"Ну вот, посмотрели «Дни Турбиных» […] Махонькие, из офицерских собраний, с запахом «выпивона и закусона» страстишки, любвишки, делишки. Мелодраматические узоры, немножко российских чувств, немножко музычки".
Так писал известный, обласканный советской властью драматург Всеволод Вишневский в 1932 году. А будь это сегодня, обязательно ввернул бы "хруст французской булки", как делают искромётные интернет-остряки.
Пьесу по собственному роману "Белая гвардия" Михаилу Булгакову предложили написать для МХАТа весной 1925 года. Он тогда — как и обычно — перебивался случайными заработками, поэтому предложение пришлось очень кстати. Летом Булгаков уже писал вовсю. Осенью прочёл в театре первый вариант — пять актов. Потом началась мучительная редактура. Во второй и третьей редакциях остались четыре акта. Через год пьеса была закончена и 25 сентября 1926 года разрешена к постановке. Правда, из цензурных соображений название "Белая гвардия" пришлось заменить на "Дни Турбиных".
Гражданская война на развалинах Российской империи. Киев, зима 1918-1919 годов. Правление всеукраинского гетмана, генерал-лейтенанта Павла Скоропадского. Захват города войсками председателя Директории Украинской народной республики Симона Петлюры. Захват города войсками красных...
Булгаков переосмыслил свои собственные воспоминания, на фоне которых показал судьбу семьи Турбиных с ближайших окружением и крушение всей прежней жизни.
Зрители во МХАТе приняли постановку с восторгом. Политически грамотные театральные критики разгромили и пьесу, и автора.
"Что же получается? Ничего не получается. Досадный пустяк получается. Нет пьесы. […] Стройна и убедительна композиция его прозы — и бедны, трафаретны, искусственны его драматургические приёмы [...] Бледен язык его пьесы, уснащённый остроумием среднего пошиба, дешёвого качества",
— откровенничал 8 октября 1926 года фельетонист Михаил Левидов, написавший рецензию для "Вечерней Москвы".
2 февраля 1927 года сам Булгаков отметил в журнале "Новый зритель" такие своеобразные пассажи:
"Мы готовы согласиться с некоторыми из наших друзей, что «Дни Турбиных» циничная попытка идеализировать белогвардейщину, но мы не сомневаемся в том, что именно «Дни Турбиных» — осиновый кол в её гроб. Почему? Потому, что для здорового советского зрителя самая идеальная слякоть не может представить соблазна, а для вымирающих активных врагов и для пассивных, дряблых, равнодушных обывателей та же слякоть не может дать ни упора, ни заряда против нас. Всё равно как похоронный гимн не может служить военным маршем".
На драматурга сыпались обвинения в мещанском и буржуазном настроении, в пропаганде белого движения — и в апреле 1929 года спектакль "Дни Турбиных" исчез из репертуара.
Как ни странно, возвращение постановки на сцену МХАТа связывают с именем Главного Зрителя страны, Друга и Учителя Драматургов, Отца Народов и т.д. Смотрел ли он спектакль пятнадцать раз, как гласит легенда, или не смотрел — не важно...
...а важно, что по указанию из Кремля "Дни Турбиных" восстановили. Спектакль до сих пор входит в классический репертуар прославленного театра.
В письме Отца Народов драматургу Владимиру Билль-Белоцерковскому, отправленном 2 февраля 1929 года и опубликованном по распоряжению автора в 1949 году, когда Булгакова уже давно не было в живых, сказано:
"Почему так часто ставят на сцене пьесы Булгакова? Потому, должно быть, что своих пьес, годных для постановки, не хватает. На безрыбье даже «Дни Турбиных» — рыба. Конечно, очень легко «критиковать» и требовать запрета в отношении непролетарской литературы. Но самое лёгкое нельзя считать самым хорошим. […]
Что касается собственно пьесы «Дни Турбиных», то она не так уж плоха, ибо она даёт больше пользы, чем вреда. Не забудьте, что основное впечатление, остающееся у зрителя от этой пьесы, есть впечатление, благоприятное для большевиков: «если даже такие люди, как Турбины, вынуждены сложить оружие и покориться воле народа, признав своё дело окончательно проигранным, — значит, большевики непобедимы, с ними, большевиками, ничего не поделаешь», «Дни Турбиных» есть демонстрация всесокрушающей силы большевизма".
Спустя несколько лет после того, как стараниями ретивых критиков и чиновников от культуры пьесу "Дни Турбиных" заодно с автором, что называется, вычеркнули из повестки, спектакль всё же вернулся на сцену — новая премьера прошла 18 февраля 1932 года.
Писатель Юрий Слёзкин записал в дневнике 27 февраля 1932 года:
"Присутствовавшие на первом после возобновления спектакле «Дни Турбиных» рассказывают, что после окончания спектакля занавес поднимали пятнадцать раз, так несмолкаемы были аплодисменты и вызовы автора. Булгаков благоразумно не выходил. Такой триумф не упомнят в Художественном театре со времён Чехова".
Сам Булгаков отчитался о событии в письме товарищу от 24 апреля 1932 года:
"Итак, мои заметки. Я полагаю, что лучше всего будет, если, прочитав, Вы бросите их в огонь. Печка давно уже сделалась моей излюбленной редакцией. Мне нравится она за то, что она, ничего не бракуя, одинаково охотно поглощает и квитанции из прачечной, и начала писем, и даже, о позор, позор, стихи! С детства я терпеть не мог стихов (не о Пушкине говорю, Пушкин — не стихи!) и, если сочинял, то исключительно сатирические, вызывая отвращение тётки и горе мамы, которая мечтала об одном, чтобы её сыновья стали инженерами путей сообщения.
Мне неизвестно, знает ли покойная, что младший стал солистом-балалаечником во Франции, средний учёным-бактериологом, всё в той же Франции, а старший никем стать не пожелал. Я полагаю, что она знает. И временами, когда в горьких снах я вижу абажур, клавиши, Фауста и её (а вижу я её во сне в последние ночи вот уж третий раз. Зачем меня она тревожит?), мне хочется сказать — поедемте со мною в Художественный Театр. Покажу Вам пьесу. И это всё, что могу предъявить. Мир, мама?
Пьеса эта была показана 18-го февраля. От Тверской до Театра стояли мужские фигуры и бормотали механически «Нет ли лишнего билетика?» То же было и со стороны Дмитровки.
В зале я не был. Я был за кулисами, и актёры волновались так, что заразили меня. Я стал перемещаться с места на место, опустели руки и ноги. [...]
Актёры волновались так, что бледнели под гримом, тело их покрывалось потом, а глаза были замученные, настороженные, выспрашивающие.
Когда возбуждённые до предела петлюровцы погнали Николку, помощник выстрелил у моего уха из револьвера и этим мгновенно привёл меня в себя. [...]
Тут появился гонец в виде прекрасной женщины. У меня в последнее время отточилась до последней степени способность, с которой очень тяжело жить. Способность заранее знать, что хочет от меня человек, подходящий ко мне. По-видимому, чехлы на нервах уже совершенно истрепались, а общение с моей собакой научило меня быть всегда настороже.
Словом, я знаю, что мне скажут, и плохо то, что я знаю, что мне ничего нового не скажут. Ничего неожиданного не будет, всё — известно. Я только глянул на напряжённо улыбающийся рот и уже знал — будет просить не выходить...
Гонец сказал, что Ка-Эс [Станиславский] звонил и спрашивает, где я и как я себя чувствую?..
Я просил благодарить — чувствую себя хорошо, а нахожусь я за кулисами и на вызовы не пойду.
О, как сиял гонец! И сказал, что Ка-Эс полагает, что это — мудрое решение.
Особенной мудрости в этом решении нет. Это очень простое решение. Мне не хочется ни поклонов, ни вызовов, мне вообще ничего не хочется, кроме того, чтобы меня Христа ради оставили в покое, чтобы я мог брать горячие ванны и не думать каждый день о том, что мне делать с моей собакой, когда в июне кончится квартирный контракт.
Вообще мне ничего решительно не хочется.
Занавес давали 20 раз. Потом актёры и знакомые истязали меня вопросами — зачем не вышел? Что за демонстрация? Выходит так: выйдешь — демонстрация, не выйдешь — тоже демонстрация. Не знаю, не знаю, как быть".
Никто не знает.
Никто из умных и талантливых.
Знают всё только бездарные дураки.
Рекомендованная ссылка "О МИЗАНТРОПИИ"
ВНИМАНИЕ!
Возможность читать авторские книги с комментариями, самим комментировать наиболее занимательные и острые публикации, а порой и вступать в переписку с автором с начала 2025 года получают подписчики аккаунта "Премиум".
Подписка от сотни рублей в месяц — недорого и приятно. Идёт селекция, естественный отбор. Чем тоньше сито, тем более интересная публика соберётся и тем более увлекательным будет общение. А за это и цену пачки дешёвых сигарет не жалко заплатить.
Подписывайтесь, потолкуем.
★ "Петербургский Дюма" — название авторской серии историко-приключенческих романов-бестселлеров Дмитрия Миропольского, лауреата Национальной литературной премии "Золотое перо Руси", одного из ведущих авторов крупнейшего российского издательства АСТ, кинотелевизионного сценариста и драматурга.
Иллюстрации из открытых источников.
