Марина смотрела в окно. Погода в феврале выдалась странная, снега почти не было. Тут и там проглядывался асфальт. Влажный, но все-таки асфальт. Казалось, впервые в жизни она видит такую зиму. Хотя лет прошло немало. Невольно в памяти всплыло, как она стояла возле этого окна и провожала детей, уходящих в школу. Провожала Петю на службу. А сейчас? А сейчас она провожала чужих детей, чужих внуков, чужих мужей.
Так не должно быть!
«Одинокая старость. Видимо, это все, что мне уготовила судьба», ― вздохнула Марина. Повернула голову и посмотрела на большой обеденный стол. Как же они мечтали с Петей, что на пенсии будут непременно нянчить внучат. А теперь на этой пенсии ― ни внучат, ни Пети. Сердце защемило в груди. «Так не должно быть!» ― промелькнуло в голове.
Дети, конечно, выросли хорошими людьми, как она и хотела. Но вот Светочка уехала за границу.
― Мам, ну, и климат лучше, ты понимаешь, и перспективы. Я с детства говорила, что не рождена я для этого нашего холодного и маленького города. Вот так и случилось.
Но с собой Света маму не звала. Ну, как же она поедет? А Павлик как же? Павлик был младший ребенок в семье и самый любимый, как казалось Свете. Она не понимала, что он был просто младший, и поэтому ему уделяли больше внимания. Павлик остался в городе. Только переехал на другой его конец, в новый элитный район.
― Мам, ну, тут инфраструктура отличная, садик под окнами и школа. Ты же понимаешь! Мы тебя будем в гости звать. Да я сам за тобой заезжать буду, мамочка! У меня же машина.
Не обманул сын, нет, не обманул. Регулярно заезжает… раз в месяц, не чаще. И с внучатами получается общаться. У Павлика уже двое. Двойня в результате ЭКО, Леша и Саша. Хорошие мальчишки. И в этом году они уже пошли в первый класс.
В это февральское утро Марина, как никогда прежде, ощущала зияющую пустоту внутри. Хотелось чего-то яркого в жизни. Наверное, каких-то эмоций. Она пришла в комнату, достала старый фотоальбом и сразу открыла на середине. Вот фотографии со свадьбы. Петя совсем молодой, волосы длинные, как по тогдашней моде.
В голове зазвучали слова песни: «Я люблю тебя, Марина, все сильней день ото дня. Без твоей любви, Марина, этот мир не для меня…». Как же здорово он пел! Еще и играл на гитаре. Наверное, именно за талант Марина и полюбила мужа. Это было так давно! Но вот сейчас казалось, что будто вчера.
Будто и не было этих десятилетий. Свежи воспоминания, но тогда были мечты о будущем, о счастливом совместном будущем. А сейчас она и не знала, о чем мечтать. Ожидание, ожидание, ожидание. Ничего в жизни не было, кроме ожидания. Ожидание звонка от Светы ― дежурно раз в неделю. Разговор с внучкой Танечкой по телефону.
― Ба, ну как дела у тебя?
― Да ничего, потихонечку.
― А как здоровье, ба?
― Да ничего, потихонечку, внученька. Ты как? Как учишься?
― Да все хорошо, на пятерки.
― Ну, молодец.
― Ну ладно, ба, я побежала. Передаю маме трубку.
Вот и все общение. А она читать сказки внукам хотела. Гулять с ними хотела. Но все пошло не по плану. Современная жизнь внесла свои коррективы. Да и у Паши в гостях не чувствовала она себя уютно.
― Марина Петровна, ну что вы говорите? Это все у вас устаревшие понятия. Мультфильмы можно смотреть хоть три часа в день, а книжки читать вовсе не обязательно. Ну, какие книжки? Сейчас же все это есть в аудиоверсии. Вставил наушник в уши, идешь по делам и слушаешь, ― снисходительно говорила Оля, жена Паши.
И так на любой мудрый совет или замечание. «Нет уже этой традиции, когда мудрость передается из поколения в поколение. Они же все современные, они же все умные, и моя мудрость им не нужна», ― расстраивалась Марина.
Иногда казалось даже, что Паша забирает маму в гости просто из вежливости, либо из чувства долга. Не нуждается он больше в ней, да и не общается. Вот привезет, Марина Петровна пройдет на кухню, попьет чай с Олей, немножко поговорит с мальчишками и все. А потом уж и домой пора. А Паша тем временем работает. Все от ноутбука не отходит.
Встреча одноклассников
Завибрировал телефон. Пришло сообщение. Марина вздрогнула от неожиданности. Нечасто кто-то писал. Сообщение было в социальной сети: «Марина, привет! Сто лет, сто зим. Ну что, давай встретимся?! Я собираюсь праздновать юбилей и хочу собрать весь наш класс. Ну, как весь? Тех, кто остался. Ты приглашена, конечно же! Адрес напоминать тебе не нужно». Писала одноклассница Маша Сизова.
«А, Машка! ― подумала Марина. ― Какая же она была смешная в детстве! Конопатая, ушки торчком. А ничего, выросла. Сейчас заведующая аптекой, работает до сих пор, на пенсию не спешит».
Идти, конечно же, не хотелось.
«Как-то скучно живу. Нечего даже будет и рассказать. Но, с другой стороны… а что? Фотографии внучат покажу, о детях расскажу…»
Марина собиралась с неохотой, но понимала, что прийти обязательно надо. Все-таки такая круглая дата не каждый день. Да и хотелось как-то сменить обстановку. Тогда она еще не знала, что это приглашение на праздник станет для нее судьбоносным.
Очень приятно было видеть одноклассников. И так странно и смешно: они уже совсем не дети, они совсем уже старики. Никто не молодеет, годы берут свое. Пришло всего семь человек. Мария Степановна суетилась, таскала с кухни большие подносы. Марина ей помогала.
Когда все расселись, стали произносить тосты, вспоминать детство. Разговор полился рекой. Смеялись, шутили и вспоминались походы с классом в лес. Тогда они брали большие рюкзаки, ехали на электричке вместе с учительницей, а потом сидели у костра и вот так же весело щебетали. Марина будто заново испытала те ощущения, уже забывшиеся за столько лет.
Сенька
Вдруг в дверь позвонили.
― О, Сенька, обещал же прийти! Опоздал, но ничего! ― побежала Мария Степановна в прихожую.
Когда в комнату вошел Арсений Аркадьевич, Марина даже его сразу не узнала. Он со всеми поздоровался, мужчинам пожал руки.
― О, Маришка, привет! Давно с тобой не виделись.
Она смотрела, не понимая, кто это. Такое благородное лицо, усы, бакенбарды, небольшая залысина. Хорошая, спортивная фигура. «Привлекательный мужчина», ― промелькнуло в голове.
― Да что ты смотришь-то так на меня, не узнаешь, что ли?
― Не узнаю, ― растерянно сказала Марина.
― Так это ж я, Сенька! Мы с тобой с первого по пятый класс за одной партой сидели. Я ж тебя за косички тогда дергал.
― Ой, ну как хорошо, что косичек у меня сейчас нет, ― неловко пошутила Марина.
Она вспомнила. Маленький, юркий, шумный, невыносимый просто мальчишка. Ее отец тогда еще даже ходил в школу, разговаривал с учительницей и просил, чтобы пересадили этого Сеньку от нее.
― Ну, ничего, он непростой мальчик, да. Ну, пусть сейчас Марина ваша помучается эту четверть, а потом я пересажу. Все по очереди, все честно, ― отвечала Тамара Михайловна, педагог с большим, практически сорокалетним стажем. Одна четверть затянулась на пять лет ― мол, пусть хорошая девочка-отличница хулигана перевоспитывает.
Марина вспомнила, как она плакала и не хотела сидеть с Сенькой. А сейчас даже рада, что он сидит возле нее за столом. За косички уже не дергает. А истории какие рассказывает веселые!
― Я недавно в город вернулся. В основном все по своей военной карьере на Дальнем Востоке служил. Потом там же остался. Преподавал, работал. А потом думаю: домой хочу. В родные пенаты, как говорится. Ну вот, месяц назад только прилетел.
― А ты женат? ― сама удивившись своему вопросу, произнесла Марина.
― Ой, был женат, но сейчас нет.
― А что случилось?
― Банальная история. Жена ушла к моему товарищу. А я так как-то больше и не женился.
― А дети как же?
― Сын есть, вырос, взрослый. Там он остался. Мы общаемся. Созваниваемся, бывает.
― Понятно… ― ответила Марина, и какое-то волнительное чувство возникло у нее в груди.
Сидели долго, и на улице уже было очень темно.
― Маришка, ну что? Ты, может, у меня останешься тогда? Поможешь посуду помыть? ― предложила Маша Сизова.
― Ох, какая хитрая! Нет, я не хочу посуду мыть. Дойду до дома, ничего. Мне ведь пару кварталов всего, ты же знаешь.
― А я провожу, ― неожиданно произнес Арсений.
У Марины заблестели глаза. Так они и вышли из гостей вместе. Она взяла его под руку, и они неспешно шли, любуясь немногочисленными снежинками, блестящими в свете фонарей.
― Ох, зима-то какая чудная нынче, Маришка! Правда?
― Да, — согласилась она.
― А я-то возвращался ― думал, тут холодно, а тут так тепло! Ты посмотри, я ведь даже без шарфа!
― Ой, да ты что? ― будто бы испугалась Марина Петровна. ― Простудишься же!
― Ой, да ничего, я человек закаленный. А ты что же? Волнуешься за меня?
― Ну, конечно, волнуюсь. Все-таки бывший сосед по парте, ― улыбнулась Марина.
Дошли до ее подъезда и встали. Шел такой оживленный разговор. Арсений все время что-то рассказывал, вспоминал какие-то новые истории. Марина смеялась, будто совсем молодая еще девчонка. И все никак не могли разойтись. Он будто бы специально что-то вспоминал, чтобы они постояли подольше.
Зима была на самом деле теплая. И это была одна из самых чудесных зим в жизни Марины. «Одинокая старость отменяется!» ― торжественно подумала она, войдя в квартиру.
Завибрировал телефон. «Пойдем завтра в кино, Мариш», ― сообщение от Арсения. Марина прочла, мечтательно улыбнулась и решила, что ответит попозже. Но непременно, непременно ответит.
Автор: Юлия Михалицына
Бедовухи
Вроде солнышко светит ясное, и вокруг травка изумрудно зеленеет, а у бабы Люси осень на душе. И было из-за чего: она обидела лучшую подругу Машу. Всякое бывало, и сгоряча, в пылу ссоры чего только не брякнешь, но в этот раз Люся специально, осознанно сказала, вывалила этот камень, да Маше – по маленькой, опрятно повязанной белой косыночкой, головке.
Началось у них все из-за ерунды. Машина коза забралась в Люсин огород и погрызла капустный лист. Погрызла немного, с краешка грядки. Урон небольшой – у Люси нынче посажено двадцать кустов рассады – перебор. Куда ей столько? Достаточно было просто дать козе Василисе по рогам, да и будет с нее. Но у Люси случился «переклин». Она, значит, целыми днями, не разгибаясь, на этом огороде в раскоряку горбатится, а эта принцесса розы нюхает! Уж времени хватает, чтобы за Василисой уследить!
Ну и набросилась Люся на Машу со всем своим пылом. Был еще порох в пороховнице! Маше бы промолчать, не заводить суматошную, характерную Люсю лишний раз. А она, как назло, решила в ответ на замечание соседки, поддеть ее, пошутить:
- Что ты, Люся! Да пусть питается! Молоко от Василисы ты ведь бесплатно пьешь. Вот она решила с тебя расчет взять капустой! Как во всем цивилизованном мире!
Люся взбеленилась. Она приняла боевую стойку, уткнув руки в бока и сдвинув густые брови, заговорила скороговоркой:
- Эт-то что же? Эт-то как понимать? Так вот оно что, вот она щедрость твоя, подружка дорогая! «Пей, пей молочко! Поправляйся!» А сама, курва, про себя денежки считаешь? Поди, ночей не спала, ждала момента – предъявить мне должок! Небось, и козу свою драную специально в мой огород запустила! Ну и сволочь, ну и сволочь!
- Да ты что, Люся, ты что? – испуганно залепетала Маша, - я просто пошутила!
- Пошутила! Пошутила, говоришь? Шутница, да? А, может, ты и с мужиком моим тогда пошутила? А? Что молчишь, курица? Сказать нечего, да? – Люсю было уже не остановить. Ее несло.
Маша сразу побледнела, побелела. Губы ее обнесло фиолетовой ниточкой по контуру – будто бы специально химическим карандашом по непонятной дури Маша так нарисовала. Она отвернулась и побрела к дому, не оборачиваясь, и виновница раздора Василиса, словно поняв, что напрокудила, наклонив рога, поплелась, вихляясь, следом за хозяйкой.
Дьявольский пыл Люсин испарился. Дура баба! Язык, что помело! Ой-ой! Люся прижала пальцы к губам. Тошнехонько! Старого, что малого – обидеть просто! Зачем? Ведь знала, что Машу такие слова заживо жгут! Знала и ведала! И ждала специально повода, чтобы вывалить их на подругу как ушат с помоями! Ну, как? Легче стало? А?
Люся и калитку огородную не заперла. Теперь хоть целое козье стадо сюда забреди – не почешется даже из окна выглянуть. Не о том головная боль. Это всегда так бывает: хочет человек зло какое произвести, аж ночами спать не может. А произведет – и жизнь не мила, и солнце не греет. Душа у Люси заледенела, и сердце через раз застучало: стукнет и подумает: а дальше? Может, вовсе остановится? Зачем жить такой поганке, такой страмнице Люсе? Незачем!
. . . ДОЧИТАТЬ>>