Первая часть истории о поездке, благодаря которой я стал другим человеком.
С Юлей мы познакомились в 2006 году. Когда соцсетей еще не было, а для интернет-общения королями стола были чаты. В одном из таких чатов я и разговорился с умной, образованной и симпатичной девушкой. Чуть старше меня, ну так это не проблема. Свободная, как и я.
Взаимная симпатия появилась практически с первых строк. Чем дольше общались, тем больше рос интерес. И, разумеется, в какой-то момент захотелось встретиться. А это не так-то просто. Я живу в Тюмени, она — на Сахалине (Помните мой отчет? В гости ездил). Но разве это преграда для 20-летнего юнца?
Однако Сахалин и знакомство с родственниками произошло потом, а пока первая встреча. В далеком-далеком Хабаровске, на нейтральной территории.
Романтика волшебных поездов
Не помню, почему выбрал для путешествия именно поезд. Наверное, самолетами было дороже. Да и страшно, не летал же ни разу.
К тому же, поезд для меня — это романтика, стук колес, проплывающие за окнами знакомые и не очень пейзажи. И даже типичная для вокзала вонь сортира, смешанная с дизельными выхлопами тепловоза, воспринимается с теплотой в душе. В детстве завидовал Чуку и Геку, которые на поезде, а потом еще и на ямщицких лошадях ехали к отцу в тайгу.
Когда ходили с дедушкой в собес за его пенсией, всегда просил сделать крюк через вокзал, чтобы, открыв рот, любоваться этими огромными вагонами, соединяющими мою серую и обыденную жизнь с чем-то волшебным, с другими городами, целыми мирами. И стоя на перроне, просто глядя на приезжающие, отправляющиеся и стоящие поезда, я как будто получал частичку этой романтики. Пусть небольшую, несравнимую с той, как если бы я сам прилипал к окну изнутри и под мерные покачивания провожал пока еще знакомые здания. Небольшую, но все же частичку.
А какие названия на вагонах были! «Тюмень — Пурпе», «Москва — Владивосток». Вообще не представлял тогда, где находится это загадочное Пурпе, но фантазия сразу рисовала сероватый полустанок, освещенный фонарем на покосившемся столбе, тишина и запах махорки от суровых геологов.
Иногда дедушка соглашался сделать крюк, и мы заворачивали к заветным поездам. И тогда я, совсем ребенок, стоял на перроне, сжав его морщинистую теплую ладонь, и просто не шевелился. В эти моменты маленький Дима превращался в статую.
Впитывал... Поглощал... Погружался...
Но дедушка не мог стоять со мной на перроне часами. Спустя какое-то время мы брели на автобус, и волшебство вокзала постепенно исчезало.
Сперва истлевал перрон, скрывался за массивными деревянными дверями. Потом замолкала непонятно что бормочущая тетка в динамиках. Затихал гул привокзальной площади. Потом сама остановка «Железнодорожный вокзал» медленно растворялась за окнами автобуса, который вез меня домой. Где все до тошноты знакомо и привычно.
Сейчас, конечно, на такие эмоции я не способен. Все стало обыденным. И поезда, и самолеты, и даже загадочное Пурпе потеряли свой шарм и исчезли из уголков сознания.
Но осталась память. И в те редкие моменты, когда мне надо куда-то передвигаться поездом, я стараюсь эту память возрождать. Нет уже тех автобусов, давно нет дедушки. Да и мама меня дома больше не ждет. И кажется, ни хрена теплого в этом мире не осталось.
«Тюмень — Хабаровск»
Кто же мог подумать, когда я в детстве смотрел восторженно на перроне вслед отправляющимся в волшебные города поездам, что и сам я, бесконечно тюменский житель, когда-нибудь отправлюсь в многодневное путешествие на Дальний Восток.
А всё авантюризм и легкомыслие. Как уже говорил, познакомились с Юлей мы в интернете. Спустя несколько месяцев общения, договорились встретиться. Я моложе и авантюрнее. Она девушка. Поэтому точкой встречи выбрали Хабаровск. От Тюмени дальше, чем от Сахалина, но мне тем и интереснее. Зато без самолетов.
До сих пор не знаю, что она во мне нашла. Она — человек с высшим образованием, реализовалась в жизни, была уважаема на работе. А я на тот момент имел всего лишь троечный поварской аттестат, работал продавцом сантехники. И считал, что жизнь достигла своего максимума. Все, что я буду делать дальше — продавать унитазы и сидеть с аттестатом ПТУ.
Билеты купили за несколько месяцев. И то оставалось последнее место в купейном вагоне — верхняя полка, соседняя с туалетом. Но мне какая разница?
И с этого момента жизнь обрела совершенно новый смысл. Я жил предстоящей поездкой, засыпал с грезами о ней и просыпался с улыбкой. Не думайте, что я такой дурак. Просто романтик. К тому же, до этого самое дальнее, где был — в детстве с мамой в соседнем Екатеринбурге, где служил старший брат.
Я читал железнодорожные блоги, отзывы про поезд «Москва — Владивосток». Рассматривал картинки. И, конечно, прожужжал все уши друзьям. Друзья соглашались, что это действительно очень круто.
Поездка на грани срыва
До отправления оставалась примерно неделя. Я в предвкушении удивительного приключения пережил все подробности, еще не случившиеся в реальности, но уже вполне произошедшие в голове...
И неожиданно засомневался.
Восторг от проползающих за окном березок я уже пережил. Да, в голове. Настало время сомнений. А стоит ли ехать? А зачем мне этот перелом? Жил спокойно, пил водку, друзья-маргиналы. Зачем мне этот билет в неизведанный и серьезный мир? Женщины какие-то, города, Хабаровск...
И чем ближе была поездка, тем сильнее я переживал и сомневался. Сумку собрал заранее, да. Несколько футболок, трусов, три носка. Фляжка коньяка. Билет на руках, в сумке тоже. Вместе с паспортом. Место купейное, поезд «Москва — Владивосток». Верхняя полка, через стенку туалет...
Когда будем проезжать наш район, где жила мама с отчимом, обязательно посмотрю на знакомые улочки с суровым прищуром бывалого путешественника... С момента покупки билета до... Даже нет — с момента обсуждения предстоящей поездки с Юлей до самой поездки я обдумал каждую деталь, настолько было для меня это волнительно.
И вот думать стало не о чем. Все уже не по разу обдумано. До поездки еще неделя — и начались сомнения. А зачем? Не езди. Плохо тебе что ли? Довлатов в «Заповеднике» не поехал, и ты не езди. Жизнь твоя хоть и скучна, но зато без потрясений. Отучишься в ПТУ, пойдешь работать в какую-нибудь шарашкину контору. Повезет — станешь офис-менеджером, работа за компьютером. До этого я работал или грузчиком, или разнорабочим.
...До отправления поезда несколько часов. Я сижу в комнате с сумкой, смотрю на время. Пора бы уже выходить. Но те самые сомнения держат меня на месте...
...Час остался. А я хотел вообще изначально выйти и пешком добрести до вокзала. По пути выпить пивка, погоды стоят хорошие. Посмотреть на знакомые дома, потрепаться со знакомыми. Так вот пешком еще успеваю, если пойти прямо сейчас, вокзал рядом. А пивка уже нет, идти придется быстро. Идем? Но я сижу.
...Так. Не успеваю уже и пешком. Надо на автобусе. Сорок минут до отправления.
...Полчаса. И автобус не спасет. Только такси. Вызывать такси и ехать. Потом бежать и запрыгивать в вагон. Но я сидел. Половина меня рвалась на вокзал, в поезд. Туда, где столько недель жила моя душа. Почему же ты не бежишь? Почему??? Не знаю, что меня удерживало.
...Пять минут до отправления. Пора признать, шанс изменить судьбу я упустил. Минута... Как в песне — тянутся долго и долго секунды... Юля думает, что я уже в поезде, наверное. А я дома. С упакованной сумкой.
И вот в голове прогудел призрачный гудок электровоза, потянувшего состав в сторону Владивостока. Где-то в нем есть шестой вагон. И есть девятое купе, на котором сиротливо поблескивает пустая койка до Хабаровска. А я сижу в своей комнате в старой хрущевке. И жизнь мне предстоит тоскливая и скучная, как всегда.
И в этот момент я понял, что натворил. Так ударило по голове непоправимостью этой ошибки, что я с каким-то утробным хрипом подскочил и...
...И едва не стукнулся головой о багажную полку. За окном проползали полустанки и мелькали фонари. Вагон монотонно раскачивался в такт моему сну. Недавно проехали Омск, ночь. На полке снизу робко всхрапывает сосед. На столике раздражающим звоном стучит в стакане ложка.
Все верно. Мне просто приснилось, как не еду. Приснилось в поезде, что до поезда не добрался.
И в этот момент случилось очень важное событие: я впервые в жизни ощутил обе стороны момента — как если бы поехал и как если бы не поехал. Сравнил и понял, что не ехать было намного хуже. И как же хорошо, что все же поехал.
Жизнь в вагоне-ресторане
Денег было довольно много. Около десяти тысяч. Сейчас это кажется смешной суммой, а тогда это были две месячные зарплаты сторожа на парковке. Банка пива Heineken в вагоне-ресторане стоило рублей 80, а полноценно пожрать — рублей триста.
От меня на эти деньги требовалось немного: доехать до Хабаровска и вернуться обратно. То есть, тратить только на еду. В самом Хабаровске за меня, знатного жиголо, платить будет Юля. В ту пору она жила даже не на самом Сахалине, а на Кунашире, один из Курильских островов. На Сахалин перебралась позднее.
Жизнь на Кунашире была на редкость некомфортной, несмотря на высокие зарплаты. Невысокие домишки, периодические землетрясения, опасность извержения из вроде спящего, но черт его знает вулкана Тятя. Даже аэропортик на острове был деревенским, небольшим. С прошитой сеткой и проволокой рулежкой. Раньше, во времена Второй Мировой войны из этого аэропорта в свой последний полет отправлялись камикадзе. С тех пор саму взлетную полосу перестилали, а рулежка, на радость шасси самолетов авиакомпании «САТ» (ныне усопшей) долгое время оставалась такой, древнеяпонской.
Так вот десять тысяч на руках. Не праздник ли? Жри — не хочу, пей, сколько влезет. Неудивительно, что большинство времени я проводил в ресторане. Там удобно набрасывать путевые заметки в блокнотик, разбавляя творческую часть коньяком и салатиками. Если в купе приходилось делить столик на четверых, то в ресторане, который находился через вагон от моего, легко можно было занять большой стол целиком. И смотри себе на пролетающие березки хоть целый день.
Когда надоедало писать, я читал огромный том Лукьяненко с тремя "Дозорами" сразу — на тот момент максимальный вариант. В общем, проводил в вагоне-ресторане практически все свободное время.
Неудивительно, что меня там-то и приметили дорожные разводилы.
Как меня развели каталы
Первый из них возник за соседним столиком. Высокий, неопределенного возраста. Он сидел в пиджаке, помешивал чай и краем глаза посматривал на меня. Спустя полчаса, увидев, что я никуда не собираюсь уходить и ко мне никто не подсаживается, он встал и подошел ко мне.
Думаю, я не был идеальной жертвой. Просто хотя бы потому, что у такого пацана не могло быть много денег. Он не вез пачки денег с вахты, не перевозил бабушкины фамильные драгоценности в рюкзаке. Так что ко мне подошли, наверное, просто со скуки.
— Разрешите присесть, — обратился ко мне Высокий, замерев у столика. Я настороженно кивнул. Не могу сказать, что что-то в груди екнуло. Скорей, было интересно, что от меня хочет этот джентльмен.
Высокий уселся, испытующе посмотрел на меня:
— Вы, наверное, военный?
Уж не знаю, чего углядел. Скорей, вбросил комплимент, чтобы втереться в доверие. Я смущенно открестился: да что вы, милейший, какой я военный. Так, чмо гражданское. И тогда, спустя десять минут смолтока, Высокий вытащил из кармана колоду карт:
— Чего просто так сидеть? Давай сыграем? Я тут с севера еду, узнал интересную игру...
Ну вот я же уже понимал! Понимал, к чему идет дело. И постарался отказаться:
— Да нет, я не играю, спасибо.
— Да не переживай. Мы не на интерес, просто время скоротать.
Умелые пальцы раздали по две карты. У меня оказались два короля. Суть игры простая — у кого больше карты в совокупности, тот и победил. Я показал своих королей. "Повезло", сокрушенно вздохнул Высокий и перевернул свои карты. У него были восьмерка и семерка.
— О, парни, привет. В карте играете? Можно с вами? — и к нами подсели еще двое: Пожилой и Толстенький. Компания получилась полной: три мошенника, якобы незнакомых друг с другом, против меня, провинциального лоха.
Самое ужасное, я понимал в душе, что это развод. Что просто сейчас меня эти шулеры разденут, оставят без всего. Но все равно играл. Потому что давление эти мошенники оказывали хоть и дружеское, но вполне конкретно. На все мои попытки сбросить карты и прекратить они реагировали дружным воплем: "Да ладно тебе, нормально же сидим!"
Партия без интереса как-то перешла на небольшие ставки ("А че так-то играть, мужики, давайте хоть по десять рублей?"), а потом и на повышение. В какой-то момент, когда на кону лежали уже почти все карты и мои деньги из кармана, Высокий поинтересовался: "Друг, а у тебя сколько денег вообще?"
У меня оставалось две с небольшим тысячи, которые я не проел в ресторане. И пятерка, заныканная в дальнем кармане сумки. Ту пятерку я предусмотрительно не таскал с собой, а с остальным уже простился. И мечтал чтобы поскорее все закончилось. Поэтому извиняюще повел плечами: все, что есть, парни, все лежит тут.
Высокий, Пожилой и Толстенький погрустнели. Они быстренько вскрыли карты, по результатам которых у меня оказались опять два короля, а у них по два туза и у одного какая-то мелочь. Победители сгребли к себе деньги, пожали мне влажную ладонь и удалились.
Только после этого ко мне подошла официантка и спросила, как собираюсь рассчитываться за свое недопитое пиво и недогрызенные орешки. Было видно, что она прекрасно знала, что это за люди, почему они ко мне подсели. Но была либо в доле, либо предпочитала не связываться с вагонными каталами.
Рассчитываться пришлось зашкеренной пятеркой. Ее мне хватило, в принципе, и на остаток пути вперед, и на обратную дорогу. Просто меньше пил и меньше ел.
Часть этих заметок я публиковал в своем телеграм-канале. Часть вспомнил, когда оформлял эту статью. Но в таком полноформатном виде мои путевые заметки в Хабаровск еще не видели свет.