«Ника, прекрати фантазировать, это смешно!» — голос её дяди, Петра, звучал гулко в небольшом зале старого дома. Ника стояла у окна, сжимая в руках разрисованную папку, куда много лет записывала идеи для своего будущего. Но семейный совет, который собрался сегодня, не воспринимал её всерьёз.
— «Это не фантазия, а мой план, — тихо возразила она, стараясь не выдать обиду в голосе. — Я хочу открыть свою мастерскую керамики. Долго копила, училась, всё продумала…»
— «Ха-ха, мастерская, — перебил двоюродный брат Глеб, ухмыльнувшись. — И на что ты надеешься? На то, что будешь лепить тарелочки, а покупатели к тебе табунами побегут?»
Ника попыталась удержать спокойствие, хотя сердце колотилось:
— «Почему нет? У меня есть заказы — знаю нескольких знакомых, кому нравится моя работа. У меня есть страница в интернете, люди спрашивают. Я верю в это дело.»
Тётя Мария развела руками:
— «Девочка моя, ну брось… Сейчас трудно всем. Ты лучше ищи стабильную работу, а не вот это “пыль в глаза”. Никто не станет покупать твои гончарные изделия.»
Её слова, сказанные презрительно, больно кольнули Нику. Родные — дядя, тётя, двоюродные братья и сёстры — смотрели свысока. Только бабушка, тихо сидя в углу, сочувственно кивала, но промолчала, не желая ссориться с семьёй.
Ника, не выдержав злобных замечаний, закрыла папку и вышла на балкон. Глубоко вздохнула: «Почему они не понимают, что я не прошу их денег? У меня достаточно накоплений. Просто делюсь мечтой…» Слёзы предательски заволокли глаза.
Слышался смешок из комнаты: «Какая мастерская… Она лучше бы мужа искала!» Ника сжала кулаки, вдруг ощутив твёрдое желание доказать им обратное. Подождала несколько минут, пока утих разговор, и решила уйти.
На прощание всё же заглянула в гостиную:
— «Извините, мне пора. До свидания.»
И никто, кроме бабушки, не окликнул её. Та лишь грустно вздохнула, махнув рукой.
По дороге домой Ника размышляла: «Ну и пусть. Не верят — это их выбор. Я добьюсь успеха без них!» Ей было 25, закончила художественное училище, несколько лет работала на заказ в маленьком ателье сувениров. Но давно мечтала о собственной мастерской, чтобы самой создавать авторскую керамику — кружки, тарелки, вазы ручной работы. Она копила каждую копейку, благо жила скромно, чтобы однажды снять или купить подходящее помещение и оборудовать печь для обжига.
Спустя полгода она накопила достаточно, чтобы арендовать небольшое помещение на окраине города. Там всё было старое, нуждалось в ремонте, но Ника не боялась: «Главное, есть стены, можно поставить гончарный круг, печь, привезти материалы…»
Пока она выкладывала плитку, белила стены, дядя Пётр и тётя Мария писали ей едкие сообщения в мессенджеры: «Ну как там твоя художка? Люди смеются, что ты деньги в трубу выкидываешь.» Или: «Лепи там хоть горшки, лишь бы не плакала, хи-хи.» Нику это задевало, но она старалась не реагировать. Рядышком был парень Егор — её друг по художественному училищу, помогал с ремонтом. Он говорил: «Не сдавайся, ты талантливая. Покажешь всем, что они зря смеялись.»
И вот, наконец, мастерская открылась. Ника назвала её «Уютная керамика», повесила небольшую вывеску. Первые заказы пришли от знакомых, потом начали подтягиваться клиенты через социальные сети. Людям нравились её нежные, оригинальные узоры, теплота в каждой чашке. Спустя год она смогла нанять помощницу, ещё спустя полгода — заняла комнатку рядом, расширила мастерскую. К тому времени её творения стали появляться в местных сувенирных магазинах, она участвовала в ярмарках. Потихоньку завоевала свою нишу.
Вся семья, увидев, что Ника не только не прогорела, но процветает, изменила тон. Вместо насмешек посыпались притворные комплименты. Тётя Мария хвастала перед соседями: «У нас в семье есть такая талантливая керамистка!» Дядя Пётр уже не смеялся, а сам иногда заходил на страницу «Уютная керамика», смотрел цены на их изделия. «Ничего себе, тарелка ручной работы — три тысячи!» — удивлялся он.
Однажды в выходной Ника вернулась домой, уставшая, но довольная. Егор ей помогал составлять план на следующую выставку. Вдруг звонок в дверь: на пороге — дядя Пётр с тётей Марией. С цветами и улыбкой.
— «Привет, дорогая! Смотри, мы тут принесли тебе торт, чтобы отметить твой успех!» — обрадованно сказала тётя, будто забыв, как недавно говорила унизительные слова.
Ника, озадаченно улыбнувшись, пропустила их:
— «Здравствуйте. Проходите, конечно…»
В гостиной они расселись, поздравляли Нику с достижениями, восхищались её мастерской. Девушка чувствовала фальшь, но старалась быть вежливой.
— «Ты стала настоящей бизнесвумен, небось богатенькая!» — ухмыльнулся дядя Пётр.
— «Ну, не то чтобы… Просто сама себя обеспечиваю, плачу аренду, зарплаты, налоги, — смущённо пояснила Ника. — Вроде бы есть маленькая прибыль.»
— «Молодец, — тётя глянула на мужа, будто подавая сигнал, — а раз уж так у тебя всё хорошо, то, может, поможешь нам чуток?»
— «В каком смысле?»
— «Понимаешь, у нас тут затеяли ремонт дачи. Надо денег на материалы, мы рассчитывали на твой вклад. Ведь ты теперь при деньгах…»
Ника чуть не поперхнулась:
— «Но это же ваша дача…»
Тётя пожала плечами:
— «Ну и что? Мы же семья. А тебе-то жалко? Ты не вложишься в общее дело?»
— «Но вы же раньше говорили, что моя керамика — смешная затея… А сейчас…»
— «Да мало ли что говорили. Ты же не злишься? Мы ведь из лучших побуждений. И потом, ты уже доказала обратное, значит, мы ошибались. Теперь помоги родне…»
В душе Ники вспыхнул протест. Ведь семья не поддержала её мечту, насмехалась, не верила. А теперь, когда пошли успехи и заработок, они вдруг заявились с «помоги деньгами на ремонт».
Она ответила осторожно:
— «У меня нет лишних денег. Всё вкладывается в развитие мастерской, есть кредиты, я плачу сотрудникам. Не могу просто так отдать…»
— «Да ладно, — тётя повысила голос, — ты нас дуришь? Вон на твоих кружках ценники какие, поди куча бабла оседает! Неужели жалко?»
— «Это не “куча”, а доход, из которого много расходов. Вы меня не поддерживали, так что извините…» — прошептала Ника, чувствуя, что слёзы обиды подступают.
Дядя Пётр нахмурился:
— «Что за разговор? Мы тут всего-то просим помочь родным, а ты отказываешь. Где твоя благодарность семье? Мы ведь никогда тебя не бросали…»
В памяти Ники вспыхнули насмешки и пренебрежения, что она слышала долгие годы. Она понимала: «Раньше они меня не ценили, а теперь хотят пользоваться моими средствами.»
Собравшись с духом, она сказала:
— «Извините, но я не планирую финансировать ваш ремонт. Мне нужно развивать бизнес, самой решать свои дела. Надеюсь, вы поймёте.»
Они, видимо, не ожидали. Тётя Мария скривилась, зашипела: «Эгоистка! Стала чуть богаче и возгордилась. Мы думали, ты родня, а ты…»
Дядя Пётр, хлопнув рукой по столу:
— «А ещё говоришь, что мы над тобой смеялись! Может, и смеялись, но от чистого сердца, а ты теперь выкидываешь нас, как лишних. Подумаешь, пару сотен тысяч тебе жалко…»
«Пару сотен!» — Ника ахнула мысленно. Это ж не мелочь на продукты. Глубоко вздохнув, стараясь не сорваться, она встала:
— «На этом закончим. Я устала. Прошу, идите, я не могу вам дать денег. И не хочу больше слушать. Простите.»
Родственники поняли, что уговаривать бесполезно. С гневными лицами они вышли из квартиры, хлопнув дверью. Ника осталась на кухне в слезах, но и с чувством облегчения — будто сделала важный шаг: не позволила себя использовать.
На следующий день началась волна упрёков от других членов семьи. Звонила двоюродная сестра:
— «Ника, как ты могла так обидеть дядю Петра? Он в шоке, говорит, что ты “зажралась” со своими горшками. Неужели жалко денег?»
Ника устало повторяла:
— «Мне не жалко, но и нет таких лишних сумм. К тому же, они меня унижали, а теперь хотят воспользоваться моим успехом. Это несправедливо.»
Сестра недовольно хмыкнула: «Ну и характер у тебя стал… Ладно, делай что хочешь.» — и отключилась. Подобные упрёки сыпались и в сообщениях, где родня писала: «Все семьи помогают друг другу, а ты ставишь себя выше.»
Ника боролась с ощущением вины. «Неужели я действительно должна отдавать, лишь потому что "семья"?» — думала она. Но вспоминала, как вначале они смеялись над мечтой и кричали, что “нифига не выйдет”. Сейчас изменили тон, лишь узнав про её деньги. «Это неискренне,» — решила Ника.
Через неделю позвонила бабушка, единственная в семье, кто не насмехался над Никой.
— «Внученька, не ругайся, пожалуйста, с родственниками. Я понимаю, ты злишься, но… всё же это семья.»
— «Бабуля, ты же знаешь, как они меня унижали. А теперь требуют финансирование. Разве это нормально?»
Бабушка тяжело вздохнула:
— «Я не одобряю их поведения. Просто боюсь, что вы теперь будете врагами. Но решение за тобой.»
Ника ощутила облегчение, хоть бабушка и не давала конкретных советов, но по крайней мере понимала её. В конце разговора бабушка добавила:
— «Горжусь тобой, что ты не бросила мечту, не смотри на тех, кто не верил. А деньги… реши сама, кому помогать, а кому нет. Мнение твоё уважаю.»
Родственники пошли на другой ход. Дядя Пётр начал распространять среди знакомых слухи, что Ника заносчивая, "себя возомнила богачкой" и "зажимает средства даже для родни." Некоторые знакомые перестали здороваться, кто-то косился. Но и нашлись те, кто поддерживал Нику: «Она же сама добилась, почему должна содержать взрослых людей?»
Эти пересуды докатывались до Ники, причиняя дискомфорт. Но она старалась держаться. На работе в мастерской дела шли неплохо. Иногда, правда, эта психологическая нагрузка отвлекала её от творчества. Но друг Егор подбадривал: «Плюнь на них, ты не обязана оправдываться. Продолжай своё дело.»
Неожиданно Ника получила крупный заказ от одной дизайн-студии: они хотели серию авторских тарелок и ваз для оформления ресторана. Сумма контракта была существенной, в несколько сотен тысяч. Радость захлестнула Нику: «Вот оно, подтверждение, что я на верном пути!» Она подписала договор, принялась за работу, вдохновлённая.
И тут же родня, видимо, почуяла новую волну дохода. Мама Пети (тётя Ники) позвонила с очередной просьбой: «Дай срочно 200 тысяч на операцию нашей собаке! Иначе усыпят!» Это прозвучало гневно: «Ты же можешь спасти животное, разве нет у тебя денег?»
Ника, хоть и любила животных, но 200 тысяч — слишком много. И уж точно это не её обязанность. Решительно отказала. В ответ получила шквал ругательств: «Тебе не жалко собаку?! Сама жируешь на своих “кружках”, а пёс может умереть. Сердца у тебя нет!» Ника положила трубку в слезах, снова размышляя: “Почему они используют мои чувства?»
Вдруг в дверь Ники постучали. Открыв, она увидела дядю Петра, теперь с ещё более агрессивным настроем:
— «Внучка, хочу с тобой серьёзно поговорить.»
— «Здравствуйте…»
Он вошёл без приглашения, сел в гостиной, скрестил руки:
— «Слушай, давай по-хорошему. Мы были семьёй, растили тебя как родную, кормили, поили, а теперь ты добилась чего-то и не хочешь нам помочь? Это же предательство.»
— «Дядя, вы забываете, что никто меня не растил, как родную! Я росла в обычной семье, вы меня только высмеивали, когда я говорила о мечте открыть мастерскую.»
Он отмахнулся:
— «Мало ли, смеялись, но желали добра. Теперь отблагодари. Или ты думаешь, сама взялась из ниоткуда? Мы же поддерживали вас порой…»
Нику затрясло от возмущения: «Они не поддерживали, а унижали!» Но старалась говорить спокойно:
— «Дядя Пётр, я ценю, если вы когда-то что-то делали для меня, но помощь была минимальной, в основном же насмешки. Я не обязана платить за ваш ремонт, собак, или что-то ещё. Денег у меня тоже нет, чтобы всем раздавать. Я стараюсь развиваться в своём деле.»
— «Ну тогда жди, что мы будем относиться к тебе как к чужачке. Сами же виноваты…» — огрызнулся он и вышел, хлопнув дверью.
Ника в отчаянии заплакала.
В этот же вечер позвонила бабушка: «Ника, дорогая, не плачь. Я всё знаю. Не принимай к сердцу их выпады. У тебя доброе сердце, но помни, твои заработанные деньги — это твой труд. Не дай себя использовать.»
Ника благодарно выдохнула: «Спасибо, бабуля, ты одна меня понимаешь.»
«Да, так и есть, — улыбнулась бабушка в трубку. — Я горжусь, что ты пошла за мечтой, несмотря на их насмешки.»
Прошёл месяц. Ника успешно завершила большой заказ для ресторана, получила солидную сумму. Её мастерская стала популярной, появился список новых клиентов. Она вложила часть денег в новое оборудование, немного отложила. Почувствовала уверенность в завтрашнем дне: пусть семья смеётся, пусть хочет её денег, но она сама решает, кому и как помогать.
На одной художественной ярмарке её стенд привлёк внимание журналистки из местной газеты. «Расскажите, пожалуйста, как вы пришли к этому?» — спросила та. Ника улыбнулась:
— «Меня всегда тянуло к керамике. Родные смеялись, говорили, что это смешно. Но я верила. И сейчас — вот результат.»
Статья вышла под заголовком: «Юная керамистка доказала, что мечта сильнее насмешек.» Соседи, друзья читали, поздравляли. Родня тоже увидела. Кто-то из них, конечно, возмутился: «Там пишут, будто мы не верили — некрасиво.» Но Нике было всё равно.
Однажды тётя Мария снова позвонила, голос мятый:
— «Ника, у нас тут больница, дядя Пётр слёг, нужны деньги на лекарство…»
Ника задумалась. Ей было жалко тётю, всё же болезнь — не прихоть. С одной стороны, она обижена, с другой — не может быть бесчувственной. Но вспомнила все обиды, их поведение. Решила уточнить конкретную сумму, попросила справку о лечении. Тётя разволновалась:
— «Ты что, не веришь?! Давай просто переведи сто тысяч!»
Тогда Ника поняла, что это может быть очередной трюк. Сказала:
— «Хорошо, давайте мне копию выписки из больницы, счёт, где всё расписано, я готова помочь, если действительно болезнь. Но если нет доказательств, извини, не могу.»
Тётя молчала несколько секунд, потом кинула трубку. Так и не перезвонила.
Спустя время Ника жила дальше, развивала мастерскую. Родня осталась обиженной, не желали больше к ней обращаться, называли её "зазнавшейся." Но Ника не расстраивалась: нашла поддержку в лице близких друзей, бабушки, и, главное, у себя самой. Она сделала вывод: «Те, кто смеялся над моей мечтой, а теперь хотят моего успеха, не заслуживают безоговорочной финансовой помощи. Я могу по доброй воле помочь, если реальная нужда и честность, но не желаю потакать их прихотям.»
Иногда, по вечерам, она вспоминала, как те же люди грозились, что «ничего не выйдет» из её керамики. Но улыбалась: жизнь всё расставила на места. Она создаёт красивые вещи, у неё есть клиенты, а насмешники сами же захотели откусить кусок её успеха.
И в этой истории оставалась только бабушка — истинная опора, которая радовалась за внучку, говорила: «Ты — молодец. Не позволяй смеяться над мечтами. Только знай: помогать людям надо от сердца, а не от принуждения. И различай тех, кто любит тебя искренне, от тех, кому нужны лишь твои деньги.»
Ника бережно хранила эти слова, создавая в своей мастерской новые чудесные кувшины, тарелки и расписные вазы. И всякий раз, когда семейные воспоминания о боли всплывали, она вспоминала момент, когда к ней пришли с просьбой: «Дай денег!» — и как она сказала «нет,» защитив свою мечту. И понимала: «Теперь я по-настоящему свободна…»
Сейчас в тренде: