Шутка-юмора. Спойлер - никаких страданий и насилия не было. Точка.
Отставить социалочку! Пришла пора рассказать сказочку, нет, историю, жизненную да добрую, да и отвлечься от новостей дурацких.
Статья вводная. Ознакомительная (неделей ранее):
И сразу же, не отходя от кассы не забегая далеко вперёд, для большего прочувствования атмосферы эпохи, а у кого-то и выдавливания слезы ностальгической для, она - песня.
Чудесная, надо сказать. Одна из лучших композиций Владимира Шаинского, проникновенная "Крейсер Аврора". В исполнении хора Ленинградского
Дворца пионеров имени А.А. Жданова (1982).
Что-то аж дрогнуло - я обожала эту красивейшую песню!
Наверное, так и должен выглядеть тот самый патриотизм настоящий,
искренний - негромко, душевно, без брызг/фанфар и лёгкой грустью. 💖
Для тех, у кого работает YouTube, так как перезаливка ВКонтакте
блокируется Гостелерадиофондом на Дзене, к сожалению...
Но попробуем:
Конец 70-х. Страна Советов. Детство.
Предыдущее повествование, видимо, было о жизни дворовой,
хулиганской, а коль канал, весьма лёгонько, но таки касается музыки,
с этого раздела и начнём.
Итак, настроились и поехали!
МУЗЫКА
Кроме этой моей школьной, дворовой, деревенской и лагерной жизни,
у меня был ещё один, отдельный мир – музыкальная школа.
И эти миры, практически, не пересекались. Вернее сказать,
в месте их пересечения я испытывал сильный дискомфорт.
Стресс, как сейчас бы сказали.
Судите сами – несколько раз в неделю мне приходилось
прилично одеваться (у меня даже костюмчик тройка был, брюки с жилеткой
и пиджаком), и идти со скрипичным футляром и нотной папкой в руках
через весь двор на остановку, и потом обратно.
И сделать это незаметно было невозможно, а я этого «дефиле» очень
стеснялся. Ну, вот такие мальчишеские комплексы.
Мне казалось, что все во дворе только на меня и смотрят
и что сейчас мои приятели по суровой мужской уличной жизни начнут отпускать шуточки по поводу моего костюма, музыки, скрипки,
и так далее… ну, вы поняли.
В действительности, такого, практически, никогда не случалось
(ну, может, пару раз в лёгкой форме), меня вообще никогда нигде
не дразнили, и уж тем более, не обижали. Скорее, это я мог, и делал, к сожалению. Но тогда мне всё равно каждый раз приходилось
проходить это испытание – пассаж со скрипкой по двору.
Приехав же в музыкальную школу, я, повторю, попадал в другой мир.
И этот мир мне нравился! Там не надо было постоянно толкаться и отстаивать свою территорию, доказывать свою «крутизну»,
мы все там были просто музыканты, маленькие музыканты.
Нас с самого начала учили там тому, что нет среди нас ни хороших,
ни плохих, потому что мы все учимся и хотим научиться.
Нам всем трудно - у кого-то лучше получается сегодня, у кого-то завтра.
Но на любое наше «достижение» есть сотни и сотни настолько более
«высоких» примеров, что задирать нос не имеет никакого смысла
и вообще это последнее дело - задаваться, просто стыдно!...
Позволю себе маленькое отступление, насчёт "другого мира"...
Почему-то раньше не задумывалась об этом, но сейчас, вспоминая, подтверждаю - это было на самом деле так! Никакого намёка на давление "авторитетом", дурацких разделений на группировки "ботанов" и "крутышек" - мы. были. все. равны. Плевать на статусность!
И это было обалденное ощущение какого-то покоя.
А наши волнения были уже совсем другого рода - творческие.
Но едем дальше...
...Скажу ещё, что с проявлениями «звёздной болезни» у однокашников я столкнулся только в консерватории. Это было уже место, куда попадали самые-самые, те, кто были лучшими в своих училищах и спецшколах и у некоторых всё же сворачивало башню. Ну и возраст,19-20, в среднем, лет,
при поступлении, тоже не способствовал здравомыслию.
Поясню ещё одну вещь – на скрипке меня играть никто
никогда не заставлял.
В семье никто профессионально музыкой не занимался.
Но одна «музыкальная» линия всё же была, и шла от Бабушки Лиды.
Она, в юности, пела под гитару для пассажиров на пароходе.
Её дочка, мамина сестра Инна, немного занималась
подростком на скрипке, в доме культуры, в классе у знаменитого
Емельяна Михайловича Каца, стоявшего у истоков скрипичной
школы в нашем городе.
Училась она у него недолго, пару-тройку лет, от силы...
Все сёстры и старший брат были очень музыкальны, Виктор ещё
и на баяне шарил потихоньку. Каждое семейное застолье обязательно заканчивалось пением «на голоса» русских, украинских, городских,
казацких песен, их знали множество.
Пели красиво, Витя подыгрывал, и даже деда Петя старался вовремя подхватить. У него, правда, ни слуха, ни голоса не было совсем,
хотя музыку он слушать любил, и не только песни, но даже и классику.
Я пел вместе с ними, сколько себя помню.
И вообще, я всё время пел, всё подряд, всё, что слышал по радио,
в том числе. Очень быстро запоминал текст -
и концертный номер готов!
Первыми меня заметили мамины друзья юности, семейная пара профессиональных музыкантов:
- Лора, срочно отдай Петю учиться, у него явные способности,
слух, и голос. Ну вылитый Робертино Лоретти!
Нельзя такой талант закапывать!
Мама послушала и меня отдали в хоровую капеллу мальчиков
Ленинского района - это всё была система советского внешкольного
и дополнительного образования, одно из действительно реальных
достижений в СССР.
Мне было шесть лет. Пел я чисто, что такое фальшь, я тогда
просто даже не понимал, и меня тут же, с ходу поставили солистом,
первый дискант (очень высокий мальчишеский голос).
В репертуаре у меня вскоре было две песни -
«Крейсер Аврора» и «Песня о маленьком трубаче».
Обе на революционную тематику, конечно же.
Деда Петя на концерте плакал.
А примерно через полгода я увидел тот фильм по телевизору.
Там звучала скрипка, играл скрипач, и я был ошеломлён и очарован
этими звуками. Помню, что меня больше всего поражало,
что звук может тянуться бесконечно, не так, как на гитаре или
на фортепиано, даже не так, как на баяне.
И я сказал маме, что хочу играть на скрипке...
Для тех, кто не в курсе, о ком речь - Пётр Каменных.