейна. - И главное, что обидно, ты же у меня и умница, и красавица... Будь с ним попроще... Улыбнись, за руку возьми, как бы случайно, ненароком... Посмотри, какие страшные и глупые девки семьи создают…
- Ну, почему же сразу в вековухи… - не очень уверенно возразила Аня. - Люди и в тридцать замуж выходят, и в сорок…
- Верно говоришь... и в семьдесят, и в восемьдесят… Только вот детишек можно завести не в любом возрасте… Пора подумать о завтрашнем дне, - напирала Василиса. - Пока ещё у меня немного сил есть, помогу вынянчить внучка…
- Мама, хватит уже... Об одном и том же каждый день...
Лёжа в кровати, Анна снова вспомнила непонятные слова бабы Вари, но в итоге согласилась с Аркадием... Может, она от старости сама не понимает, что говорит... Потом Аннушка думала о новом учителе. Он определённо ей понравился, да и маме тоже... Время покажет... С этой мыслью девушка сладко уснула...
Утро следующего дня началось с неприятности. Выходя из дома, Анна обнаружила, что их ворота расписаны разного рода непристойностями, и все они отражали вчерашние слова Варвары. Возле ворот собрались односельчане. Одни из них похохатывали, другие пожимали плечами, а третьи рассуждали:
- А с виду-то казалась приличной девкой...
- Да чего уж там... Так и скажи, что прикидывалась... - послышался знакомый голосок Ворончихи.
- Верка, а ты ревнуешь что ли? Жить с такой соседушкой опасно...
- Я ревную к этой? Такая может быть мне соперницей? Ты что, издеваешься? Да пусть живет себе, мне наплевать... Ей же даже перед деревенскими не стыдно...
Ворончиха блистала, словно актриса на сцене Большого театра. Красивый летний сарафан с ярко-красными маками удачно облегал её аппетитную фигурку. Её босоножки на высоком каблуке были диковинкой в деревне, и бабоньки с завистью их рассматривали.
- Пойду я... Некогда мне с вами лясы точить... Работа ждать не может...
Заслышав шум за околицей, Василиса вышла из калитки. Она обомлела от увиденного. В глазах её читался дикий ужас.
- Это что же такое? - всплеснула она руками. - Чего вытаращились? А ну, пошли отсель! Налетело вороньё...
- Мама, не понимаю, за что это? - глаза Анны наполнились слезами. - Я же ничего плохого не сделала...
- Потом поговорим, дочка... Иди на работу! Я здесь сама... - тихо ответила побледневшая Василиса и зашла обратно во двор. Она долго шумела в сарайчике, а оттуда вынесла початое ведро краски, которым по весне освежала ворота, и тотчас взялась за дело... Вскоре к соседке подошла Галина и молча принялась наблюдать за Василисой.
- Вася, по селу безмозглая Фима сплетни разнесла. Я бы тебе раньше сказала, да они только вчера вечером до меня дошли... Ты только не переживай! Нормальные люди разве Фиме поверят? Сплетники были, есть и будут всегда и везде! Так же, как люди говорили за глаза, говорят и будут говорить... Какой бы человек ни был, всегда найдутся желающие почесать языком за спиной...
- Но почему про Анечку? Девчонка-то у меня скромная, да нецелованная...
- От зависти. Дочка-то у тебя и красавица, и умница... Совсем молоденькая, а на работе - уважаемый человек!
- Ворота докрашу, пойду этой стерве язык вырву... - решительно заявила Василиса и снова принялась за работу.
- Пойди, милая! Она после обеда всегда у сельпо ошивается. Иди к двум. Точно не ошибёшься.
Баба Фима, не чувствуя сгущающихся над ней туч, после обеда с товарками устроилась на лавочке полузгать семечки. Она пребывала в приподнятом настроении. В её холщовой сумочке лежала розовая кружевная комбинация. Верка продала в знак благодарности за выполненную работу. Диковинная штучка и жутко красивая! Чувство гордости распирало старушенцию. Она возвышалась на лавке с гордым профилем и надменным взглядом, помалкивая о полученном вознаграждении...
Похоже, о времени встречи сплетниц возле сельпо знали многие, потому что к магазину одновременно подошли: Зинаида и Василиса.
- Ну-ка, бабоньки, разбегитесь на время! - скомандовала она и зловеще взглянула на Фиму. - Сидеть! Тебя это не касается...
Фимины товарки, оглядываясь, отошли в сторону. Василиса тоже вплотную подошла к сплетнице.
- Ты что, гадюка, удумала честь моего мужа перед односельчанами запятнать? - заорала Зинаида и вцепилась ногтями в ситцевое платьице Фимы. - Кто тебе позволил до честного имени Кузьмы Трофимовича своим поганым языком дотрагиваться?
На крик из сельпо выскочила Ворончиха. Она испуганно смотрела на Фиму и всячески пыталась донести до бабки, чтобы та про неё, Верку, молчала. Фима тотчас вспомнила про красивую розовую комбинацию с кружевом и ощутила жар в ногах, который спровоцировали красные туфли, и поняла, что от неё требуется. Она с лицом великомученицы приготовилась сносить критику. Не ожидала старуха только одного, что Василиса сорвёт платок с её головы, достанет из мешка два сырых яйца и расплющит их практически на самом лбу сплетницы. Бабоньки за спиной в голос охнули...
- Тётя Василиса, уважаю! - произнесла Зинаида, пожала ей руку и громко, членораздельно произнесла: - Если ещё кто-нибудь рискнёт за нашими спинами языками чесать... - дальше она не договорила, потому что её взгляд упал на физиономию бабы Фимы, на которой размазался желток и нелицеприятно свисал белок, перемешанный с осколками скорлупы... Зинаида рассмеялась глубоким грудным смехом, к ней присоединилась Василиса и Фимины подружки. Только Ворончиха соблюдала нейтралитет, боясь себя выдать неловким движением...