- Здравствуй, начальник!
Лидия вошла в кабинет, в котором была не один раз, но этот приход ее волнует почему-то больше.
- Зачем вызывал?
- Садитесь, Лидия Васильевна, - указал на стул Евченко.
Лидия села, лихорадочно думая, о чем он скажет дальше.
- Скажите, Лидия Васильевна, когда вы последний раз видели сына?
- Не помню. Давно уже. Как завел себе кралю, так и не кажет глаз матери. Вы ведь молодые как? Мать нужна, пока нужна. А потом...
- Лидия Васильевна, - перебил ее майор, - вы не ответили, как давно видели своего сына. Сколько дней, недель, месяцев?
- Да не считала я, начальник! Давно уже не видела, - ответила Лидия.
Евченко встал, прошелся по кабинету. Лидия следила за его движениями.
- Зачем позвал, начальник? Что-нибудь случилось?
- Случилось. Ваш сын был арестован по подозрению в убийстве и покушению на убийство.
- Так это теперь его по каждому поводу и без повода будут арестовывать – судимый, значит, виноватый! А я так скажу: Коля ни в чем не виноват, он как пришел после последней ходки, так и завязал.
- А откуда вы знаете? Вы ведь не видели его давно. Где он работал? На что жил?
- А чего это ты, начальник говоришь так, будто его уже нету? Где работает, не знаю, а чем живет – чем-то живет, наверное.
- Я должен вам сказать, что ваш сын был убит при попытке к бегству во время следственного эксперимента.
Лидия на мгновение замерла.
- Как убит? За что?
Она вдруг поднялась со стула подскочила к майору, схватила его за грудки, закричала страшным голосом. Евченко попытался оторвать ее от себя, силой подвел к стулу, усадил. Поправил китель, сел на свое место. Лидия плакала с причитаниями, качаясь из стороны в сторону.
- Говорила я ему: не связывайся с этим ментом, будет помогать, пока будешь платить, а когда не нужен станешь, уберет он тебя, как тряпку ненужную, - причитала она.
Евченко налил в стакан воды из графина, подал ей. Она оттолкнула его руку, расплескав воду.
- Кто его убил? – вдруг перестав плакать, твердо спросила она, глядя в лицо милиционера горящими ненавистью глазами.
- Я не могу вам это сказать - сотрудник милиции, а его имя вам не нужно знать.
- Еще как нужно! Я ему зубами глотку перегрызу!
Лидия снова заплакала.
- Где он сейчас? Я могу его забрать?
- Он в морге. А забрать его вы не можете, пока идет следствие. Но вам нужно будет прийти туда для опознания тела.
- Когда?
- Можем прямо сейчас проехать.
Лидия встала, вытерла слезы и пошла к выходу. Евченко пошел за ней.
...Вика шла на поправку. Молодой организм справлялся почти со всеми неприятностями. Послеоперационные швы заживали быстро, ключицы тоже, но нога все еще не давала возможности хотя бы сесть – Вика вынуждена была больше лежать и лишь иногда стоять, опираясь на костыль.
Анна, глядя на дочку, тихо радовалась: Вика изменилась совсем, она стала спокойной, чаще улыбалась, обнимала сына и мать, целовала их. И все-таки ощущение горечи не оставляло ее. Ведь дочка могла прожить жизнь совершенно иначе, радуясь семье, ребенку, родителям, может, родила бы еще, но она выбрала другой путь, который завел ее в такое положение. Хорошо еще, что осталась жива. Анна тайком от мужа сходила в церковь, поставила свечки за здравие Виктории, Эдуарда и Игоря.
Когда мать сказала ей о звонке матери Ивана, она расстроилась сначала, ведь получилось, что она не позвонила, как обещала, но подумала, что они должны понять, почему она не позвонила. Встав с кровати, начав ходить, она сразу попросила медсестру разрешить ей позвонить в Москву, но узнала, что телефон на сестринском посту не имеет выхода на межгород. Для этого нужно спросить разрешения у главврача: из его кабинета можно позвонить в Москву. Однако Вика не решалась просит его об этом. Но все чаще она думала об Иване. Как он перенес операцию, как живет сейчас? Ей очень хотелось узнать о нем все это, но пока не было возможности. Она попросила мать позвонить ему, просто чтобы узнать о его состоянии.
Анна позвонила вечером по телефону, который ей дала Вика, с волнением услышала голос его матери. Она рассказала, что Иван успешно перенес операции, сейчас находится на реабилитации – друзья обеспечили ему пансионат в Подмосковье, что она обязательно передаст ему привет от Вики, и пожелала ей быстрейшего выздоровления. Анне показалось, что Татьяна Ивановна была холодновата в разговоре, что ее слова были скорее продиктованы вежливостью, чем искренним интересом к Вике и ее отношению к Ивану. Ну что ж, подумалось Анне, они были знакомы недолго, может быть, Иван уже и не горит желанием встречи с ней. Тем более ему неизвестно ее состояние здоровья, может быть, она сама будет нуждаться в уходе не меньше его, а может, даже больше.
Придя к дочке, Анна сказала, что говорила с матерью Ивана, что та передала ей привет и наилучшие пожелания, а Иван находится на реабилитации в пансионате под Москвой.
- Доча, выпишешься – сама позвонишь ему, сами поговорите, - сказала она Вике, - а то так получается вроде испорченного телефона: я передала ей от тебя, чтобы она передала ему...
Вика уловила в словах матери неуверенность в том, что она сама говорит, но не стала ничего уточнять. Она спросила у Эдика, как дела у него, как успехи в школе, и он с радостью рассказал, что ходит в секцию борьбы:
- Это мне папа посоветовал! Он сказал, что у меня обязательно получится, и тогда я смогу сам защитить себя. И тогда меня все будут бояться! – вдруг произнес он, и в его глазах засветился огонек, которого раньше Вика не видела или не замечала.
- Но ты не должен применять то, чему тебя научат на секции, на улице, в драках, - встревоженно сказала она, - тебе тренер сказал об этом?
- Да, Марат Абдуллаевич сказал, что только тогда можно, когда есть опасность для жизни, - ответил мальчик. – Но все равно я буду стараться и покажу всем, кто меня дразнил, что я умею!
Анна вдруг с испугом отметила, что, видимо, во внуке заговорили гены... Эта нетерпимость к оскорблениям и стремление отомстить обидчикам горели в его глазах.
- Внучок, нужно быть великодушным. Только сильный человек может быть великодушным и прощать людям их ошибки, - сказала она.
- А потом лежать, как мама?- вдруг жестко сказал мальчик.
Ни Вика, ни Анна не нашлись сразу, что сказать...