Людмила Михайловна замерла, не донеся чашку с чаем до рта. В воздухе повисла тяжёлая тишина. Только тиканье старых настенных часов нарушало это гнетущее безмолвие.
— Что значит "сама"? — медленно произнесла свекровь, опуская чашку на блюдце. — А как же двадцать лет совместной жизни? Общий бизнес? Ты что же думаешь...
— А что тут думать? — перебила Надя, нервно поправляя выбившуюся прядь волос. — Борис всегда был только исполнителем. Все идеи, все связи — мои! Я днями и ночами пахала, пока он...
— Пока он что? — В голосе Людмилы Михайловны зазвенела сталь. — Пока воспитывал ваших детей? Пока поддерживал тебя во всём? Надя, опомнись!
Надя резко встала из-за стола, её руки дрожали:
— Нет, это вы опомнитесь! Думаете, я не знаю про его походы "налево"? Про те командировки, из которых он возвращался загулявшим?!
Людмила Михайловна побледнела. Она знала про увлечения сына, но старалась не вмешиваться в их семейную жизнь. Однако сейчас...
— И что теперь? — тихо спросила она. — Решила отомстить, отобрав у него всё?
— Отобрать?! — Надя горько усмехнулась. — Нельзя отобрать то, что тебе никогда не принадлежало. Я подала на развод. И да, компания останется за мной.
— Дети... — начала было Людмила Михайловна.
— А вот детей не трогайте! — Надя стукнула ладонью по столу так, что чашки подпрыгнули. — Они уже взрослые, сами решат, с кем им быть. И знаете что? Они прекрасно понимают, кто все эти годы реально заботился о семье!
В прихожей хлопнула входная дверь. На пороге кухни появился Борис — высокий, подтянутый мужчина с едва заметной сединой на висках. Он обвёл взглядом застывшую немой статуей мать и пылающую гневом жену.
— Что здесь происходит? — спросил он, хотя по атмосфере уже всё понял.
— Происходит то, что давно должно было произойти, — процедила Надя сквозь зубы. — Я больше не могу... не хочу притворяться, что всё в порядке.
Борис медленно опустился на стул:
— Значит, ты всё-таки решилась...
— А ты думал, я буду вечно терпеть? — В голосе Нади звенели слёзы. — Думал, я не узнаю про Светлану? Про её ребёнка?
Людмила Михайловна ахнула и схватилась за сердце. Этого она точно не знала.
— Какого ребёнка? — прошептала она.
— Мама, не сейчас... — Борис потёр виски. — Надя, давай поговорим спокойно. Без обвинений.
— Поздно, Боря. Слишком поздно, — Надя направилась к выходу, но у двери обернулась: — И да, завтра тебе позвонит мой адвокат. Надеюсь, обойдёмся без грязи.
Входная дверь снова хлопнула, на этот раз громче. Людмила Михайловна перевела потрясённый взгляд на сына:
— Боря... что ты наделал?
Борис молчал, глядя в одну точку. За окном начинался дождь, первые капли застучали по карнизу. Где-то вдалеке прогремел гром — надвигалась гроза.
— Светлана... — наконец произнёс он. — Она работала у нас в филиале. Три года назад... Я не хотел, чтобы так вышло.
— Три года?! — Людмила Михайловна схватилась за голову. — И всё это время...
— Надя знала, — глухо ответил Борис. — Всегда знала. Просто молчала. Ради детей, ради бизнеса... А может, ждала подходящего момента.
— И что теперь?
Борис поднял на мать усталый взгляд:
— Теперь? Теперь начнётся война. Надя никогда не прощает предательства. И она права — все связи её. Все крупные клиенты... Она уничтожит меня, мама. И я это заслужил.
Часы на стене пробили шесть. За окном усиливался дождь, а в квартире повисла тяжёлая тишина — предвестник грядущей бури.
Следующим утром в офисе компании царил хаос. Надя пришла раньше всех, вызвала службу безопасности и демонстративно сменила все коды доступа. Когда Борис появился на пороге, его ждал неприятный сюрприз.
— Извините, Борис Александрович, но у нас указание... — начал было охранник Семён, нервно теребя рацию.
— Какое ещё указание?! Это моя компания! — Борис рванулся к турникету.
— Была твоей, — раздался холодный голос Нади. Она стояла наверху лестницы, держа в руках папку с документами. — Теперь всё будет иначе.
Борис медленно повернулся к ней:
— Ты с ума сошла? Думаешь, я это так оставлю?
— А у тебя есть выбор? — Надя спустилась на несколько ступенек. — Может, расскажешь совету директоров, как ты последние три года проворачивал левые сделки через фирму-однодневку? Ту самую, где директором числится твоя... как её... Светлана?
Лицо Бориса побледнело:
— Откуда ты...?
— Боря, милый, — Надя усмехнулась, — ты правда думал, что я просто сижу и ничего не вижу? У меня есть все документы. Каждый твой шаг, каждая подпись...
В этот момент в холл вошла молодая женщина с ребёнком. Светлана. Она застыла на пороге, увидев эту сцену.
— Борис? Что происходит? — её голос дрожал.
— О, а вот и она! — Надя театрально всплеснула руками. — Какая прелесть! Семён, пропустите даму с ребёнком. Пусть все посмотрят на настоящую причину нашего развода.
Сотрудники, собравшиеся в холле, начали перешёптываться. Светлана прижала к себе маленького мальчика, который испуганно смотрел по сторонам.
— Надя, прекрати этот цирк, — процедил Борис сквозь зубы. — Здесь ребёнок.
— А ты думал о своих детях, когда заводил нового? — Надя спустилась в холл. — Кстати, Света, ты в курсе, что твоя фирма теперь под следствием? Борис так... неаккуратно оформил документы.
Светлана побледнела:
— Какое следствие? Борис, ты же говорил...
— Он много чего говорил, — перебила Надя. — Например, что любит меня. Что никогда не предаст семью. Что...
— Хватит! — Борис с силой ударил по стойке ресепшена. — Ты хочешь войны? Ты её получишь! У меня тоже есть что рассказать про твои делишки!
Надя прищурилась:
— Например?
— Например, про твои встречи с Игорем Савельевым. Думаешь, я не знаю, что вы не только бизнес обсуждали?
Теперь побледнела Надя. Игорь был их главным конкурентом, и их тайные встречи могли означать только одно — предательство.
— Не смей! — прошипела она.
— А что такое? — Борис шагнул вперёд. — Боишься, что совет директоров узнает, как ты сливала информацию конкурентам?
Внезапно маленький мальчик, сын Светланы, расплакался. Этот детский плач словно разрезал напряжённую атмосферу.
— Мамочка, пойдём отсюда, — всхлипывал он. — Мне страшно!
Светлана развернулась и быстро пошла к выходу. У дверей она обернулась:
— Борис, ты... ты обещал нам помочь. Обещал, что всё будет хорошо...
— Света, постой! — Борис рванулся за ней.
В этот момент в холл вошла Людмила Михайловна. Окинув взглядом собравшихся, она покачала головой:
— Что же вы делаете, дети мои? Что же вы творите?
Надя сжала папку с документами:
— А вот и группа поддержки подоспела! Людмила Михайловна, вы как всегда вовремя...
— Замолчи! — впервые в жизни Людмила Михайловна повысила голос на невестку. — Вы оба хороши! Думаете только о себе, о своей мести... А о детях подумали? О компании, которую столько лет строили?
— Мама, не вмешивайся, — устало произнёс Борис.
— Нет уж, вмешаюсь! — Людмила Михайловна решительно прошла к лифту. — Надя, Борис, ко мне в кабинет. Немедленно!
— У вас больше нет здесь кабинета, — холодно заметила Надя.
— Неужели? — Людмила Михайловна достала из сумочки документы. Я всё ещё владею двадцатью процентами акций. И пока вы тут собачитесь, я начала своё расследование...
Надя и Борис переглянулись. Они оба знали: когда Людмила Михайловна берётся за дело, это не сулит ничего хорошего.
За окнами офиса сгущались тучи. Надвигалась новая буря.
Кабинет Людмилы Михайловны всегда был её гордостью — строгий, элегантный, с антикварным дубовым столом и видом на городской парк. Сейчас здесь царило необычное напряжение. Надя нервно постукивала ногой, сидя в кожаном кресле, а Борис мерил шагами комнату.
— Присядь, сын, — спокойно произнесла Людмила Михайловна, раскладывая на столе документы. — У меня для вас обоих... интересные новости.
— Мама, если ты думаешь... — начал было Борис.
— Я не думаю. Я знаю, — отрезала Людмила Михайловна. — Знаю, например, что ваш главный конкурент, Игорь Савельев, на самом деле приходится Наде двоюродным братом. Неожиданно, правда?
Борис резко остановился:
— Что?!
Надя побледнела:
— Откуда...?
— А ещё я знаю, — продолжала Людмила Михайловна, — что Светлана работала на него. Специально появилась в жизни Бориса, чтобы получить доступ к документам компании. Ребёнок... — она сделала паузу, — не твой, Боря.
В кабинете повисла мёртвая тишина. Было слышно, как за окном шумят деревья под порывами ветра.
— Не может быть, — прошептал Борис. — Я делал тест...
— Подменили результаты, — Людмила Михайловна положила перед ним бумаги. — Вот настоящие.
Надя вдруг расхохоталась — громко, истерично:
— Вот это поворот! Значит, пока я встречалась с братом, пытаясь спасти компанию от враждебного поглощения, ты развлекался с его шпионкой?
— О чём ты говоришь? Какое поглощение? — Борис рухнул в кресло.
— Игорь собирался нас уничтожить, — Надя впервые за долгое время посмотрела мужу в глаза. — Скупал акции через подставных лиц, готовил рейдерский захват. Я узнала случайно, на семейной встрече. Пришлось... договариваться.
— Почему ты мне не сказала?
— А ты бы поверил? — горько усмехнулась Надя. — Ты последние годы вообще меня слушал?
Людмила Михайловна достала ещё один конверт:
— Это не всё. Игорь и Светлана... они работают на кого-то ещё. Кого-то, кто очень хочет получить вашу компанию. И этот человек...
Внезапно погас свет. Всё здание погрузилось во тьму.
— Что за чёрт? — Борис вскочил.
В дверь постучали. Настойчиво, резко.
— Войдите, — отозвалась Людмила Михайловна.
На пороге появился запыхавшийся охранник:
— Борис Александрович! Надежда Павловна! Там... там люди в форме! С документами! Говорят, что из следственного комитета...
— Уже начинается, — тихо произнесла Людмила Михайловна. — Я ждала этого.
— Чего начинается? — в один голос спросили Надя и Борис.
За дверью послышались тяжёлые шаги.
— Простите, но у нас ордер на выемку документов, — произнёс мужчина в форме. — Прошу всех оставаться на своих местах.
Надя вскочила:
— Какие ещё документы? На каком основании?
— На основании заявления о крупном мошенничестве, — ответил следователь, раскладывая бумаги на столе. — Заявление поступило от Светланы Игоревны Рощиной.
Борис побледнел:
— Что за бред? Какое мошенничество?
— О, самое интересное, — усмехнулась вдруг Людмила Михайловна, — что Светлана своё заявление уже отозвала. Буквально час назад.
Следователь удивлённо поднял голову:
— Простите?
— Да-да, — Людмила Михайловна достала тонкую папку. — Вот документ об отзыве заявления. И ещё кое-что любопытное... Запись разговора Светланы с неким Игорем Савельевым, где они обсуждают детали их маленькой аферы.
Следователи начали изучать документы.
Надя ошеломлённо смотрела на свекровь:
— Вы... вы всё это время знали?
— Деточка, — Людмила Михайловна мягко улыбнулась, — я не просто финансовый директор. Я — мать, которая защищает свою семью. Даже от неё самой.
— А теперь, — продолжала Людмила Михайловна, — давайте поговорим о том, как вы оба едва не разрушили то, что строили годами. Боря, твои махинации с документами могли привести компанию к краху. Надя, твои тайные встречи с конкурентами, пусть и вынужденные, тоже не делают тебе чести.
— Но я пыталась спасти компанию! — воскликнула Надя.
— Ценой предательства мужа?
— А он? — Надя сверкнула глазами. — Думаете, легко узнать, что твой муж...
— Стоп! — Борис поднял руку. — Надя, я должен тебе кое-что сказать. Я действительно встречался со Светланой. Но не из-за... чувств. Она шантажировала меня информацией о готовящемся захвате компании.
— Что?! — Надя рухнула в кресло.
— Я пытался защитить нас по-своему. Глупо, знаю. Но я боялся... боялся потерять тебя, если ты узнаешь о моей некомпетентности как руководителя.
Людмила Михайловна покачала головой:
— Вот что бывает, когда супруги перестают доверять друг другу. Каждый варится в собственном соку, придумывает враждебные заговоры...
В дверь снова постучали. На пороге появилась секретарша:
— Надежда Павловна, Борис Александрович... Там приехали ваши дети. Маша и Андрей очень взволнованы...
Надя и Борис переглянулись. В глазах обоих читался страх — страх потерять самое дорогое.
— Что мы наделали? — прошептала Надя.
Борис медленно подошёл к жене:
— Надя... Может, попробуем всё исправить? Ради детей. Ради нас самих.
— А сможем? — она подняла на него заплаканные глаза.
— Должны смочь, — твёрдо сказала Людмила Михайловна. — Иначе зачем мы все здесь? Компанию можно спасти. Репутацию — восстановить. А вот семью... семью нужно беречь.
За окном впервые за этот хмурый день показалось солнце. Его лучи осветили кабинет, словно давая надежду на новое начало.
— Мам, — Борис посмотрел на Людмилу Михайловну, — спасибо. За то, что не дала нам окончательно всё разрушить.
— Не за что, сынок, — улыбнулась она. — А теперь идите к детям. Они ждут.
Прошло три месяца.
Осень медленно вступала в свои права, окрашивая листву в золотые тона. На веранде загородного дома Людмилы Михайловны собралась вся семья — традиционный воскресный обед никто не отменял.
Маша, их восемнадцатилетняя дочь, накрывала на стол, то и дело поглядывая на родителей. Надя и Борис сидели рядом, но между ними словно пролегала невидимая граница. Они научились существовать рядом — спокойно, вежливо, но без прежней теплоты.
— Мам, пап, — Андрей, их семнадцатилетний сын, нервно теребил салфетку, — мы с Машей хотели сказать... Спасибо, что не развелись.
Надя вздрогнула. Борис опустил глаза.
— Мы понимаем, что всё не так, как раньше, — продолжила Маша, присаживаясь рядом с братом. — Но для нас важно, что вы смогли... ну... остаться семьёй.
— Пусть и такой странной, — тихо добавил Андрей.
Людмила Михайловна наблюдала за этой сценой, помешивая чай. Она видела, как изменились отношения сына и невестки за эти месяцы. Страсть ушла, любовь растворилась в обидах, но появилось что-то новое — уважительное партнёрство ради детей.
— Компания процветает — произнесла Надя, нарушая тишину. — Борис отлично справляется с новым проектом.
— А твои связи с клиентами просто бесценны, — откликнулся Борис.
Они научились ценить сильные стороны друг друга. Бизнес даже выиграл от их нового формата отношений — чёткого, профессионального, без эмоциональной составляющей.
— А помните, как мы в детстве всей семьёй ездили на море? — вдруг спросил Андрей.
— Помним, сынок, — Надя грустно улыбнулась. — Всё помним.
— Может... может, съездим снова? — предложила Маша. — Как раньше?
Борис и Надя переглянулись. В их взглядах читалась одна и та же мысль: "Нет как раньше… Уже никогда не будет как раньше". Но вслух Борис сказал:
— Конечно, съездим. На осенние каникулы.
Людмила Михайловна видела, чего стоит им обоим это показное единство. Каждый жест, каждая улыбка — всё выверено и просчитано. Они играли роли идеальных родителей, оставив свои обиды и разочарования за кулисами семейной жизни.
После обеда, когда дети ушли в дом, Надя задержалась на веранде:
— Знаете, Людмила Михайловна, я часто думаю... Правильно ли мы поступили, что остались вместе?
— А ты сама как думаешь? — спросила свекровь.
— Иногда мне кажется, что мы обманываем всех. Себя, детей... Изображаем семью, а на самом деле...
— А на самом деле и есть семья, — перебила её Людмила Михайловна. — Просто другая. Не та, о которой пишут в романах, а та, которая существует в реальной жизни. Где взрослые люди принимают взрослые решения.
Борис вышел на веранду с чашкой кофе:
— Маша просит помочь ей с подготовкой к зачёту. Займёшься? У тебя лучше получается объяснять.
— Да, конечно, — кивнула Надя. — А ты не забудь про родительское собрание у Андрея в четверг.
Они научились этому — чёткому распределению обязанностей, спокойному обсуждению семейных дел. Без упрёков, без старых обид, без попыток задеть друг друга.
Вечером, когда все разъезжались, Маша шепнула брату:
— Знаешь, они хотя бы перестали ругаться.
— Да, — вздохнул Андрей, — но они и любить перестали.
— Зато нас любят, — твёрдо сказала Маша. — Обоих. И, наверное, это главное.
В машине по дороге домой Надя и Борис молчали. Каждый думал о своём, но мысли были схожими: они сделали правильный выбор. Не самый лёгкий, не самый счастливый, но правильный. Ради детей. Ради той жизни, которую строили двадцать лет. Ради будущего, в котором их семья, пусть и изменившаяся, продолжит существовать.
А любовь... Что ж, возможно, она не самое главное в жизни для кого-то. Возможно, важнее — ответственность, уважение и умение находить компромиссы. Даже если для этого приходится каждый день играть роль счастливой семьи.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
