Я тебе верю (Глава 22).
Начало здесь. Глава 1.
Лето проносилось быстро, являя золотой шар солнца утром, и пряча его, испускающего последние красноватые лучи, вечером. Лиза готовилась к экзаменам с трудом. Всё чаще её взгляд останавливался на тюлевой занавеске, колыхавшейся от горячего дневного воздуха, проникавшего в комнату.
- Как успехи, дочь? – едва слышно вошла в комнату дочери Светлана Владимировна.
Девушка сидела, глядя в одну точку, подперев задумчивое лицо левой рукой. Правая медленно перекатывала ручку тонкими пальцами, как заядлый ку_рильщик, пытающийся в очередной раз расстаться со своей пагубной привычкой, мнёт сига_рету.
- Хорошо, мама, - с трудом переводя на маму взгляд подозрительно блестящих глаз, ответила Лиза.
- Ты не заболела? – мама потрогала лоб дочери. – Ты вся горишь, Лиза, тебе плохо?
- Нет, мама, просто жарко, - она облизнула сухие губы.
- Может, тебе не стоит сегодня заниматься? Сходила бы, погуляла с Вероникой. Не могу понять, что за кошка между вами пробежала? Столько лет дружили, и вот тебе на! Всё общение сошло на нет. – Светлана Владимировна села на аккуратно заправленную девичью кровать.
- Да, мама, а я тоже тебя давно хотела спросить.
- Спроси, доченька, - мама вытерла свой влажный лоб ладонью.
- Почему у тебя подруг нет? Я вообще никого из твоего прошлого не знаю. Ну, кроме папы, конечно. – Лиза с интересом смотрела на мать.
- Даже не знаю, как тебе и сказать, - Светлана Владимировна ссутулилась, сложила ладони между коленей. – Как-то так получилось. Сначала я из деревни в один город переехала, потом с папой и с тобой в другой город. Так и получилось. Некоторые женщины, конечно, рассказывают о своих проблемах на работе. Так и дружат, делясь своими несчастьями. У кого-то муж с дурными привычками, у кого-то дети проблемные, или часто болеющие. Кто-то с родителями живёт, у кого-то непонимание в семье. Опять же, есть такие люди, которые поговорят, и со своих плеч на чужие свои проблемы переложат.
Лиза вспомнила, как они дружили с Вероникой. Больше было смешков, веселья, общих интересов. Никто не плакался, и не жаловался на родителей. Почти.
- А тебе не хочется иногда с другими женщинами, или с мамами, где-нибудь посидеть? От дома отдохнуть, от нас? – Лиза взяла толстую тетрадь и стала обмахиваться ей, как веером.
- Не могу сказать, что у меня всегда прекрасное настроение. По-разному бывает. Но, знаешь, доченька, если сегодня идёт ливень, значит, завтра будет солнце. Надо просто подождать. А если бывает тяжело, могу себе мороженое купить, или шоколадку, и в парке посидеть. Много разных людей ходит, случается увидеть счастливых, и случается увидеть несчастных. – Мама достала свои ладони и медленными вращающими движениями трогала золотое кольцо на безымянном пальце.
Лиза почему-то вспомнила беззвучно плачущую женщину, которую они с Вероникой как-то видели в парке. Она представила, что мама так же ходит в парк поплакать, чтобы не расстраивать свою семью.
- Мама, кажется, я влюбилась, - Лиза наконец решилась признаться себе и сразу сказать правду маме.
- Я знаю, - спокойно сказала та. – Поняла по твоему лицу. По повадкам. Ты так себя ведёшь, будто весь смысл жизни свёлся к Эдику. Если вы должны пойти гулять с ним вечером, ты же меня даже не слышишь. Целый день ходишь, задумчивая и мечтательная, - мама горько усмехнулась.
- Ты обижаешься на меня? Но ведь ты тоже папу так любила! – с каким-то отчаянием, произнесла дочь.
- Почему любила? Я и сейчас его так люблю. Просто со временем любящие люди становятся ближе. Мы понимаем друг друга с полуслова. Нет необходимости обсуждать некоторые вещи, потому что мы оба знаем точку зрения другого.
- Как-то скучновато звучит, - Лиза положила тетрадь в ящик стола.
- Это жизнь, доченька. То, что сейчас между вами с Эдиком происходит, прекрасно. Чудесно. Волшебно. – Сказала мама, делая говорящие паузы между словами. – Но это влюблённость, это не любовь.
Лиза смотрела на маму, и впервые за свою недолгую жизнь не верила её словам. И не находила в себе сил, чтобы делать вид, что верит ей.
- Я не буду с тобой спорить, мама, но мне кажется, ты не права! Откуда ты знаешь, что я чувствую? Что ОН чувствует? А вдруг у нас не так, ведь ты же судишь по себе! – Лиза встала и распахнула оконную раму, пытаясь вдохнуть побольше воздуха, чтобы унять душевное волнение.
- Знаешь, доченька, большинство детей болеет ветрянкой. В детстве. Да, на лице и теле появляются пузырьки, и ребёнок себя неважно чувствует, капризничает, изводит родителей. Мамы и папы жалеют своих деток, мажут их новые вскочившие волдырики зелёнкой, гладят по голове и рассказывают сказки.
Но если человек не переболел этим в детстве, во взрослой жизни ему приходится во много раз сложнее. Поднимается высокая температура, ломит всё тело, и жизнь ему становится немила. Так и первая любовь. Лучше переболеть ей в юности, когда твоё сердце и твой мозг ещё не закостенели, ещё способны восстановиться. Вот так, Лизонька.
Дочь смотрела на маму с удивлением. Как она может настолько легко говорить, будто любовь – это болезнь, как укус какой-нибудь мухи, или пчелы? Как это может пройти?
- Ладно, доченька, время придёт, сама всё поймёшь. – Светлана Владимировна хотела рассказать Лизе, как больно бывает проснуться от прекрасного сна, как сжимается в тугой кулак глубоко раненое сердце. Как меркнет глупое солнце, и как беспросветны нескончаемые бессонные глухие ночи. Но она видела, что дочь, ослеплённая первым чувством, не хочет знать маминой правды. Что она хочет испить свою горькую чашу до дна после того, как насладиться парением в розовых облаках. – Скоро День города. Что Эдик, отдыхает в следующую субботу?
- Да, сказал, что отдыхает, - Лиза не хотела смотреть в мамины глаза, подёрнутые серой дымкой печальных воспоминаний. – Сходим с ним днём, прогуляемся. А вечером на концерт и на салют пойдём. – Девушка набралась решительности и посмотрела в лицо мамы. – Можно я попозже приду? Праздник ведь…
Первой мыслью Светланы Владимировны было наложение вето. «Нет!» - кричала её воспалённая материнская душа.
- Конечно, дочь, - она улыбнулась, собрав всё своё самообладание.
В этот момент женщине показалось, что она своими руками подтолкнула в бездонную пропасть полыхающий отцепленный вагон вместе с сидевшей в нём дочерью.
Этим летом влюбилась и Зина. Появление Евгения на работе и в её жизни не прошло без следа. Молодая женщина навела порядок в заброшенной было квартире. Одежда её стала более опрятной, она сама улыбчивее и даже чуть застенчивее.
Евгений умело выдерживал паузу, ожидая, когда Зина сама проявит инициативу. Так же провожал, рассказывая хрипловатым прокуренным голосом анекдоты, сопровождая яркой жестикуляцией корявых рук, покрытых синими наколками. Так же дарил разные мелочи: то шейный платок, то флакон недорогих духов.
Однажды вечером, когда парочка направилась в сторону Зининого дома, низкая синева давящих небес разразилась частым и настойчивым ливнем. Тротуары были залиты водой, которая быстро нагревалась от чёрного раскалённого асфальта. С мокрых волос Евгения струями текла вода, заливая глаза и губы, изуродованные шрамом. Зина краем глаза посматривала на рубаху, облепившую грудную клетку, вздымающуюся в такт быстрым шагам. Не то присущее всем дочерям Евы любопытство, не то созревшая в ней женщина настойчиво и непрерывно нашептывали странные и не совсем разборчивые в своей новизне мысли, похожие на древние заклинания. Внутренний голос нарастал и становился отчётливее с каждым шагом, что приближал её к жилищу.
- Зайдёшь? – чуть охрипшим голосом спросила она, с надеждой заглядывая во влажные от дождя и ожидания глаза Евгения.
- Зайду, - сказал мужчина, нервно дёрнув правым плечом.
В квартире было сумрачно. Слабеющий дождь несмелыми струями барабанил в окна, смывая июльскую пыль. Зина чувствовала горячие руки Евгения, его пыл и настойчивость. Она плыла, уносимая горячей рекой, и растворялась в ней, сама становясь ею.
Дождь за окнами стих. Тяжёлые капли срывались с серой шиферной крыши, и разлетались на радужные осколки, ударяясь об упругую зелень одичалых ирисов, разросшихся под окнами.
Довольный Евгений ку_рил, лёжа в постели, одной рукой обнимая Зину.
- Ты что же мне, подруга, не сказала? – он стряхивал пепел в щербатое блюдце, предусмотрительно поставленное на пол.
- О чём? – молодая женщина чувствовала неловкость, пытаясь натянуть одеяло до шеи.
- О том, что ты мужика- то ещё не знала? – он затушил оку_рок.
- А что, надо было? – спросила Зина, не зная, что ответить.
- Ну, как бы, да. Наверное…
Зина молчала. Она в это время почему-то думала, сколько женщин вот так обнимала его длинная рука, по-хозяйски прижимая их к своему жилистому телу.
- Короче, Зинаида, как ты смотришь на то, чтобы я к тебе переехал? Мы вроде как теперь вместе. Совсем. – Он покровительственно посмотрел на Зину.
- Так вот, значит, как это делается? – улыбнувшись, спросила она.
- Ну, ты ведь не ждала цветов и белого платья? – Мужчина достал ещё одну си_гарету, с удовольствием за_курил. – Нет, я, конечно, могу, если тебе это прям надо. Надо? – он выдохнул сизую струйку и проводил её взглядом.
- Не надо, - сказала молодая женщина. – Мне вообще ничего от тебя не надо. Уходи.
- Зин, ты чё, обиделась? – он смотрел, как она натягивает синее трико и футболку.
- Даже не думала, - усмехнувшись, произнесла она. – Собирайся и уходи отсюда.
- Ладно, как скажешь, - отрезал Евгений.
В несколько резких движений он оделся и вышел на кухню. Жадно пил из горлышка чайника, присосавшись к нему и с шумом сглатывая воду.
- Бывай, принцесса, - и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
- Продолжение следует.
- Путеводитель здесь.