Мы смотрим кино и плачем, смеемся или тревожимся также, как в реальной жизни. Персонажу грозит опасность — и мы в ужасе вцепляемся в подлокотники кресла. Как работает эта магия? Драматург, сценарист и преподаватель Юлия Тупикина в книге «Диалоги — огонь! 15 сценарных и драматургических приемов» разбирает, как выстроены диалоги в известных фильмах.
Повышаем ставки!
Мозг человека непрерывно сканирует пространство в поисках информации об угрозах. И подсознательно ищет информацию, которая поможет выжить. Именно поэтому нас так увлекают истории, в которых есть драма. Герои рискуют жизнью, теряют любовь, преодолевают болезнь, выбираются из нищеты, борются с зависимостью… Такие сюжеты мы видим в реальности, поэтому мы ищем их в искусстве.
Почему мы так сильно сопереживаем персонажам? Мы испытываем эмоции синхронно с ними. Это помогает осознавать собственные чувства и словно проживать дополнительные жизни помимо своей.
Создать сильные историю помогает инструмент «ставки». Автор их повышает и герой может потерять жизнь, свободу, деньги, отношение, репутацию. Если персонажам ничего не угрожает, то драму стоит усилить.
Пример. «Мимино», сценарий Виктории Токаревой, Реваза Габриадзе, Георгия Данелии
…Теперь суд слушал Хачикяна.
— Место рождения?
— Дилижан.
— Где работаете?
— Армтуннельстрой-два. Шофер.
— Что вы можете рассказать по поводу данного инцидента?
— Все могу рассказать. Этот… — Хачикян ткнул пальцем в Папишвили.
— Потерпевший, — подсказала судья.
— Да, потерпевший… открыл нам дверь, а Валик-джан…
— Обвиняемый…
— А обвиняемый ему говорит: «Здравствуй, дорогой». А этот потерпевший говорит: «Извини, я в туалет схожу». А она, — Хачикян показал пальцем на Тосю, — начал кричать: «Милиция, милиция!»
— Значит, вы утверждаете, что обвиняемый не наносил побоев потерпевшему? —
спросил прокурор.
— Конечно, не наносил. Пальцем не тронул, клянусь Альбертиком! Потерпевший заперся в уборной, а обвиняемый не смог дверь сломать.
— Значит, дверь он ломал?
— Зачем ломал?
— Вы сами только что сказали…
— Слушай, дорогой, я русский язык плохо знаю. Просто постучался и сказал, что тоже хочет… Слушай, такие вопросы задаете, что даже отвечать неудобно.
— Ну а люстру он разбил?
— Да. Зачем буду отрицать. Люстру мы разбили. Когда домой пошли, обвиняемый ее случайно покрышкой зацепил.
— У меня вопрос к свидетелю, — вмешалась адвокат. — Скажите, испытывал обвиняемый личную неприязнь к потерпевшему?
— Как не испытывал? Всегда говорил: «Такую личную неприязнь к потерпевшему испытываю — кушать не могу».
— А вот обвиняемый утверждает, что он не был знаком с Папишвили, — сказал судья.
Хачикян посмотрел на Валико. Тот кивнул.
— Слушайте, откуда знаком? Я же говорю, потерпевший ушел в туалет, а обвиняемый мне сказал: «Рубик, кто это такой? Я его первый раз вижу… »
— Вы сказали, что обвиняемый разбил люстру покрышкой. Как она там оказалась? — спросил прокурор.
— Не разбил, а случайно зацепил.
— Хорошо, предположим… Ответьте на вопрос.
— Мы ему принесли. У него покрышки совсем лысые. Очень опасно ездить. Любители чем думают — не знаю. Всегда аварию делают эти «Жигули». Прямо смотреть на них противно. Под ногами крутятся, крутятся…
— У нас не «Жигули», — крикнула Тося. — У нас «Волга». Врет он все!
— Слушай, не мешай, — рассердился на Тосю Хачикян. — Я тебе не мешал, теперь ты помолчи!
Судья постучала карандашом по графину.
— Чья это была покрышка? — спросил прокурор.
— Моя. Я Сурику купил. А у Валик-джан деньги кончились, я хотел продать… чтобы ему одолжить.
— Что же он, в Москву без денег приехал?
— Почему без денег? В ресторане туда-сюда закусил, выпил — и кончились.
— Вопросов больше нет, — сказал прокурор.
— Садитесь, — сказал судья Хачикяну.
Хачикян сел.
Разбор Юлии Тупикиной
«Здесь ставка — свобода друга. Именно ради нее Хачикян юлит, путается, врет, но не сдается — отчаянно спасает Валико, пытаясь угадать, какой ответ станет спасательным кругом. Все это создает комический эффект: Хачикян очень творческий, он артистично придумывает новые и новые детали, при этом ему непросто, мы наблюдаем, что он как лягушка бьет лапками в молоке, чтобы не утонуть и спасти вторую лягушку, создав твердую почву под ногами.
Подкупают искреннее желание уберечь друга от тюрьмы, креативность Хачикяна и культурные особенности коммуникации жителей Армении, так контрастирующие с коммуникацией в Москве.
Этот диалог стал нашим культурным кодом, стал мемом для нескольких поколений».
