«В общем, ня вернулси брат. Лодку в щепы, а Пашку так и ня нашли. От так. Да там омут в одном месте есть. Знал он об ентом, да токма занясло яго, видать, аккурат туды. А с фронту вернулись мы оба без единой царапины. Мене токма маненько контузило, но отошел. А Пашка, так тот как огурец. Но, видно, судьба такая! Давай, хозяйка, — Алексей вдруг неожиданно сменил тему. — Показуй, куды узлы-то складывать. Вон он дом-то ваш и калитка вона твоя.
— Давай, сейчас мы с тобой быстро все перетаскаем, — подключился и Федор.
— Мамочка, жалко дядю Пашу! — прошептала Настенька и вытерла глаза».
Часть 109
На новом месте семейство Сергея Иваныча приняли с большой радостью. Мало того, доктору сразу же по приезде нашлась работа: не успели даже узлы в квартиру занести.
— Ох как хорошо! Эх как повезло! — обрадовался начальник стройки Сыромятников Василий Петрович. — Да вы понимаете, доктор! — принялся он объяснять взволнованно. — Жена моя рожать надумала, хотя вроде не время еще. И я уж боялся, что в город придется ехать, а машины нет сегодня.
Пелагея с Иванычем переглянулись.
— Да зачем же в город? Сейчас осмотрим и примем роды у вашей жены. Какие по счету? — спросил Сергей Иваныч.
Василий Петрович махнул рукой:
— Роды-то пятые.
— Ого! — восхитилась Пелагея. — У вас четверо детей. Здорово.
— Роды-то пятые, да нет у нас детей, — развел руками Василий Петрович.
Пелагея прикусила язык: горе-то все еще по земле ходило тогда. Была ли семья, в которую оно не ворвалось? Сыромятников был мужчиной в годах — запросто мог потерять детей на войне.
«А я тут со своим «здорово!» Вот же дура», — ругнула себя Пелагея да еще и матерное слово прибавила.
— Один сын на войне погиб, — начал рассказ Василий Петрович. — А дочка от голода умерла. Мы ж из Ленинграда. После войны два раза Аня рожала, да оба раза умирали наши детки. Аннушке сорок четыре года, не молодая уже, я очень волнуюсь.
Пелагея и Иваныч снова переглянулись.
— А есть где рожать? — спросил Иваныч. — Больница уже готова к приему больных?
— Да, да, да, левое крыло полностью готово, — зачастил и засуетился начальник стройки. — Идемте. Леша, — обратился Василий Петрович к крутящемуся тут же парню.
— Да, Василий Петрович, — отозвался он моментально и с готовностью.
— Занеси все вещи в квартиру. Видишь же, не сможет Пелагея Прохоровна сама справиться, а Сергей Иваныч в больницу пойдет. Пожалуйста, пойдемте, прошу вас! — обратился он к Иванычу.
— Сережа, сам управишься? — тревожно спросила Пелагея. Сердце ее почему-то было не на месте.
Иваныч кивнул.
— Мы с Настенькой пойдем квартиру посмотрим, я чуть разгребусь с вещами и тоже подойду.
Иваныч снова кивнул и поспешил за Василием Петровичем.
— Вот так, доченька! Не успели мы приехать, как уже наш Иваныч нарасхват.
— Мамочка, я давно горжусь тобой, а теперь и Сергеем Иванычем буду.
Пелагея улыбнулась и повернулась к Федору:
— Федя, спасибо, что довез, ты езжай домой!
— А Иваныч где ж уже? — удивился Федор, увидев рядом с Палашей незнакомого парня.
— Так в больницу пошел: жена начальника стройки рожает.
— С утра маетси! — подтвердил Алексей. — Моя мамка сказала, што двойня у яе, потому и рано так роды началиси! Оно завсегда так. Я и сам из двойни-то. Мамка помнить, как было усе. Да токма брательника мово нету… таперича.
Пелагея с грустью взглянула на Алексея, подумав: вот и еще одна семья, войной покореженная. Словно прочитав ее мысли, Алексей покачал головой:
— Да токма ня фриц тому виной! У прошлом году Пашка пошел на озеро за рыбой на лодке своей, один пошел. У нас жа озеро огромнае такоя, Щучье, у нем той щуки видямо-нявидямо. Ну вот значат, ушел Пашка, а тут враз гром, молния, гроза! Ятить твою. Царица небесныя! До ночи стихия бушевала! — Алексей перекрестился. — В общем, ня вернулси брат. Лодку в щепы, а Пашку так и ня нашли. От так. Да там омут в одном месте есть. Знал он об ентом, да токма занясло яго, видать, аккурат туды. А с фронту вернулись мы оба без единой царапины. Мене токма маненько контузило, но отошел. А Пашка, так тот как огурец. Но, видно, судьба такая! Давай, хозяйка, — Алексей вдруг неожиданно сменил тему. — Показуй, куды узлы-то складывать. Вон он дом-то ваш и калитка вона твоя.
— Давай, сейчас мы с тобой быстро все перетаскаем, — подключился и Федор.
— Мамочка, жалко дядю Пашу! — прошептала Настенька и вытерла глаза.
— Жалко, доченька. Оно всяко в жизни бывает.
… Пока Пелагея с Настенькой, поблагодарив и проводив Федора и Алексея, перекусив немного, разобрали кое-какие вещи, пришел Сергей Иваныч. Он был растерян.
— Что, Сережа? — присела на кровать Палаша в изнеможении, поняв: что-то произошло.
— Двойня… мальчишки… одного не спас.
Пелагея вскрикнула и прикрыла рот рукой.
— Дядя Сережа, он умер? — испуганно прошептала Настя.
— Да, Настенька, так бывает. Анна в беспамятстве была, с ней тоже не все ладно до сих пор. Решили ей не говорить пока. Она уснула сейчас, там санитарка есть, присмотрит. А мне бы, Палаша, помыться, переодеться, да я побегу.
— Сережа, я воды нагрела, полью тебе давай. Ничего не готовила еще… мы с Настей хлеба поели… с салом… Сережа, как же так? Почему умер?
— Палаша, внутриутробно… думаю, пару дней… Это просто чудо… что второй жив. Хорошо, сегодня схватки начались, его тоже могли потерять.
— А сейчас как он? Сергей? Сейчас… не потеряем?
— Думаю, нет. Я все сделал, опасность позади.
— Сережа, я с тобой пойду. Давай, давай, умывайся, переодевайся, поешь! Мальца выхаживать надо! Да что ж это так то?!
…Через час Пелагея и Сергей Иваныч уже были в больнице. Из персонала имелась только санитарка — пожилая женщина, которая представилась, слегка стесняясь:
— Кузьминична я. Еще есть Дуся, она вроде как медсестричка, из города. Завтра прибудет.
— Хорошо, — кивнула Пелагея. — Смотрите за родильницей, а я с ребенком неотступно.
… — Ты это, Сергей Иваныч, ответь честно, — Василий Петрович прятал красные от слез глаза, — второй-то малец будет жить?
— Будет! — твердо сказал Иваныч. — Палаша всю ночь с ним проведет, а я за вашей женой погляжу.
— Сергей Иваныч, это же прямо как проведение какое, а? Второго бы тоже не спасли, видать, а? Сергей Иваныч? Правильно я кумекаю?
— Василий Петрович, давайте не будем об этом. Как могло бы быть, я никогда не прогнозирую. Зачем? Уже случилось то, что случилось. И надо думать о будущем! Все будет хорошо и с ребенком, и с вашей женой.
— Сергей Иваныч, я понимаю. Прошу вас, давайте не будем говорить Ане, что двое их было. Не выдержит она, а я сам похороню мальца.
— Это хорошо, что вы о жене заботитесь. Не мне судить: сделаю так, как скажете. Да только неправильно это. Вы ж потом измучаетесь. Лучше страшная, но правда.
Василий Петрович опустил голову:
— Тогда хоть никому не говорите, не хочу, чтобы люди знали.
— Василий Петрович, я врач!
— Понял, Сергей Иваныч, не обижайтесь. А Кузьминична — могила. Тетка она моя, я ее с собой из Ленинграда привез. Одна совсем осталась.
Иваныч кивнул и предложил:
— Идите домой, отдохните. Завтра ж у вас рабочий день.
— Да какое там завтра! Сейчас я на стройку. Мы ж непрерывно работаем: днем и ночью, в три смены.
— Я и смотрю: плохо вы выглядите. Сколько не спали?
— Не знаю, не помню уже.
— Так нельзя. Приказываю как врач: отдохните хоть часа три. У вас заместитель есть?
— Одно название! — махнул рукой Сыромятников. — Сколько раз уже звонил в область, просил: пришлите толкового. Этому ничего доверить не могу. Главный инженер есть, да только в области он на совещании. Завтра прибудет — вот и отдохну тогда. Он у меня вот такой мужик! — Василий Петрович потряс крепко сжатым кулаком. — Эх, жизнь! Как же так… пойду я.
— Еще раз прошу: идите домой, поспите немного, — снова попросил Иваныч.
— Спасибо тебе, доктор, за заботу. Но нет! Не получится. Сегодня точно никак.
… Всю ночь Пелагея и Иваныч провели в больнице, а утором действительно появилась медсестра Дуся — немолодая уже женщина, невысокого роста, с ясными серыми глазами и коротким волосом, прихваченным на затылке гребенкой. Она была немного суетлива, но Пелагее сразу понравилась своей заботливостью и добротой:
— Усю ночь тута? — всплеснула она руками. — Давайте домой двигайте. Я уж сама с обоими разберусь. Родильница в себя пришла, малец тоже хороший. Сейчас к груди-то приложим — и усе путем.
— Если что — сразу до нас! — наказал Иваныч. — Три минуты ходу!
— Да знаю я, где вы живете. Знаю, — замахала руками Дуся.
Только зайдя домой, Иваныч и Палаша услышали радостный голос Настеньки:
— Мне все нравится — комнаты две: одна такая большая! Окна тоже — о какие! И маленький садик есть — я овощи посажу.
— С кем это она? — удивленно спросила Пелагея и зашла в комнату.
Татьяна Алимова
Все части здесь⬇️⬇️⬇️
На канал за две недели подписалось около тысячи человек, да и давненько я не давала ссылки на этот рассказ⬇️⬇️⬇️