Продолжение истории о поездке, которая изменила всю мою жизнь...
В первой части я рассказал о том, как вообще волшебные поезда, на которые любил завороженно смотреть в детстве, превратились для меня в реальность. Более того — сразу почти на неделю путешествия. Из Тюмени в Хабаровск.
В продолжении истории — как я едва не остался по глупости без денег и документов в Иркутске, как случай позволил искупаться в Байкале и какими замечательными могут быть медицинские бизнесмены.
В Иркутске я сбежал с поезда
Нет, не потому что идиот. Сбежал не окончательно, а только за бритвенным одноразовым станком. Из дома не догадался взять, а у проводниц они закончились ещё под Ярославлем, сразу как отъехали. В итоге за пару суток дороги моя нежная юношеская кожа на лице нещадно чесалась и свербила от прорастающей щетины
Скорый «Москва — Владивосток» замер на первом пути иркутского вокзала, а я неспеша пошёл в сторону привокзальных ларьков. Стоянка занимала около 40 минут, так что времени было с лихвой.
Но вот досада — ни в одном ларьке не было станков. Чипсов, пива, курицы и сигарет — сколько угодно. В одном даже продавались носки, связанные лично бабушкой-киоскером. А бритвы не было.
— Милок, да вон там, за вокзалом сразу есть магазин. Ты беги, успеешь. Там всё есть, — дружелюбно махнула рукой одна из продавщиц. — Видишь травмайные рельсы? Налево дуй вдоль них, там купишь.
Я озадаченно потёр уже колючий и раздражающий подбородок — и помчался в сторону магазина.
Находился он не сразу возле вокзала. Пришлось пробежать через небольшую привокзальную площадь, проскочить мимо каких-то деревянных невзрачных домишек. Свернуть раз, другой.
И в итоге оказался в месте, которое о вокзале никак не напоминало. Сюда не доносились гудки паровозов, не шипели поезда, никуда не торопились пассажиры. Местный люд был неспешен. Он сидел на лавочках, лениво копался в палисадниках. На великах катались дети. Иркутск, конечно, приоткрыл для меня на самую приятную свою часть, но вполне настоящую. Не предназначенную для случайных людей.
...Вокруг поездов жизнь одинакова. Каким бы цветом ни был окрашен вокзал, какие бы его изразцы ни встречали путешественников, всё рядом с ним одинаково. Одинаковые курильщики, высыпавшие из вагонов. Одинаковые тележки носильщиков. Одинаковый мост через пути, соединяющий разделённые железной дорогой части города. Внутри вокзала одинаковые кассы, кресла, суета, и один и тот же голос по всей стране объявляет посадку и прибытие.
За дверьми вокзала шевелят усами и кепками одинаковые бомбилы. Возле их одинаковых машин гуляют одинаково ленивые голуби. Им подмигивают стрелки одинаковых вокзальных часов, а от остановки рядом отправляются похожие друг на друга близнецы-автобусы.
Настоящий город начинается за площадью. Да и то не сразу. Надо чтобы стихли шум и вокзальная суета. И уже вот там, сквозь приглушённое эхо железной дороги, начинает пробиваться голос города.
...Магазинчик, куда я прибежал, стоял в городе. Возле него в деловой беседе мяли пластиковые стаканчики с портвейном настоящие иркутские алкаши. Им не было дела до вокзала, до шума поездов, совершенно не было дела до меня. Они обсуждали мировую политику и какие-то детали отношений с отсутствующим неизвестным мне Гошей.
Они допьют портвейн и разойдутся по домам, таким же, как они, убогим квартирам с заляпанными и порванными обоями, тесной кухонкой и свистящими от ветра рассохшимися деревянными окнами. В холодильнике у них стоит вчерашний суп с макаронами, в душе царят гармония и неторопливость.
Внутри магазинчика неторопливо хозяйничала продавщица — полная и не очень молодая женщина, чей портрет не сможет составить по памяти ни один гений. Внешностью женщина ну очень типична. Она мне и продала бритвенные станки, целый набор из трёх штук.
...К поезду я примчался с опозданием. Рухнул, запыхавшийся, прямо в руки ставшей за три дня пути родной проводницы. Выслушал от неё порцию заслуженного отборного мата: поезд задержали на две минуты и только из-за меня. Эта милая женщина, пахнущая табаком и котлетами, не давала отправление, дожидалась.
Несколько часов после с ужасом представлял, что было бы, опоздай я. Вещи, документы, почти все деньги, за исключением разбитой станками тысячи, оставались тут, в купе. И потом, даже во сне, кажется, я гнался за уходящим составом. Поезд уезжал издевательски медленно, а я бежал следом по каким-то полям, лугам, ноги не слушались, заплетались... Я просыпался в холодном поту и тяжело дышал под успокаивающий стук колёс.
А потом понял, что в Иркутске я был. Именно был. Выходил на перрон, гулял по вокзалу в Чите, Улан-Удэ, Новосибирске, Красноярске — на всех крупных станциях, которые проезжали. Но они все одинаковы. Вокзально-железнодорожная казуистика: пытались доказать свою индивидуальность, но она была мнимой.
А в Иркутске я был. Потому что вот эти алкаши, которые дальше магазина может и не заходили... Эта продавщица, которая живёт от работы до «Санта-Барбары»... Этот запах обоссанных хрущёвок и шорох ленивых насекомых — это душа города. Настоящая, искренняя душа, и она прекрасна. Потому что вокзалы одинаковы, а алкаши и продавщицы всегда разные.
И если позволяет время, я всегда во время путешествий по незнакомым городам стараюсь отделиться от компании и зайти куда-нибудь, где затихает бытовой шум. Любая подвортня, где скрипит старая подъездная дверь, подгнившая лавочка в кустах, разбитая дорога в стороне от главных маршрутов. Неважно.
Там город разговаривает со мной и делится самым сокровенным — собой настоящим. Сохранившимся вопреки цивилизированию и окультуриванию.
В Хабаровске на меня напала зебра
К счастью, не настоящая, мужик в ростовой кукле. Это был мой первый опыт общения с наглыми разводилами на бабки за фото. Через несколько лет они заполонят центр Питера, а в Хабаровске уже были популярны.
Зебра бегала между гуляющими парами (на двух ногах, сволочь!) в парке Северном, напрашивалась на фото и требовала за это деньги. А я же, гад такой, посмел направить камеру бесплатно. За это рассвирепевший житель саванн подскочил ко мне и бесцеремонно боднул в живот.
Мы не подрались. Я сделал вид, что ничего страшного не произошло. Оттолкнул наглое животное и пошел гулять дальше.
Хабаровск был похож на Екатеринбург. Такой же в меру неухоженный, зеленый и весьма гармоничный. Даже трамваи походили на екатеринбургские. Старые и чертовски уютные. Они скрипели на поворотах, пахли чем-то уютным и улыбались формами окон. Останавливались трамваи (во всяком случае возле вокзала) не посреди проезжей части, а немного в стороне. Так что выходить и садиться в них пассажиры могли без непосредственного контакта с опасной дорогой.
В остальном город, к сожалению, мало чем запомнился. Прожили мы в нем два дня, потом вместе поехали обратно в Тюмень.
Вообще, чтобы города начали превращаться в единое целое, надо в них прожить, как минимум, полгода. И передвигаться лучше не на метро. Иначе город будет казаться лоскутами, которые слабо сочетаются друг с другом. Сшить их вместе может только время. И лично мне было бы интересно пожить в Хабаровске, чтобы сложилось полноценное впечатление об этом, на первый взгляд, прекрасном городе.
Омыть ноги в водах Байкала
Больше всего в самой поездке поразили две вещи. Первая — тоннель под Амуром. Это был самый длинный железнодорожный тоннель, в котором я бывал. Въезд в него выглядит, как в обычный склад. Но на этом бытовое сходство заканчивается.
Длина тоннеля — более семи километров. Сооружение монументальное, поезд едет по нему неспеша. В итоге, по ощущениям, томишься в полумраке не менее десятка-другого минут. Добавляет иррационального страха и понимание, что от огромных безжалостных вод Амура тебя отделяют несколько метров вверх.
Когда поезд выныривает из тоннеля и привычно набирает ход, испытываешь одновременно облегчение и восторг от свободы. Вокруг опять вольные ветра, бескрайние просторы и целая жизнь...
Второе событие, поразившее мою душу, случилось неожиданно и спонтанно. Про тоннель я, в общем-то, знал, да и проехать по нему удалось дважды — вперед и назад.
Этим событием стал Байкал. Даже не само озеро. Оно было предсказуемо величественным. Внезапно слившись с озером, поезд застучал по стыкам вдоль береговой линии. И несколько часов подряд, сколько ни смотри в окно, вплоть до горизонта был только Байкал. Несколько часов.
Я восхищался и удивлялся этим чудом света, радовался, что смог хоть косвенно полюбоваться этой красотой.
Но оказывается, судьба была еще более благосклонна ко мне.
На каком-то перевале поезд неожиданно сбавил ход, пополз еле слышно, а потом и вовсе остановился. Недовольно зашипели тормоза, вагоны дернулись, и мы замерли. Я посмотрел в окно. Вроде бы никакой станции нет и в помине, не говоря уже про населенные пункты. С одной стороны сопки, с другой — бескрайная водная гладь, простите за штамп.
Скинув неудобные одноразовые вагонные тапочки и натянув кроссовки, я пошел к проводнице. Двери в вагон были открыты. На гравии возле поезда уже стояла горстка пассажиров, воспользовавшаяся остановкой, чтобы покурить. С ними разминалась и проводница.
— Это что за остановка? Бологое иль Поповка? — попытался завести разговор цитатой из детского стихотворения.
— Техническая. В Байкальске, говорят, поезд сломался, поэтому пока его перегонят, нам сказали постоять, — отозвался мужичок в сланцах и больших семейных трусах. Оказывается, он, несмотря на неудобный для прогулок дресс-код, не поленился сходить до машинистов и разведать обстановку. — Минут пятнадцать стоять будет, а то и двадцать.
Я понимающе закивал. И вдруг в голове мелькнула озорная мысль: «А что, если...»
— А что, если? — махнул я головой проводнице в сторону озера. Его воды плескались совсем рядом. Метров десять от поезда и немного вниз: мы стояли на небольшой возвышенности.
Проводница пожала плечами. Твоя жизнь, как хочешь. Отстанешь — ждать не будем.
И я рискнул! Пробежав эти метры, я разулся и закатал шорты от колена до паха. Потом воровато оглянулся и снял их вовсе. Трусы на мне были непозорные, обычные темные боксеры. Намочишь — не просветят ничего запретного.
И я вбежал в воды Байкала...
Господи, как же холодно! Вроде лето, вроде бы мелко тут, прозрачно. Но почему-то вода показалась ледяной. Может быть, солнце падает здесь под каким-то особым углом. Может, сопки перекрывают в большинство времени доступ светила к воде. Не знаю, но было холодно. Поэтому я постарался побыстрее окунуться с головой, чтобы привыкнуть.
Плавать я не умел особо, поэтому побарахтался у берега и быстро вылез обратно. Дрожащим, замерзшим, не получившим никакого физического удовольствия. Но — закрывшим ачивку. Я был на Байкале. Я в нем искупался! Кто может похвастать?
Антон и Саша
До Тюмени доехали без приключений. Если не считать подсевших в Новосибирске двух молодых людей. Антон и Саша. Бизнесмены, занимающиеся поставкой и отладкой медицинского оборудования.
Как и все попутчики, Антон и Саша сперва вели себя очень скромно. Переговаривались шепотом, осторожно шуршали пакетами. Потом начались вежливые, ни к чему не обязывающие, разговоры. Смолток.
Антон и Саша поделились скучными подробностями медицинского бизнеса. Мы с Юлей рассказали свою историю, чем воодушевили и раскрепостили попутчиков. Саша, как начальник Антона, повеселел первым и предложил выпить. Чего ж не выпить с интересными людьми? Тем более, друзья-бизнесмены твердо обещали угощать.
И мы пошли в ресторан.
Там мое предложение выпить по бутылочке пива было категорически отвергнуто. На свет появились крупные купюры, стол довольно быстро заставился нарезками, закусками, салатами. В центр торжественно водрузилась запотевшая литровая бутылка водки.
Саша разлил по полной рюмке. Мы чокнулись, выпили за знакомство. Потом выпили снова. Бутылка довольно быстро закончилась. Я снова робко предложил пива.
Саша, на правах начальника и спонсора банкета, благодушно согласился. Пиво так пиво. Мы выпили пиво. Потом еще выпили водки. Потом еще водки.
Изрядно повеселевший Саша, блеснув очками, доверительно наклонился ко мне и громким шепотом сказал: «А сейчас будет шоу!»
Честно сказать, в чем заключалось обещанное шоу, я не понял. Мы расплатились за стол, взяли с собой еще водки и по паре бутербродов и пошли в купе.
По дороге Саша упал. Тут и трезвому сложно балансировать, когда поезд мчится и раскачивается на стыках, чего уж говорить про интеллигентного человека, в котором плещется больше полулитра водки и столько же пива.
Антон поднял шефа, отряхнул, потом упал сам. С грехом пополам друзья добрались до нашего вагона.
— Сейчас будет шоу, — повторил Саша заплетающимся языком. Он миновал наше купе и направился к проводнице. У проводницы он потребовал, чтобы она всех пассажиров вагона вызвала в коридор, потому что сейчас Саша устроит шоу.
Проводница к инициативе отнеслась с подозрением. Она нелестно выразилась относительно предстоящего шоу и предложила разойтись всем по своим полкам, иначе она вызовет полицию.
Пьяный Саша полиции не боялся. Его душа требовала творческого выплеска. Со зрителями или без, шоу должно было реализоваться.
Поскольку проводница отказалась стать продюсером акции, Саша ограничился зрителями в лице меня и Антона. Он встал посреди коридора и попытался сделать стойку на руках. Стойка предсказуемо не получилась. Саша упал, ногами снес висящую и без того на соплях шторку на окне и с грохотом упал. Но тут же вскочил на ноги:
«Мы спиваем гоп-гоп, мы весело спиваем!» — цитировал он Сердючку, безумно хохоча и яростно отплясывая присядку. Неуемной энергии хватило на пару минут. После этого Саша как-то быстро успокоился, уселся на пол коридора, прислонившись к дверям чужого купе, и засопел. Шоу окончилось.
Мы утащили его в купе и успели уложить на полку до того, как к недавнему шоу подоспела таки вызванная проводницей дорожная полиция. Подозрительно поведя носом в воздухе, они потребовали прекратить безобразие, иначе просто высадят всех на ближайшей станции.
Саша спал, поэтому мы, не кривя душой, клятвенно пообещали порядок больше не нарушать...
Когда я проснулся, до Тюмени оставалось часа полтора...
Подводя итоги путешествия, могу ответить на один очень важный вопрос: а как, собственно, изменила эта поездка мою жизнь? В честь чего такой пафосный заголовок?
Именно благодаря тому, что я поехал, а не остался сидеть на чемоданах, я переключился на другой уровень мышления. Начал общаться с человеком, у которого было уже высшее образование, который считается интеллигентом, а не быдлом, вроде меня, пэтэушника. И именно это знакомство, эти отношения и показали мне, что есть и другая жизнь.
Спустя какое-то время я поступил в вуз, закончил его с красным дипломом и стал первым человеком в нашей семье, кто получил высшее образование.
А если бы не поехал, так бы и продавал унитазы, так бы и спивался с друзьями-гопниками, которые сейчас уже давно спились.
Спасибо Господу, что дал мне возможность стать человеком. Спасибо за поезд «Москва — Владивосток»...
Часть этих заметок я публиковал в своем телеграм-канале. Часть вспомнил, когда оформлял эту статью. Но в таком полноформатном виде мои путевые заметки в Хабаровск еще не видели свет.
Подписывайтесь на канал, дорогие мои. Будем вместе топить за прикольные истории.