Анна сидела в гостиной, перебирая глянцевые туристические буклеты. Пальцы машинально гладили яркие фотографии — узкие улочки Парижа, пропитанные солнцем площади Рима, уютные кафе Барселоны... Сколько раз она представляла себя там? Десятки, сотни раз за последние годы. В мечтах она бродила по этим улицам, впитывала атмосферу старинных городов, чувствовала себя частью другой жизни — той, где она была не просто женой и матерью, а собой. Просто Анной.
Часы в прихожей пробили семь. Пора накрывать на стол — скоро вернётся Игорь. Она собрала буклеты в стопку, но не убрала их, как делала обычно. Сегодня что-то изменилось. Внутри назревало решение, похожее на туго сжатую пружину, готовую распрямиться в любой момент.
Звук поворачивающегося в замке ключа. Знакомые шаги, шорох снимаемой куртки.
— Ужин готов? — Игорь прошёл на кухню, даже не взглянув на жену.
— Да, сейчас подам, — Анна начала расставлять тарелки, украдкой поглядывая на мужа.
Он сидел, уткнувшись в телефон. Седина на висках, морщинки вокруг глаз — когда он успел так постареть? Или она просто не замечала раньше? Двадцать лет вместе пролетели как один день. Сначала были страсть, мечты, планы на будущее. Потом появились дети, заботы, кредиты... Куда делись те двое влюблённых, что обещали друг другу объездить весь мир?
— Игорь, — она поставила перед ним тарелку с ароматным жарким, — помнишь, мы говорили о поездке?
Он продолжал смотреть в телефон, рассеянно кивая.
— Я нашла отличный тур, — Анна достала один из буклетов, — две недели в Европе, несколько городов...
— Анна, не сейчас, — он даже не поднял головы. — Я на рыбалку с ребятами договорился, а потом работы будет полно. Давай не будем городить огород. Какая разница, поедешь ты или нет?
Звук падающей вилки прозвучал неожиданно громко. Анна замерла, глядя на мужа. В горле встал ком, а в груди разливалась обжигающая боль. "Какая разница?" Три слова, которые словно подвели черту под всем, что копилось годами.
— Ты забыл, что у меня тоже есть желания? — её голос дрожал, но в нём появились новые нотки — сталь, которой она сама от себя не ожидала.
Игорь наконец оторвался от телефона. В его взгляде мелькнуло удивление — он не привык к такому тону.
— Что значит "забыл"? — он нахмурился. — У нас есть дом, машина, дети выучены. Чего тебе ещё не хватает?
Анна молча встала из-за стола. Внутри было пусто и одновременно невыносимо тяжело. Она посмотрела на накрытый стол, на недоеденный ужин, на мужа, который уже снова уткнулся в телефон. Двадцать лет. Двадцать лет она жила чужими желаниями, чужими планами, чужими мечтами.
— Знаешь, — она говорила тихо, но каждое слово падало как камень, — я вдруг поняла, что ты действительно прав. Какая разница? Какая теперь разница...
Зеркальная стена танцевального зала отражала десяток женщин в спортивной одежде. Анна стояла в последнем ряду, неловко переминаясь с ноги на ногу. Чувствовала себя нелепо в этих новых легинсах и футболке — когда она в последний раз носила что-то подобное? Лет пятнадцать назад? Или больше?
Тренер — молодая женщина с собранными в хвост каштановыми волосами — включила музыку. Знакомая мелодия из восьмидесятых наполнила зал.
— Дамы, просто двигайтесь в своё удовольствие! — она начала показывать простые движения. — Почувствуйте ритм, забудьте обо всём!
Анна попыталась повторить. Тело казалось деревянным, непослушным. В отражении она видела свою скованность, и от этого становилось ещё более неуютно. Краем глаза заметила, как другие женщины легко подхватывают движения, улыбаются, подпевают...
— Не переживайте так, — раздался голос справа. Женщина примерно её возраста, с короткой стрижкой с проседью, ободряюще улыбнулась. — Я тоже три месяца назад еле ходить могла. А теперь... — она сделала забавное движение бёдрами, — главное – получать удовольствие!
Что-то в её улыбке, в этой простой фразе заставило Анну расслабиться. "Получать удовольствие..." Когда она в последний раз делала что-то просто для себя? Не для мужа, не для детей, не для дома — для себя?
Музыка сменилась. Теперь играло что-то латиноамериканское, с захватывающим ритмом. Анна прикрыла глаза и позволила телу двигаться. Неловко, неуклюже, но... свободно. Впервые за долгое время она чувствовала себя живой.
Час пролетел незаметно. После занятия новая знакомая — её звали Марина — предложила выпить кофе.
— У меня муж тоже сначала не понимал, — рассказывала она, помешивая латте. — Всё спрашивал: "Зачем тебе это надо? В нашем-то возрасте..." А потом увидел, как я похорошела, и затих.
Анна улыбнулась, вспомнив своё отражение в зеркале — раскрасневшиеся щёки, блестящие глаза. Давно она не видела себя такой... настоящей.
Домой она вернулась около восьми. Игорь сидел в гостиной перед телевизором, но при её появлении выключил звук.
— Ты где была? — в его голосе сквозило плохо скрытое раздражение.
— На танцах, — она сняла куртку, расправила плечи.
— Ты шутишь? — он смотрел на неё с недоумением, словно видел впервые. — В твоём возрасте... это несерьёзно.
"В твоём возрасте..." Анна почувствовала, как внутри поднимается волна — не гнева, нет. Спокойной уверенности. Она молча прошла мимо мужа в ванную. Включила воду, посмотрела на своё отражение. В уголках глаз собрались морщинки — она улыбалась.
Впервые за долгое время она делала что-то, не объясняясь и не оправдываясь. И это чувство... оно того стоило. Определённо стоило.
Вечерний поезд мерно покачивался, унося Анну домой из санатория. За окном проплывали пригородные пейзажи, окрашенные в тёплые тона заходящего солнца. Два дня без готовки, уборки и бесконечных домашних обязанностей показались ей маленькой вечностью. Впервые за долгие годы она спала не по будильнику, гуляла по вечернему парку, читала книгу в шезлонге у бассейна. И главное — думала. Много думала.
Телефон в сумочке снова завибрировал. Пятый звонок от Игоря за последний час. Она не брала трубку — не хотела разрушать этот хрупкий кокон тишины и покоя, в котором наконец-то смогла услышать саму себя.
Такси остановилось у знакомого подъезда. Анна расплатилась, достала из багажника небольшой чемодан. Почему-то вспомнилось, как двадцать лет назад они с Игорем въезжали в эту квартиру — молодые, влюблённые, полные надежд. У неё тогда тоже был чемодан, только намного больше. И сердце колотилось от предвкушения новой жизни...
Ключ мягко вошёл в замочную скважину. В квартире стояла непривычная тишина. Анна сняла пальто, поставила чемодан у стены. Из кухни потянуло горелым — похоже, Игорь пытался что-то готовить.
Он появился в дверном проёме так внезапно, что она вздрогнула. Осунувшийся, небритый, с красными от недосыпа глазами. В его взгляде читалась целая гамма чувств — раздражение, тревога и что-то ещё, похожее на страх. Настоящий страх.
— Ты вообще домой собираешься? — его голос звучал хрипло, надломленно.
Анна посмотрела на мужа долгим взглядом. Как странно — раньше от такого тона у неё внутри всё сжималось, хотелось оправдываться, извиняться. А сейчас... сейчас она чувствовала только спокойствие. Глубокое, почти звенящее спокойствие.
— Что значит "собираюсь"? — она говорила тихо, но твёрдо. — Я дома. Просто теперь этот дом — не единственное место в моей жизни.
— Что с тобой происходит? — Игорь шагнул ближе, и она уловила запах перегара. — Танцы эти, теперь санаторий... Ты как будто с цепи сорвалась. У тебя кризис среднего возраста?
Анна грустно улыбнулась. Как просто всё объяснить — кризисом, блажью, возрастными капризами. Только...
— Я больше не хочу быть только женой и матерью, — она произнесла это спокойно, глядя ему прямо в глаза. — У меня есть своя жизнь. И я хочу её прожить.
Он застыл, словно громом поражённый. В его глазах мелькнуло что-то похожее на узнавание — будто он впервые за долгие годы действительно увидел её. Не функцию, не удобную часть быта — живого человека со своими мечтами и желаниями.
— Ты... ты что, уходишь? — его голос дрогнул.
Она молча прошла мимо него в спальню. Закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Сердце билось ровно и спокойно. Где-то в глубине души шевельнулась жалость — к нему, к себе, к тому, во что превратилась их любовь. Но это была светлая жалость, без горечи и отчаяния.
За дверью раздались шаги, потом звук открываемой бутылки. Анна прикрыла глаза. Она не знала, уходит ли она. Не знала, что будет дальше. Знала только одно — назад пути нет. Та прежняя Анна, послушная и удобная, осталась в прошлом. И это, пожалуй, было самое важное.
Утро встретило Анну непривычной тишиной. Обычно в это время уже гремели тарелки на кухне, шумела кофеварка, бубнил телевизор... Сегодня дом словно замер в ожидании.
Она накинула халат и вышла из спальни. В коридоре пахло кофе — настоящим, свежесваренным, а не растворимым, который они пили последние годы. Такой аромат был в их доме только в первые месяцы брака, когда Игорь каждое утро варил ей кофе...
На кухонном столе, застеленном новой скатертью (откуда она взялась?), стояли две чашки. Рядом — ваза с её любимыми лилиями. И конверт. Плотный, кремового цвета, с золотым тиснением туристической компании.
Анна медленно подошла к столу. Пальцы дрожали, когда она открывала конверт. Два билета в Париж. Бизнес-класс, отель в центре города, экскурсионная программа — всё, как она мечтала. Дата вылета — через месяц.
Сердце пропустило удар. Она перечитала информацию несколько раз, словно не веря своим глазам. В голове завертелся вихрь мыслей и чувств — удивление, надежда, сомнение... Он помнил. Всё это время помнил её мечты.
Скрип половицы заставил её обернуться. Игорь стоял в дверях кухни — в свежей рубашке, гладко выбритый, но с тенями усталости под глазами. Он явно не спал всю ночь.
— Я... — он сделал шаг вперёд, но остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. — Я хотел сказать...
Слова, казалось, застряли у него в горле. Анна смотрела на мужа, и ей вдруг вспомнился тот юноша, который двадцать лет назад впервые пригласил её на свидание. Он тогда тоже мялся и не находил слов. Каким же искренним и живым он был...
— Я знаю, что накосячил, — наконец выдавил он. — Знаю, что принимал тебя как должное. Я... я не хочу тебя потерять, Аня.
Последние слова прозвучали так тихо, что она едва их расслышала. В горле встал ком. Она медленно положила билеты обратно на стол, разгладила уголок конверта.
— Я не знаю... — её голос звучал мягко, но твёрдо. — Не знаю, можно ли вернуть то, что мы потеряли за эти годы.
Она повернулась и пошла в спальню. У двери остановилась:
— Но я рада, что ты наконец услышал меня.
Билеты остались лежать на столе — два прямоугольника бумаги, похожие на знаки вопроса. Смогут ли они начать всё заново? Достаточно ли простого жеста, чтобы склеить разбитое? Солнечный луч скользнул по золотому тиснению конверта, на мгновение высветив слово "Париж". Город любви и новых начал. Возможно, именно там они найдут ответы на эти вопросы.
А может быть, ответы уже не имеют значения. Потому что главное уже случилось — они оба проснулись. И это пробуждение, каким бы болезненным оно ни было, давало надежду. Надежду на то, что жизнь не заканчивается на привычном сценарии, что любовь может быть разной, и что иногда нужно потерять что-то, чтобы наконец найти себя.