Она работала на Караванной 22. Foxy, девушка с рыжими волосами, стояла в полуподвальном помещении рок-магазина Караван каждый день, сколько я себя помню в конце 90-х годов. Её странная татуировка на плече означала... Впрочем, об этом позже. Каждый вечер я выходил из Универа на набережную, смотрел на соседей напротив по поМойке, шёл по обледенелой мостовой к Невскому, а мимо проносились Гелендвагены распальцованных посетителей Талион-клуба, норовя сбить тебя (ты тогда ещё и должен останешься, за повреждения, но скорее семья платить уже будет).
Идти вдоль ограды зимой нереально – глыбы льда, по-питерски наваленные на пешеходные зоны, предлагали лишь спрыгнуть сразу в Мойку. Микрогазон между гранитными плитами и дорожным асфальтом питерской зимой скорее жидкий (от собачников) и мерзкий, чем замёрзший.
Пешеходный тротуар вдоль зданий на Мойке пытается убить тебя, наклоняясь от зданий к проезжей части под таким углом, что идти невозможно – только скатываться вниз, прямо под колёса тех самых геликов, что несутся с рёвом мимо, будто оповещая размером авто и намеренно показушным рыком о размере достоинства их обладателей и их же, напротив, гигантских комплексах.
"Позеры" – такое использовали наименование для них в кругах моего общения – так, в основном, воспринимали ряженных патлатых личностей, кричащих своим видом о своей брутальности, но ум имевших скудный и не отличающих мир Грибоедова от мира Достоевского. Настоящие "тру" были туповаты, но готовые рассказать, как это круто быть таким, как Варг Викернес – при "самообороне" нанести другу ножом 2 удара в голову, 5 в шею и 15 в спину...
Остальным было на это глубоко плевать, они были заняты учёбой и работой, но дела иметь ни с теми, ни с другими не хотели. Как называть тех, кто позировал, рассказывал красивые были и небыли, но был готов расчленить по-питерски и там же, чуть дальше по Мойке, сбросить тело в реку – мы ещё не знали. Наверняка...
Свернув с Мойки на Невский я шёл мимо дорогого рыбного магазина. У него, прямо на Невском, каждый день стоял контейнер по типу "пухто", куда сбрасывали не только строительный мусор, но и, судя по вони, остатки после чистки рыбы. Чуть дальше, за бутиковым салоном Буре, был не менее помпезный магазин ювелирки.
Где-то здесь, на Невском, не доходя до Казани – Казанского собора – меня тормознули однажды двое. Щуплые и неказистые, ростом мне по плечо, они начали "втирать" мне какую-то дичь
– Деньги есть с собой?
– Нет. Отходите, или говорите что нужно.
– Нужно греть зону, давай, скидывайся.
– Идите куда шли, денег не дам, да и нет их.
– Вот тут фраер один, говорил, что у него есть пятёрка с собой, и он готов косарь выделить. Ну мы ж ему говорим – гонишь – в подворотню завели, тряхнули, а у него с собой полсотни. Сказал бы сразу как есть – отдал бы десятку, а так мы его прессанули на всё.
Дело, на минуточку, происходило в самом что ни на есть туристическом центре, на Невском у Казанского. Конечно, никаких серых братьев рядом не было и в помине. Я смотрел сверху вниз на двух гопников, держа в одной руке тяжёлую пряжку от съёмного пояса косухи.
– Денег нет, идите здоровыми отсюда.
– Мы ж тебя щас отведём в сторонку, пощиплем, если деньги найдём, ты же понимаешь, мы гона не потерпим.
– Хочешь отойти? Ну пошли – я вытащил пояс и намотал на руку – денег не найдёте, время потеряете, может и ещё что потеряете. Идём?
Гопники потеряли всякий интерес и скрылись в толпе выискивать кого-то посговорчивее (да и побогаче, чего они ожидали от студента – непонятно).
Рижский немец с шотландскими корнями, Барклай-де-Толли, не мог больше из-за угла взирать на позорную картину и отворачивался в немом недоумении – куда катится столица?...
Казанский не мог никак определиться – он серый или блистает красным золотом? Иногда он действительно блистал, но только если он был залит солнцем. По питерскому обыкновению, я в тот день работал... Вы же помните
Жители Санкт-Петербурга! Все мы шокированы появлением в небе НЛО. Просим сохранять спокойствие, учёные утверждают, что объект называется Солнцем и не представляет никакой опасности. Скоро оно скроется и город снова погрузится в уютный дождливый сумрак.
В другие же дни Казанский был сер и сумрачен, он никак не мог определиться – за религию он или за атеизм – и думы эти напрягали, затягивали тучами город. Серая мгла нависала над прохожими, будто готовясь растворить их в себе.
Недалеко после Казанского, через квартал, отворачивала Думская, на которой ещё не расплескало тех отвратительных баров, куда следующие 20 лет было страшно заходить, по крайней мере, в чистой одежде – выйдешь облитым рвотными массами. Бары закрыли, недавно объявив их вещественными доказательствами... Боже, какой абсурд, мрачный гротеск правосудия – сажали призраков, арестовывали памятники, и даже нос гулял тут сам по себе, но вот мода на превращение заведений и целых зданий в вещественное доказательство по шла недавно (по меркам города).
Думская в те годы выглядела точно также, как и сейчас – бестолковые пространство типично питерского, желтовато-пастельного цвета с закрытыми наглухо воротами посреди классицизма.
Проходя мимо Гостинки, Гостиного Двора, можно дойти до Екатерининского сквера. Здесь я как-то стоял и ждал ту самую Foxy, девушку с огненными волосами и странной татуировкой на плече. Катькин сад – излюбленное место для встреч нетрадиционных личностей, как оказалось – за 10 минут ожидания ко мне подошёл не один "сладкий" с вопросом – Знакомишься?
Как только Фокси дошла до меня, мы рванули прочь из рассадника не-Кать. Она, конечно, знала об этой молве и кто встречается, обычно, в саду – и позвала меня туда подшутить.
Пройдя мимо Аничкого Дворца до моста и коней Клодта можно и задержаться. Я помню их с детства, я видел коней на гравюрах Петергофского бельведера, на картинах с Орловским парком в Стрельне и вживую в Неаполе. Кони поражают своим видом – Клодт не просто лепил, он препарировал головы, ноги и корпусы лошадей, отливал в гипсе и потом уже в бронзе, чтобы добиться идеального сходства. Впрочем, это явно так по-питерски...
Я провожал Фокси обратно в магазин и тату снова напомнила о себе, когда она снимала куртку. Это был кривенький треугольник, будто его рисовал ребёнок или пьяный.
– Что он значит?
– Память...
– ?... – я вскинул брови.
– Помнишь, на Сенной, тут рядом, обвалился козырёк?
– Да, там погибли ещё человек шесть-сем.
– Семь... – поправила меня Фокси.
– Что?
– Я не местная, меня бесит, когда питерцы говорят "сем". Нормально что-ли нельзя? Ладно, вобщем, мне мастер делал тату с гномом в колпаке. Колпак он набил и предложил перенести дальше процедуру, а потом... Он седьмой среди тех, кто погиб под козырьком, а колпак – на память оставила, не буду уже добивать. И я тут подумала, нам стоит разойтись...
Я стоял на обратной стороне Невского, немного взгрустнулось, даже, наверное было больно. Сумрачное небо наползало ещё ниже, казалось, оно собиралось сожрать всех, кто не успел в укрытие – но разве оно хоть раз могло остановить ход событий? Нет, это просто небо и самый обыкновенный, типичный Питер.
============
Подписывайтесь на канал - зарисовки выходят каждый день.
Ставьте лайк, если понравилось.