Жак-Луи Давид (1748-1825) - французский художник неоклассического стиля, считающимся выдающимся художником эпохи. В 1780-х годах его интеллектуальный стиль исторической живописи ознаменовал собой смену вкуса от легкомыслия рококо к классической строгости, строгости и возвышенным чувствам, что гармонировало с моральным климатом последних лет Старого режима.
Жак-Луи Давид родился в зажиточной французской семье в Париже 30 августа 1748 года. Когда ему было около девяти лет, его отец был убит на дуэли, и мать оставила его с его состоятельными дядями-архитекторами. Они позаботились о том, чтобы он получил прекрасное образование в Коллеже Четырех Наций Парижского университета. Вскоре он захотел стать художником, но его дяди и мать хотели, чтобы он стал архитектором. Он преодолел сопротивление и пошел учиться к Франсуа Буше (1703–1770), ведущему художнику того времени, который также был его дальним родственником. Буше был художником рококо, но вкусы менялись, и мода на рококо уступала место более классическому стилю. Буше решил, что вместо того, чтобы взять на себя опеку Давида, он отправит Давида к своему другу Жозефу-Мари Вьену (1716–1809).
Давид предпринял три последовательные попытки выиграть ежегодную премию Королевской Академии ( «Минерва, сражающаяся с Марсом», «Диана и Аполлон, убивающие детей Ниобы» и «Смерть Сенеки»), и каждая неудача, как утверждается, способствовала его пожизненной обиде на учреждение. После своего второго поражения в 1772 году Давид объявил голодовку, которая длилась два с половиной дня, прежде чем факультет призвал его продолжить рисовать. Уверенный, что теперь у него есть поддержка и опора, необходимые для получения премии, он возобновил свои исследования с большим рвением — только чтобы снова не выиграть в следующем году. Наконец, в 1774 году Давид был награжден Римской премией за картину «Эрасистрат, открывающий причину болезни Антиоха», сюжет которой был определен судьями. В октябре 1775 года он отправился в Италию со своим наставником Жозефом-Мари Вьеном, который только что был назначен директором Французской академии в Риме.
Находясь в Италии, Давид в основном изучал работы мастеров XVII века, таких как Пуссен, Караваджо и Карраччи. Хотя он и заявлял: «Античность меня не соблазнит, ей не хватает жизни, она не движется», Давид заполнил двенадцать альбомов рисунками, которые он и его студия использовали в качестве образцовых книг до конца своей жизни. e был представлен художнику Рафаэлю Менгсу (1728–1779), который выступал против тенденции рококо к приукрашиванию и упрощению древних сюжетов, выступая вместо этого за строгое изучение классических источников и тесную приверженность античным образцам. Принципиальный, историзирующий подход Менгса к представлению классических сюжетов глубоко повлиял на дореволюционную живопись Давида, такую как «Весталка», вероятно, с 1780-х годов. Менгс также познакомил Давида с теоретическими трудами по античной скульптуре Иоганна Иоахима Винкельмана (1717–1768), немецкого ученого, считающегося основателем современной истории искусств. В рамках Давид посетил недавно раскопанные руины Помпеи в 1779 году, что углубило его веру в то, что сохранение классической культуры было показателем ее вечной концептуальной и формальной силы. Во время поездки Давид также усердно изучал художников Высокого Возрождения, Рафаэль произвел глубокое и неизгладимое впечатление на молодого французского художника.
Хотя однокурсники Давида в академии считали его трудным в общении, они признавали его гениальность. Пребывание Давида во Французской академии в Риме было продлено на год. В июле 1780 года он вернулся в Париж. Там он нашел людей, готовых использовать свое влияние для него, и он был сделан официальным членом Королевской академии. Он послал в академию две картины, и обе были включены в Салон 1781 года, что было высокой честью. Его хвалили его знаменитые современные художники, но администрация Королевской академии была очень враждебна к этому молодому выскочке. После Салона король предоставил Давиду жилье в Лувре, древнюю и очень желанную привилегию великих художников. Когда подрядчик королевских зданий, господин Пекуль, договаривался с Давидом, он попросил художника жениться на его дочери, Маргарите Шарлотте. Этот брак принес ему деньги и в конечном итоге четверых детей.
В Риме Давид написал свою знаменитую «Клятву Горациев», 1784. В этой работе художник ссылается на ценности Просвещения. Республиканский идеал генерала стал центральным элементом картины, где все три сына расположены в соответствии с отцом. Клятва между персонажами может быть прочитана как акт объединения людей для связывания государства. Проблема гендерных ролей также становится очевидной в этой работе, поскольку женщины в «Горациях» сильно контрастируют с группой братьев. Давид изображает отца спиной к женщинам, отгораживая их от клятвы. Они также кажутся меньше по масштабу и физически изолированными от мужских фигур. Мужская мужественность и дисциплина, демонстрируемые жесткими и уверенными позами мужчин, также резко контрастируют с сутулой, обморочной женской мягкостью, созданной в другой половине композиции. Здесь мы видим четкое разделение мужских и женских атрибутов, которое ограничивало пол определенными ролями в соответствии с популяризированной Руссо доктриной «отдельных сфер».
Для Салона 1787 года Давид выставил свою знаменитую «Смерть Сократа». «Приговоренный к смерти, Сократ, сильный, спокойный и умиротворенный, рассуждает о бессмертии души. Окруженный Критоном, своими скорбящими друзьями и учениками, он учит, философствует и, по сути, благодарит Бога Здоровья, Асклепия, за отвар болиголова, который обеспечит мирную смерть... Жену Сократа можно увидеть скорбящей в одиночестве за пределами комнаты, отпущенной за ее слабость. Платон изображен как старик, сидящий в конце кровати». Критики сравнивали Сократа с потолком Сикстинской капеллы Микеланджело и Станцами Рафаэля, и один из них, после десяти посещений Салона, описал ее как «совершенную во всех смыслах». Дени Дидро сказал, что она выглядит так, будто он скопировал ее с какого-то древнего барельефа. Картина была очень созвучна политическому климату в то время.
Следующей картиной Давид создал «Ликторы приносят Бруту тела его сыновей». Работа имела огромную привлекательность для того времени. Перед открытием Салона началась Французская революция. Была создана Национальная ассамблея, и пала Бастилия. Королевский двор не хотел, чтобы пропаганда будоражила народ, поэтому все картины должны были проверяться перед вывешиванием. Портрет Лавуазье, написанный Давидом, который был химиком и физиком, а также активным членом якобинской партии, был запрещен властями по этим причинам. Когда газеты сообщили, что правительство не разрешило показ «Ликторов, приносящих Бруту тела его сыновей», народ был возмущен, и королевская семья была вынуждена сдаться. Картина была вывешена на выставке. На картине изображен Луций Юний Брут, римский лидер, скорбящий по своим сыновьям. Сыновья Брута пытались свергнуть правительство и восстановить монархию, поэтому отец приказал убить их, чтобы сохранить республику. Брут был героическим защитником республики, пожертвовавшим своей семьей ради блага республики. Справа мать держит своих двух дочерей, а кормилица видна справа, в муках. Брут сидит слева, один, задумчивый, по-видимому, отмахиваясь от мертвых тел своих сыновей. Зная, что то, что он сделал, было лучшим для его страны, но напряженная поза его ступней и пальцев ног выдает его внутреннее смятение. Вся картина была республиканским символом и, очевидно, имела огромное значение в те времена во Франции. Она олицетворяла гражданскую добродетель, ценность, высоко ценимую во время Революции.
После успешного государственного переворота Наполеона в 1799 году, будучи первым консулом, он поручил Давиду увековечить его отважный переход через Альпы. Переход через перевал Сен-Бернар позволил французам застать врасплох австрийскую армию и одержать победу в битве при Маренго 14 июня 1800 года. Хотя Наполеон пересек Альпы на муле, он попросил, чтобы его изобразили «спокойным на пылком коне». Давид выполнил просьбу «Наполеон переходит через Сен-Бернар». После провозглашения Империи в 1804 году Давид стал официальным придворным художником режима. В этот период он брал учеников, одним из которых был бельгийский художник Питер ван Ханселер.
Одной из работ, которую заказали Давиду, была Коронация Наполеона (1805–1807). Давиду разрешили посмотреть на это событие. Ему доставили планы собора Парижской Богоматери, и участники коронации приходили в его студию, чтобы позировать по отдельности, хотя император никогда не приходил. (Единственный раз, когда Давид получил сеанс у Наполеона, был в 1797 году.) Давиду удалось получить частный сеанс с императрицей Жозефиной и сестрой Наполеона, Каролиной Мюрат, благодаря вмешательству бывшего покровителя искусств маршала Иоахима Мюрата, зятя императора. Для своего фона Давид использовал хор собора Парижской Богоматери в качестве замещающих персонажей. Папа Пий VII пришел позировать для картины и фактически благословил Давида. Давиду пришлось переделать несколько частей картины из-за различных прихотей Наполеона, и за эту картину он получил двадцать четыре тысячи франков.
Жак-Луи Давид в свое время считался ведущим художником Франции и, возможно, всей Западной Европы; многие художники, удостоенные почестей восстановленными Бурбонами после Французской революции, были учениками Давида. Например, ученик Давида Антуан-Жан Гро был сделан бароном и удостоен почестей двором Наполеона Бонапарта. Другой ученик Давида, Жан Огюст Доминик Энгр, стал самым важным художником восстановленной Королевской академии и главой неоклассической школы искусств, вовлекая в процесс все более популярную романтическую школу искусств, которая начинала бросать вызов неоклассицизму. Давид инвестировал в подготовку молодых художников для Римской премии, что также было способом продолжить его старое соперничество с другими современными художниками, такими как Жозеф-Бенуа Сюве, который также начал преподавать.
Быть одним из учеников Давида считалось престижным и приносило его ученикам пожизненную репутацию. Он призывал более продвинутых учеников, таких как Жером-Мартен Ланглуа, помогать ему писать его большие полотна. Музыкант и художница Тереза Эмили Генриетта Винкель и художник Жан Батист Вермей также учились у Давида.
Несмотря на репутацию Давида, сразу после смерти он подвергся более жесткой критике, чем когда-либо в течение его жизни. Его стиль подвергся самой серьезной критике за то, что он был статичным, жестким и однообразным на протяжении всей его работы. Искусство Давида также подвергалось нападкам за то, что оно было холодным и лишенным тепла. Однако после Второй мировой войны Жак-Луи Давид все больше считался символом французской национальной гордости и идентичности, а также жизненно важной силой в развитии европейского и французского искусства в современную эпоху. Рождение романтизма традиционно приписывают картинам французских художников восемнадцатого века, таких как Жак-Луи Давид.
