Погодка выстоялась, наконец-то, в настоящую, русскую зиму. Легкий морозец, такой, как надо: не пробирает до костей, а румянит детские щеки. Солнце серебрит иней на деревьях, превращая обычные, неказистые, смешанные северозападные леса, в Берендеево царство. Небо сиреневое, акварельное, февральское, с чуть розоватым оттенком, обещает долгожданную весну. Снегири с алыми грудками облепили старую яблоню под окном, словно та, сумасшедшая, вздумала в преклонных своих летах выйти замуж и принарядилась по случаю, да порадовала хозяев сочными, яркими яблоками среди зимы.
Настроение у народа распрекрасное: почти все улыбаются. Устали от вечной слякоти, смурной серости и несвоевременной капели. Не нравится людям мягкость по европейски теплой зимы. Сопливая, унылая, отвратительная погода достала нынче всех до печенок. А тут – прямо праздник!
Выходной день, благодатная суббота. Мужиков унесло в деревенские пенаты, на рыбалку, на охоту, в баню, на дружеские посиделки с товарищами. Смотришь на окна проезжающих в лесную сторону автомобилей, газиков, уазиков, навороченных джипов и простецких копеек, диву даешься: морды у дядек счастливые, одни только водители серьезны и недовольны – им этот праздник, как лошадям – свадьба. В буквальном смысле. Вози пьяниц все выходные, вдыхай коньячные запахи, проклинай свой страх потерять водительские права. И зачем только согласился? Нафиг это надо? Лучше бы дома с женой сидел.
Так ведь тоже мало радости – забухтит благоверная, заноет: поехали на рынок, в торговый центр, по магазинам, к маме, к детям, еще куда-нибудь, к черту на кулички… Да ну ее – лучше уж чайку на костре вскипяченного хряпнуть и шашлыка поесть под ласковый матерок честной мужской компании. Байки послушать. Самому чего-нибудь наврать.
Вот и Серега Грабуздин нынче подвизался водилой для «пацанов». «Пацаны», Генка, Васька, Паша и Николай Феоктистович, старый рыбак, бывалый охотник, и вообще, чертознай, с которым можно на необитаемом острове жить с комфортом – все найдет, и еду, и воду, и дом из г.вна и палок построит, договорились собраться еще вчера. У них заминочка с водителем и вышла. А Серега и вызвался – Дашка согласилась его отпустить только при одном условии – не бухать.
Не то, что бы, Серега был уж таким «каблуком», да и Дарья противной не была. Просто месяц назад Серега проходил медкомиссию, где и выявили у него неполадки со здоровьем. Давленьице шабашило, голова побаливала давненько. А с давлением шутки плохи. А у Дарьи с Серегой внук недавно родился. Молодым помогать надо. Да и вообще, пожить бы еще годиков тридцать хотелось. В общем, Сергей решил бросить курить и завязать с выпивкой. Он алкашом не был, пил два раза в месяц, под хорошую закуску и душевную компанию. Но под стопку начинал нещадно смолить, как паровоз. А потом одышливо кашлял несколько дней. Потому и решили на семейном совете – не пить. Хотя бы не так часто.
Да и не очень-то хотелось – пить. Достаточно и чаю, крепкого, сладкого, на свежем, морозном воздухе, вприкуску с бутербродом. А больше всего хотелось послушать рассказы Николая, дяди Коли, так его звали сорокалетние мужики.
Дядя Коля жил в хорошем, крепком доме, прямо у озера. Рыбачье намерзнется по зиме, пока на лунках сидит – добро пожаловать на огонек! У Николая Феоктистовича уже и печка натоплена и банька созрела. Он имел собственную пасеку, сад, огород и все, что для нормальной жизни причитается. У него еще в восьмидесятых была выстроена «яма» для хранения овощей. Так это не яма – бункер натуральный получился. Кирпичный, с двойными железными воротами, под метровым слоем дерна. Внизу – метра три глубина. Там можно любой катаклизм спокойно пережить! И не похудеть, к тому же.
Домик, как игрушечка. Все любовно в нем сделано и к месту прилажено. Банька – сказка. Феоктистович сам печку варил, к печке бак – на сто литров, плескайся – не хочу. В саду земелька, как пух лебяжий. Черная, плодородная: картошка по ней, как на картинке нарисованная. Яблони и вишни побелены с осени, привиты, ухожены – загляденье. В тени – скамеечка и столик. Дядя Коля в одной майке, да в штанах на лямках, по домашнему, под яблоней усядется в выходной день, наливку вишневую откроет – кум королю! Тетя Маша, супруга, самовар поставит, рядом присядет и чай с медом дует из блюдца. Идиллия. Прям, старосветские помещики!
Как-то озеро с ума сошло, задурило – убежало под землю вместе со щуками, да окунями. Безжизненная пустыня вместо воды. Как на марсе. Озеро убежало, и вода в колодцах куда-то подевалась. Дядя Коля две железки взял, походил с ними, побродил, да и выкопал новый, непересыхающий колодец. Сам. Бесплатно. И для всех.
Иные, другие, разом забором колодец обнесут – вам надо, сами себе копайте. Вон как со скважинами сейчас. Так и делали – деньжищи вбуханы свои, не теткины. А этот слова не сказал. Все до сих пор пользуются и рады. Даже те, у которых скважины. Земля здесь хитрая, карстовая. Плиты ходуном ходят – замулились скважины-то. Хорошо, дяди Колин резерв имеется. И хоть бы спасибо сказали – как так и надо, бегают!
У дяди Коли два трактора, мотоцикл, снегоход и пара лодок. И автомобиль. Новенький – сын купил. На стареньком Коля в прошлом году «отъездился». Сплоховал единственный в жизни раз. Поехал на дачу со своей супружницей, тетей Машей. Напялил для удобства и тепла этакие г*внодавы сорок шестого размера, унты не унты, сапоги не сапоги – в общем, удобные для ходьбы по сугробам и по мокреди. Универсальные.
Через перекресток проезжал, где обязательно нужно остановиться. Ну и остановился: нажал своим сапожиной на тормоз. А сапожина такая, что и вторую – педаль газа прихватил. Вылетел пробкой на проезжую часть, да джипу прямо под колесо. Хорошо, за рулем джипа сообразительный и реактивный мужик сидел – задел Колин автомобиль по касательной. Тете Маше досталось – рука была сломана. И, Слава Богу, что живы остались! И теперь дядя Коля за руль не садится, так как «соображалка не работает» и «бобик сдох». Нечего народ смешить и судьбу искушать. И так вся жизнь перед глазами пролетела.
- И как это? Как в кино? Да?
Дядя Коля брови насупил. Ничего не сказал. А все ждали степенного рассказа. Промолчал.
- В другой раз.
Вот, по наводкам Сереги, этот «другой раз» и настал. Николай Феоктистович теперь всю зиму в городе прожил. Бабушка его болеет после аварии, с рукой мается, не бросишь ее. А тут отпустила добра молодца на волю. С наказом, чтобы проверил дом, да картошки набрал в яме, да морковки, да…
Дядя Коля на заднее сиденье угнездился, внушительный такой, солидный. Мужики против него мелковаты. Но ничего, помалкивают. Это они в своей городской жизни мастера и начальники, а на рыбалке все равны! Сергей в усы хмыкает, наблюдает, как Генка и Василий на дядю Колю с любовью смотрят. Пашка, то и дело, оборачивается. Все ждут, когда же старый расскажет, как у него жизнь перед глазами пробежала. Заинтриговал. Жизнь интересная, наверное. Феоктистович немного привирает, не без этого. Но так у него получается искусно, что поверишь. Может, он Бога видел? Или туннель какой? Или батю своего?
Это у Сереги жизнь простая и скучная: родился, учился, женился. Дочку родил, выучил, замуж выдал. Внук теперь. Маленький такой карапузик. Дашка над ним сюсюкает, а Серега пока мается – ждет, когда его можно будет с собой на рыбалку брать. Там никаких тебе бабских «сюсей-пусей» нет. Там мужской коллектив. Сурово!
Сергей часто жмурился, представляя, как он правит лодкой, а его внучок, уже подросший, ладошку в воду опускает, шлепает по жемчужной поверхности озера… Удивляется. Как он, Серега, сам в детстве удивлялся… Но внучок пока крохотульный, пузыри пускает и глазенки таращит. И ротиком так – «о» - делает. Забавный. Но непонятный для деда совершенно. Скорее бы вырос!
Приехали на место. Кое-как машину поставили, бочком, возле забора. Сам забор снегом занесло. Пока откапываешься, весь день пройдет. Лучше уж вечерком, когда с уловом будут. Остаются с ночевой, спешить некуда… Хорошо!
Снег блестит, и глазам больно. Тихо, безветренно, а на озере – никого. В новостях, говорят, возле залива Раутталахти, садки с форелью кто-то умышленно повредил. Вся форель ушла на волю. Рыбаки со всей области, сотнями, в Карелию помчались. Сорок пять тонн рыбы! Сдохнуть можно! Как бы не поубивали друг друга, жадюги! А здесь – благодать. Никого. Лафа сегодня не жадным людям.
Наши рыбаки блаженствовали. Бурили лунки. Усаживались и сидели на одном месте. Окунь брал на мотыля охотно. Здоровый такой, злой. Пашка, разохотившись, не выдержал, поскакал на второй плес – шесть километров будет. Для бешеной собаки и сто верст – не крюк.
- Нехай бегает, если делать нечего! – усмехнулся дядя Коля, - Дальше берега не убежит.
Пашка всегда такой неугомонный. Ему делать нечего, вот он и бегает вечно. Василий и Гена уже «причастились», морды красные и ужасно довольные. Около лунки по пятку рыбешек. А им больше и не надо. Им, главное, процесс. Обстановка. Антураж.
Серега с дядей Колей при своем «урожае». Отборный окунек, в самый раз, на широкую сковородку. «На селянку» - как дядя Коля говорит. На таганке закипел котелок. Николай Феоктистович сыпанул в котелок заварки и горстку сушеных травок из мешочка, на кисет похожего. Сахара не пожалел – Сергей любит послаще.
Тот кружку руками обхватил, хлебнул… и… разлюли, моя малина, будто от лета отпил глоток. Чай медвяной, терпкий, сладкий, сенокосной порой пахнет… В душе ворохнулось что-то такое…
- Рассказать тебе, что за жизнь я увидел, когда на нас с Машей джип летел? – вдруг спросил дядя Коля.
- Так, это… вечерком, может? – оробел Сергей от нежданной удачи.
- Нет, им – не надо. Они – люди – прагматики. Не поверят. А ты внутрь себя заглядывать умеешь, - возразил Николай Феоктистович.
Серега весь оборотился в слух.
Автор: Анна Лебедева
---
Читайте новый рассказ Алисы Ншковской на ее канале>