«— Палашенька, я ж насовсем! Нам с тобой квартиру дают в первом же доме в Малиновке. Через неделю уже. Больница почти готова. Строителей очень много, они с семьями, детьми, старики тоже есть. Да и в Малиновке семьсот дворов, а в больницу в город ездят.
— Поняла! — обомлела Пелагея. — Мы переезжаем.
— Мамочка! Мамочка! А там есть девочки? — снова запрыгала Настя. На девчушку обрушилось столько новостей: она раскраснелась и даже вспотела, хотя вечерок был прохладный».
Часть 107
— Сережа?! — обрадовалась и удивилась одновременно Палаша. — Все в порядке? — тут же заволновалась она. Сердце запрыгало, забилось об ребра, как птица, только что попавшая в клетку.
Открыл было рот Иваныч да не успел ответить: услышав звук подъехавшей телеги, из хаты выбежали Валя с Настенькой.
— Мама! — закричала радостная девчушка и кинулась к Пелагее обниматься.
— Палашенька! — обнимала и Валя. — Ужо заждамшись мы тебе. Сергей-то в тот жа день приехамши, как тебе Демьян увез. У медпункте пропадает цельными днями. Токма пришел вот чичас. Ночь на дворе. Я яму грю, мол, отдохни! Вона у лес с Наськой иди да на рыбалку с Тимохой. А он смеетси надо мноя, старой! С пятухами претси у медпункт. Тама народу таперича ишшо больша, чем при тебе. Слух-то знашь, как пошел? Дохтур из Гурзовки опять приехамши.
Пелагея обняла всех троих, прижалась:
— Не сомневаюсь, что уж и операций штук пять сделал? — засмеялась она, целуя мужа.
— Обижаешь! — состроил гримасу Иваныч. — Шесть. Ну ниче, на одну всего ошиблась. Варвара ассистировала. Слушай, баба просто — во! — доктор поднял большой палец вверх.
— Сергей, да ладно тебе про Варьку да операции. Не томи ты меня! Чего приехал?
— Вот так вопрос жены к мужу? Ишть ня рада? — рассмеялся доктор.
Пелагея ясно услышала, как он подражает Тимохе.
«Общались все-таки!» — довольно улыбнулась она.
— Сережа, очень рада, но я же знаю, что не просто так. Верно?
— Соскучился.
— Сергей! — Палаша уже строго посмотрела на мужа. — Выкладывай как на духу!
— Ладно, ладно! — крепко поцеловал Иваныч жену. — Все живы и все здоровы — это самое главное. Остальное — позже. Сначала ты рассказывай: где была три дня. Из Демьяна слова не вытянешь. А потом уж я! У меня очень коротко и ясно, а тебя три дня дома не было. Мотри, шас как возьму вожжу да отхожу тебе!
Палаша снова ясно услышала говор деда, рассмеялась.
Тут вмешались Настенька, она потешно сморщила носик и лоб и проговорила чуть хрипловато:
— Ничавой ня знай. Придеть чрез трое ден и сама усе скажеть.
Все так и покатились со смеху, узнав Демьяна.
— Похоже, похоже, — похвалила Валя. — Точно — Демьяшка Заварзин.
— Вам бы обоим в артисты! Один как Тимоха, вторая — Демьян вылитый. Сережа, тебе уж поздно профессию менять, а ты, дочка, подумай! — поцеловала Настю Палаша. — Где я была, где я была… Сестра у меня нашлась! Самая младшая. Вот так! Отец ее, как родилась, отдал повитухе, — вдруг выпалила она без всякого предисловия.
Валя всплеснула руками:
— Палашка, радость-то какая! Чавой жа ня привязла яе
сюды?
— Валя, так говорю же! Лечила я ее, еле из лап смерти вырвала. Слабая еще — раз. Детей шестеро — два. Пацаны все. Приедут к нам! Обещались на седьмое ноября.
— Ой как долго ждать-то! — покачала головой Валентина.
— Мамочка, мамочка! — Насте не терпелось задать свои вопросы. — Это что ж получается? У меня братья есть? И тетя? Или кто она мне?
— Да, Настенька. Шестеро братьев и тетушка Любушка!
Довольная Настя заскакала от радости, приговаривая:
— Братья, братья!
— Палаша, как я рад за тебя. Как же это здорово! Большая семья — это моя давняя мечта. Ты знаешь, вот побывал я у вас тут, и тянет меня сюда. В городе мне теперь дышать нечем. Как услышал я о том, что в Ленинском районе целлюлозно-бумажный комбинат уже начали строить, а рядом с ним и дома для рабочих, и больницу со школой — так и стал проситься сюда. Помнишь, отец еще говорил про строительство. Меня как кипятком тогда обожгло, я еще не понял почему, но чуть позже, когда стали в госпитале говорить, что там нужен врач — я сразу принял решение.
— Да что ты! — всплеснула руками Палаша. — А где именно строят?
— Так в Малиновке.
— Так это ж всего три километра!
Пелагея еще не очень хорошо понимала, куда клонит Иваныч, а сердце уже пело и ликовало.
— Ну!
— И пяшком можно дойтить, — вмешалась Валя, зачастила. — Мене — так запросто. И Наська прибяжить до бабки, а на телеге так и ишшо шибчее будять. И больныя, коль захотять ня хворать, так и тож дойдуть, ходиля ж хрен знат откудава. Аль Степан телегу будеть выделять. А можат, и Федька када довезеть. Усадить усех, и айда пошел. Три километра. Тьху.
— Ничего не поняла! — забеспокоилась Палаша. — Ты о чем чичас?
Валя посмотрела на Иваныча — давай, мол, сам, тот продолжил:
— Палашенька, я ж насовсем! Нам с тобой квартиру дают в первом же доме в Малиновке. Через неделю уже. Больница почти готова. Строителей очень много, они с семьями, детьми, старики тоже есть. Да и в Малиновке семьсот дворов, а в больницу в город ездят.
— Поняла! — обомлела Пелагея. — Мы переезжаем.
— Мамочка! Мамочка! А там есть девочки? — снова запрыгала Настя. На девчушку обрушилось столько новостей: она раскраснелась и даже вспотела, хотя вечерок был прохладный.
— Полно там девочек и мальчиков тоже, — ответил за Палашу Иваныч.
— А как же седьмое ноября? Люба приедет.
— Палаша, очнись. Три километра. Тимоха приедет за нами. Здесь медпункт, кстати, останется. Варя будет принимать, кого сможет. Опыт у нее имеется. А не сможет — так к нам отправит.
— Меня не было три дня, а вы всю мою жизнь перекроили. Так Малиновка ж еще и на три километра ближе к Любаше.
— Ну так и еще тебе один плюс! В общем, я главный врач больницы Ленинского района. Оперирующий. А ты операционная сестра.
— Сережа, милмой! — слезы полились у Палаши, голос сорвался на шепот, она еле дышала от переполнявших ее чувств: — Это правда?
— Чистая! — заверил Иваныч. — Как слеза! Я с вещами.
— Ой, — вдруг очнулась Валя. — Давайтя… баньку и вечерять. Вы че ж рот-то проветриваете? Палаша ж с дороги. Демьян, айда с нами.
Возница довольно крякнул, что на него обратили внимание.
— Не. Веши забирайте, и до хаты я. Мене моя дожидаетси. Тожа баню топила да пироги севодне пякла. Поеду я. Пошла, родимыя.
— Обожди, Демьян! — заорала Палаша. — Я тебе кой-чавой дам. Мне ж Фрося-то натолкала.
— Фрося? А енто кто ж? — спросила Валя.
— Тетушка моя, — улыбнулась Пелагея.
Валя всплеснула руками:
— Родни-то, родни таперича! От как Господь-то управил! От управил! Ну айдатя, айдатя. Демьян, стой, тебе ж говорят аль нет?
…Когда через пару часов все умытые и сытые сидели за столом, Валя вдруг спросила:
— Када уезжаете?
И такая тоска была в ее голосе и боль в глазах, что Настя, заметив это, тут же взобралась на руки к бабушке, обняла и зашептала на ушко:
— Я к тебе часто-часто ходить буду! И ты к нам. Учитель сказал, что три километра — это всего ничего, за час можно дойти. Это ты будешь плестись, а я так и за полчаса бегом добегу до тебя. Можно ж в день и два раза сходить.
— Эх, милмоя! Это ж ужо не местя, — горестно вздохнула Валя.
Татьяна Алимова
Копирование произведение строго запрещено.
Все части здесь⬇️⬇️⬇️
Возможно, вы не читали этот рассказ⬇️⬇️⬇️