Говорят, это лучший фильм Вуди Аллена, хотя сам он считает ровно наоборот, видимо, потому что сам на тот момент встречался с девушкой (даже двумя) на 30 младше него и не понял, как этот бурлеск мог заинтересовать интеллигентного зрителя.
Вуди Аллен – маэстро интеллектуальной чувственности, игры в эмоциональную содержательность поступков, оставляющих след, достойный описания.
Герой Аллена (телесценарист) легковозбудимый и одновременно рефлексирующий свои состояния вслух Айзек Дэвис. Мир для него не столько таинственный, сколько обманчивый, сложный для простого присутствия в нём. Поэтому он играет в сложность, перебирая как карты версии самого себя и своих отношений с женщинами. В разноплановости событий он ищет и находит художественную выразительность, необходимую для его работы писателя как «репортёра чувств».
Забавно нудноватый психоаналитик-самоучка Айзек настолько беззащитен, что 17-летняя Трейси (Мэриел Хемингуэй), эмоционально «склеивает» его как любимую зачитанную библиотечную книгу с затёртыми пометками на полях.
Кажется, Айзек хочет, но не может установить рекорд освобождения от пут своей сексуальной и психологической подавленности и ждёт поощрения своей очередной попытки. Он прячется за фонтаном философских вопросов, не принимая себя без начинки сложных мыслеформ.
При всей мазохистской мягкотелой уязвимости Айзек не любит доминирующих собеседников, особенно журналистку Мэри Уилки (Дайан Китон), эмансипированную любовницу своего друга литератора Йейла Поллака (Майкл Мёрфи). Открытая и прямолинейная Мэри «считывала» суть вещей, а не танцевала тарантеллу как Айзек вокруг банальных предположений о жизни. То, что Айзеку хотелось считать необъяснимым, просто не заслуживало понимания, например, почему от него ушла жена (Мерил Стрип) к другой женщине. Он был гидом некритично настроенных посетителей своей выдуманной страны под названием ЕГО Манхеттен.
Поведение героя Вуди Аллена – это модный для 70-х тренд романтической эмпатии, дружески-любовных отношений жителей большого города, где просто интересно встречать новых людей, не быть одиноким на «Титанике» преходящего.
Айзек (Айк), казалось, навсегда останется дружелюбным, умным и воспитанным мальчиком из еврейской семьи. Его женщинам было с ним комфортно, потому что с ним легко встретиться и расстаться в любой момент. Они были уверены, что за каждую из них он благодарил Бога, поэтому у них не было мотива перекладывать на него собственные проблемы.
Пиком сексуальной толерантности в том же тренде «безусловной близости» является незаметная роль очаровательной жены волокиты Йейла – Эмили Поллак (Энн Бирн – в реальности жена Дастина Хоффмана).
Умиляло всех то, что Айки считал себя крутым и раскованным, обаятельным собеседником и искусным любовником. Эта моральная невинность партнёра внутренне освобождает и совсем молодую Трейси и «видавшую виды» Мэри и снимает между ними барьеры. Они не хотели обидеть сорокалетнего мальчика с хорошим чувством юмора и невероятным воображением, с которым приятно и интересно. К тому же он ничего не скрывает. Он абсолютно открыт и честен и это делает его человечным, и взрослым, и доверчивым как ребёнок. Такому человеку без второго дна можно почти всё прощать.
Успех фильма - в нескольких крутых поворотах сюжета. Казалось бы, незначительное событие произошло тогда, когда его бывшая жена Джилл (героиня Мерил Стрип) написала о её с ним браке книгу, которая стала бестселлером и получила заявку на киносценарий. Оценка «бывшей» была настолько интересной, хотя и антагонистичной, что неуклюжий Айзек стал всем интересен как шедевр психологического портрета, созданного гиперинтеллектуальной эмансипированной женщиной, познавшей все закоулки его противоречивой души. Художественный характер языковой манеры в фильме запоминается и требует продолжения, как холодный напиток в жаркую погоду.
Словом, в «Манхеттене» Вуди Аллен утверждает несомненный факт, что мужчин видят по-настоящему только женщины, демонстрируя искусство отражённого самопознания в паре.
И второй поворот в том, что Айки вернулся-таки к своей Лолите-Трейси, когда она уже стояла на пороге перед полугодовой поездкой в Лондон на театральные курсы. Такой разворот истории очень напоминает «Выпускника» с Дастином Хоффманом. Человек всегда на что-то надеется, даже когда, казалось бы, всё потеряно и ничто не обещает счастья.
Фильмы Вуди Аллена – это самоучитель нормальной жизни в ненормальном мире.
Очень убедительно звучит моральная максима Айзека, когда он упрекает друга в обмане и тот саркастически называет его «безгрешным»: «Бог даёт нам шанс брать с Него пример».
Пожалуй, самый близкий по духу «Манхеттену» фильм – «Форрест Гамп» - о добром малом, не унывающим в беде и помогающем другим, кто ждёт хоть какой-то помощи от кого-нибудь. И прежде всего он помогает себе найти свой путь. Айзек Дэвис может помочь, потому что видит много хорошего вокруг, того, что люди не хотят и не могут замечать из-за невротических переживаний в тумане недовольства.
Но жизнь – это смена времён года, когда всё возвращается на круги своя.
— Что происходит на свете? — А просто зима.
— Просто зима, полагаете вы? — Полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю
в ваши уснувшие ранней порою дома.
— Что же за всем этим будет? — А будет январь.
— Будет январь, вы считаете? — Да, я считаю.
Я ведь давно эту белую книгу читаю,
этот, с картинками вьюги, старинный букварь.
— Чем же все это окончится? — Будет апрель.
— Будет апрель, вы уверены? — Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот мною проверен,
будто бы в роще сегодня звенела свирель.
— Что же из этого следует? — Следует жить,
шить сарафаны и легкие платья из ситца.
— Вы полагаете, все это будет носиться?
— Я полагаю, что все это следует шить.
— Следует жить, ибо сколько вьюге ни кружить,
недолговечны ее кабала и опала.
— Так разрешите же в честь новогоднего бала
руку на танец, сударыня, вам предложить!
— Месяц — серебряный шар со свечою внутри,
и карнавальные маски — по кругу, по кругу!
— Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку,
и — раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три!..
Юрий Левитанский
Диалог у новогодней елки