Экзамен
С самого первого дня моего пребывания в Штатах, еще в Техасе, во мне поселилась уверенность, что я там не приживусь. Мне обещали полгода, мол прочувствуешь, притрешься, а там и понравится.
Прошло два с половиной года. Я наконец смог вырваться домой, в Минск, на каникулы, уже будучи студентом в Северной Каролине. И эта поездка лишь укрепила меня в мысли, что Америка – это не мое. До такой степени, что хотелось все бросить и вернуться, не доучившись. Или, как вариант, я даже подумывал “соскочить” на мастера (магистра по материаловедению). Спасибо Герду (это мой профессор, если кто забыл). Он сумел удержать (ему и самому было важно – все-таки первый его аспирант), почти не бил, разложил по полочкам перспективы. А перспективы (если не соскакивать) были, в общем-то, замечательные .
Я уже прослушал и успешно сдал часть курсов. Мне разрешили зачесть часть моих лекций по физике и математике из родного БГУ. Таким образом, выполнялись, пусть и по самому краю, основные требования для допуска к написанию диссертации. Оставалась малость – сама диссертация и квалификационный экзамен – тот самый, на 6 (или 8?) часов, что посвящен 6-ти разделам материаловедения.
Сопротивление материалов – мой любимый, должно быть потому, что профессор сумел донести все предельно доходчиво и понятно (с огоньком!), ну, по крайней мере, для тех, кто свободно владел тензорным исчислением (это я, ФизФак, БГУ). Правда, выводы из этого курса следовали неутешительные: рано или поздно все сломается. Хорошо, некоторые вещи не завтра, а через 100 лет, а вот, например, крыло самолета... маленькая трещинка, размером в несколько микрон, неизбежно будет расти с каждым циклом взлета и посадки.
Еще? Не может быть материала одновременно очень твердого и очень прочного. Тот же алмаз – один из самых твердых материалов на Земле. Но вдарь по нему чуть сильнее – разлетится на кусочки. Или шедевр искусства древней металлургии – самурайский односторонний меч. Хитрость заключалась в том, что кромка лезвия производилась особенно твердой (и острой), а вот противоположная, тупая часть – более мягкой – что б самую малость прогибаться, тем самым гасить силу удара и не ломаться. В единстве противоположностей, как обычно, достигалось совершенство.
Другой предмет - фазовые переходы. Казалось бы, все просто. Лед тает выше нуля по Цельсию, превращаясь в жидкую воду. Та, в свою очередь, при 100 градусах (и обычном давлении) переходит в газообразное состояние (пар). Но с точки зрения классификации начинается занудство. В фазовом переходе воды меняется внутренняя энергия и энтропия. А ведь может только энтропия, а переход может быть во всем объеме сразу, а может из центров нуклеации, а еще может... В общем – просто справочник, толщиной в 2-3 пальца, который нужно заучить – скуката и занудство.
А в целом, понятное дело, у каждого предмета были свои нюансы.
Я готовился самостоятельно, как мог. Как раз те 3 месяца, что прыгал на костылях – нога в гипсе после операции по восстановлению ахиллесова сухожилья. И час настал!
Еще в Беларуси, учась в БГУ, я завел себе правило: в вечер перед экзаменом ничего не учить и не повторять – мозг должен отдохнуть и перезагрузиться. Мой новый друг Андрей (ФизФак, не БГУ) был не прочь поддержать меня в этом правиле. Мы взяли упаковку пива, посидели, поговорили. Почему-то у меня оказалась другая упаковка или две. Еще и на заправке рядом что-то продавали… В результате мозг таки перегрузился, где-то в 3 часа ночи, а в 8 утра начинался экзамен.
Что примечательно, в Штатах, абсолютно никого не волнует, опоздал ты на экзамен или нет. Начало в 8, окончание через 8 (или все-таки 6?) часов, и можешь приходить хоть за 5 минут до окончания – успел решить 30 задач – возьми себе пирожок.
Я взял коробку сникерсов (по дороге, на заправке) и сумел приехать к 9-ти. Это хорошо еще, что у меня была персональная парковка рядом со зданием, как у инвалида. На ощупь доковылял до аудитории, получил список задач, сел за стол, и аккуратно, б никому не мешать, уложил костыли – я ж с пониманием – другие сдающие уже во всю “строчили”.
Оглядываясь назад, на те часы, я не сомневаюсь, что был уверен в себе и хладнокровен. Я не торопился, первые пол часа я медленно, с чувством собственного достоинства разворачивал сникерсы и не спеша, тщательно пережевывая, их поглощал. Фантики с грохотом шелестели, как набат, до боли в ушах и лобных долях, но нет, я не плакал. Всем присутствующим было ясно, то ли по моему целеустремленному взгляду в одну точку, то ли по опухшему лицу и мешкам под глазами – Сергей готовился. Когда стал проявляться вкус шоколада и арахиса, а в мозг, забитый ватой, пробились цвета и краски, я, наконец, смог прочитать первую задачу...
До конца экзамена оставалось еще пол часа, когда я сдал свою писанину. Нет, решил я не все или не все правильно. Но это и не требовалось. Я набрал 83% баллов из 80% необходимых. Только это имело значение!
А еще через несколько месяцев я написал, а потом успешно и безоговорочно защитил диссертацию. Я стал первым аспирантом на факультете материаловедения в университете Северной Каролины, который умудрился получить PhD (докторскую степень) меньше чем за 2.5 года учебы. А все почему? Тоска по родине...
Люди
В этой главе хотелось бы отвлечься от актуальных тем...
Вся наша жизнь подвержена постоянному и непрерывному влиянию людей вокруг нас. Большая часть этих людей - лишь “белый шум”, как волны реки накатываясь, а затем уносясь вдаль - больше их никогда не встретишь. Кто-то встает преградой, а кто-то вспыхнет ярко и быстро, как метеор на ночном небе, освещая наш путь лишь на миг, но врезаясь в память на долгие годы.
Встречи, знакомства... лишь спустя время можно осознать, что некоторые были определяющими, сдвигающими щепку на пути ручейка, дающими слабый пинок в каком-то направлении, переопределяя вектор развития на всю жизнь. О них, о таких встречах и о людях: маленькие штрихи и наброски.
Давно. Школа, еще 5-ти бальная система оценок, 6-ой или 7-ой класс, начало урока химии. “Ну что, проверим домашнее задание? Кто у нас пойдет к доске?” - Федор Иванович (наш “химик”) не спеша раскрывает классный журнал, обводя нас взглядом сквозь громадные прямоугольные очки в тяжелой роговой оправе.
Все старательно прячут взгляд, кто в тетрадке, кто в учебнике, кто просто на потолке, мечтая хоть на миг стать человеком - невидимкой.
“А что, Федор Иванович, уже почти середина четверти, а у меня еще ни одной оценки,” - нет, я не нарываюсь, просто химия мне нравиться и дается легко, я не против идти отвечать.
“Хм… Так, посмотрим, - химик остановил авторучку напротив графы с моей фамилией. – Так, так, Лопатин. И в самом деле, ни одной оценки! Ну и ладно, Лопатину ставим “пять”, а к доске пойдет...” .
***
Несколько лет спустя. Родной БГУ, физфак, последняя за семестр контрольная по математическому анализу.
- Лопатин, а ты не хочешь достать свой конспект? – вопрос от нашей “препода“ сильно отдавал подвохом.
- Алла Ивановна, я еще контрольную не закончил, но думаю, что справлюсь, - меня смутные терзали сомнения.
- Доставай, доставай!
Покопавшись в сумке я извлек традиционную “общую” тетрадь. По слухам, у меня были лучшие конспекты на курсе, по крайней мере именно за ними выстраивалась очередь на “дай переписать”.
- Так, теперь пиши: Алле Ивановне с уважением.
-???!!!
- Я тебе за экзамен ставлю автоматом пять баллов.
- Пишу, пишу: Дорогой Алле Ивановне... - мне ведь не жако, где-то даже приятно. В очередь Алла Ивановна становиться не собиралась, а вот сувенир, на память, возжелала - конспект своих же лекций, видно, что б не забывать... Кажется, никто или почти никто больше “пять” за тот экзамен не получил. Меня не побили только потому, что я принес несколько трехлитровых банок пива и угощал всех, кто выходил после сдачи.
***
Снова школа, выпускной класс. Мы могли выбирать сами часть экзаменов для сдачи на аттестат. “Ольга Тимофеевна, так что, я “беру” диктант по русскому языку?”. “Нет, Сергей, - наша “классная” взглянула на меня с откровенным укором. - Мы тебя и так “за уши тянем” по русскому, давай без самодеятельности. Напишешь реферат по истории.” Потом добавила, тяжело вздохнув: “Тебе и по белорусскому диктанта хватит”.
Да, языки – это не мое: правила, исключения, никакой логики, только зубрежка. В русском пишем “O”, произносим “А”. В белорусском же, как слышим, так и пишем, тут “O”, а там “А”. ПАЧЭМУ?!
А “классная” как в воду глядела. Реферат прошел на “ура”, т.е. на пять. А вот диктант по белорусскому...
Собрав всех после экзамена, Ольга Тимофеевна зачитала оценки.
- А мне что? – удивился я пропуску своей фамилии.
- Посиди пока тихо, потом скажу.
Спустя несколько минут, когда весь класс уже вышел из кабинета.
- Ну что тебе сказать? Вообще-то ты написал на три балла.
-???!!!
- Но мы все исправили. Тебе пять...
***
Стив Пенникук. Известный ученый из Англии, занимавшийся электронной микроскопией в Окридже, что в штате Теннеси. В момент нашей первой встречи я – “зеленый” аспирант, даже не представляющий, где у электронного микроскопа перед, и куда-что вставлять, он – глава лаборатории, общепризнанный корифей, автор бесчисленных публикаций в престижных журналах, создавший свою школу, воспитавший кучу учеников, один из которых, как раз мой профессор Герд.
В мое первое лето в Окридже первая задача была найти место для жилья. Т.е. основное то место обитания у меня был город Ралли (всего 6 часов на машине до Окриджа, если без остановки). Но именно в Окридже я мог по настоящему познакомиться с чудом техники – самым передовым на тот момент электронным микроскопом.
Вопрос решился сам собой и очень просто - я жил в доме Стива, причем один на весь дом. Стив уезжал в отпуск с семьей, надолго. Без особых разговоров он выдал мне ключ, и лишь короткое напутствие: “Поливай цветы, выноси мусор, дом в твоем распоряжении, кстати, в саду персики как раз поспели”.
Пару лет спустя, когда мы уже были хорошо знакомы, за бокалом пива, как это обычно бывает, меня потянуло на откровенность, на волнующие самого темы:” Стив, ты ведь не местный, домой, в Англию не тянет?”. “Тянет, давно хочу вернуться, вот уже лет 20 как пытаюсь, но тут все так затягивает, работа, семья, дом...”.
В каком-то смысле “помог” случай. Одна из аспиранток Стива написала очередную статью. Стив, как руководитель, был, естественно, соавтором, самым авторитетным. Статья, в принципе, приличная, а журнал престижный, очень. Тем более пристальное внимание должно быть к таким статьям. И оно было, особенно со стороны давнего оппонента Стива, по имени Дэвид. Он то и установил, и неопровержимо доказал, что в статье присутствует манипуляция данными. Совсем незначительная, не влияющая на суть работы. Но с тех пор Стив больше не может публиковаться в том журнале и целом ряде других. И из Окриджа ему пришлось уехать, только совсем не в Англию...
Потом мы часто «пересекались» на конференциях, последний раз, сидя за одним столом “Блэк Джек” (чего только не бывает). Сейчас он развивает новую школу в Сингапуре.
***
Ондрей (именно так, через “О”) Криванек. К нему я приехал за новым микроскопом. Сидя в кафешке, на берегу озера где-то в районе Сиэтла, этот человек, возраста Стива, угощал меня пивом и рассказывал про местные достопримечательности: “Вот там, на противоположном берегу, в зелени – там живет большая “шишка” – исполнительный директор ”Боинг”, а вот глянь туда, чуть проплыть – за углом будет дом Билла Гейтса”.
Ондрей, будучи родом из Чехии, и сам, в общем-то, огромная “шишка”, только в науке, в материаловедении. В 68-м году прошлого века, когда я еще и не родился, в Прагу, как многие должно быть уже никогда не знали, вошли советские танки. По делу или нет, для кого-то это и сейчас, спустя столько лет, повод злобно скрипеть зубами. А Ондрей? Именно в ту весну он, совсем молодым студентом проходил стажировку в Англии. Посовещавшись с семьей, в Чехословакию он решил не возвращаться и... стал живой легендой в электронной микроскопии. Помимо многочисленных наград за достижения, сейчас он еще и совладелец компании, совсем небольшой, но производящей лучшие в мире электронные микроскопы.