– Отдать квартиру Саньке-алкоголику? – Вера нависла над постелью матери, сжимая в руках бумаги. – Да он её через неделю пропьёт!
В комнате пахло лекарствами и болезнью. За окном накрапывал дождь, словно подслушивая семейную драму. На тумбочке стояла нетронутая чашка с остывшим бульоном – Анна Михайловна почти не ела последние дни.
– Но он же сын... – мать приподнялась на подушках. Простыня под ней сбилась, и Вера привычным движением поправила её. – И живёт в общежитии, а у тебя свой дом...
– Зато я за тобой хожу! – Вера демонстративно посмотрела на часы. – Третий год на таблетках да уколах. Памперсы меняю, готовлю, убираю! А он когда последний раз приходил? Помнишь?
Анна Михайловна молчала. Конечно, помнила. Сын заглядывал редко – стыдился своего помятого вида, трясущихся рук. Но каждый раз приносил яблоки. Знал, что мать любит.
– Ты пойми, – Вера присела на край кровати, голос стал мягче. – Я квартиру сразу продам и тебе хороший уход организую. Массажи, процедуры... А Санька только нервы треплет. Ты же знаешь – опять сорвётся.
В коридоре что-то грохнуло. Вера вздрогнула:
– Явился, не запылился.
Александр стоял в дверях, держа пакет с красными ароматными яблоками. Помятый, небритый, но трезвый. В серых глазах застыла тоска.
– Мам, как ты? – он шагнул к кровати, но сестра моментально загородила дорогу.
– Стоять! От тебя перегаром несёт,- она поморщилась.
– Неправда, – Александр поднял покрасневшие глаза. – Я почти два месяца не пью. На работу устроился. Вот, получку принёс...
Анна Михайловна тихо заплакала, комкая край одеяла холодными пальцами.
Вера схватила брата за рукав потёртой куртки:
– Иди отсюда. Видишь – матери плохо от твоих визитов становится! - глаза ее блестели от злости.
***
Раньше всё было по-другому. Александр работал на заводе мастером, получал грамоты. Вера гордилась братом – всем рассказывала, какой он умный и работящий. Мать не могла нарадоваться на детей.
А потом умер отец.
Санька запил – не смог пережить тяжелую потерю. Сначала по выходным прикладывался, потом всё чаще. Его уволили с завода, а жена ушла. Вера тогда жестко сказала: "Не приходи к матери пьяным."
Он и не приходил. Совсем перестал появляться.
Анна Михайловна всё ждала сына, выглядывала в окно. Однажды увидела его под дождем – идёт шатаясь, бормочет что-то. Сердце не выдержало, случился инсульт.
С тех пор Вера ухаживала за матерью. И каждый день попрекала брата: "Ты её в могилу сведёшь своей пьянкой. Ты виноват во всем."
***
– Вера Николаевна, документы готовы, – нотариус разложила бумаги на столе. – Осталось поставить подпись вашей матери.
Анна Михайловна смотрела в окно, где кружились осенние листья. Рука с ручкой дрожала. На сердце было погано. Ну неправильно все это...
– Может, всё-таки подождём Сашу? – она повернулась к дочери. – Он звонил утром, сказал, что справку с работы принесёт...
– Опять ты за своё! – Вера громко стукнула кулаком по столу. – Какую справку? Думаешь, не знаю, где он её взял? Небось, за бутылку у собутыльников выпросил!
В прихожей зазвонил телефон. Вера молниеносно схватила трубку:
– Алло! А, это ты... Нет, не приходи сегодня. Мама плохо себя чувствует, - голос ее звучал жестко.
– Это... Саша? – Анна Михайловна приподнялась на подушках. – Дай поговорить...
– Лежи! – Вера тут же выключила телефон. – Нотариус же ждёт. Надо решать сейчас. Хватит откладывать.
– Но я хотела по-честному... Поровну между вами...- мать побледнела еще больше.
– По-честному? – Вера расхохоталась. – А то, что я третий год горшки за тобой выношу – это честно? А то, что он пропивает всё, что ты ему даёшь – это честно?
– Дочка, может...
– Нет! – Вера придвинула бумаги ближе к матери. – Хватит! Либо подписываешь на меня, либо... либо устраивайся в дом престарелых. Я больше не могу так жить!
***
За окном громыхнуло. Начинался затяжной дождь.
– Вот здесь и здесь подпишите, – нотариус показывала, где ставить подпись.
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стоял Александр, в новой голубой рубашке, чисто выбритый.
– Не пущу! – Вера загородила проход и прищурилась.
– Мам, – крикнул он из коридора. – Я справку принёс! С завода! И характеристику от мастера! Я правда завязал!
– Пусти его, – раздался слабый голос матери из комнаты.
– Нет, – Вера захлопнула дверь перед носом брата и вернулась.
– Подписывай. Сейчас же.
И Анна Михайловна подписала. То ли от усталости, то ли от страха остаться одной. А может, просто не выдержало материнское сердце этой последней ссоры между детьми.
***
С того дня состояние Анны Михайловны ухудшалось с каждым днём. После подписания документов она почти перестала разговаривать, только смотрела в окно, по которому сползали мутные капли.
Прошло несколько дней...
– Мам, я устроила тебя в частную клинику, – Вера собирала вещи в большую сумку. – Там такой уход! Массажи, капельницы...
– А Саша? – тихо спросила мать. – Он приходил?
– Забудь про него! – отрезала Вера. – Я запретила пускать его в подъезд.
Но Александр приходил каждый день. Сидел на лавочке под окнами, надеясь увидеть мать.
– Верка, – кричал он снизу. – Дай хоть попрощаться! Я же два месяца не пью! На работе премию дали!
Вера раздраженно задёргивала шторы:
– Мама спит. Ей нельзя волноваться.
В клинике Анна Михайловна таяла на глазах. Однажды медсестра шепнула Вере:
– К вашей маме мужчина приходил. Такой опрятный, в костюме. Сказал, что сын.
– Что?! Вы пустили его? - Вера непроизвольно сжала кулаки.
– А что такого? Принёс яблоки, ароматные такие, очень вежливо разговаривал...
– Вы с ума сошли! – Вера вызвала главврача. – Это же алкоголик! Запретите его пускать! Он сделает матери только хуже, если она его увидит.
Вечером Вера позвонила в общежитие, где жил брат:
– Слушай сюда, алкаш! Ещё раз сунешься к матери – я тебя посажу за преследование, понял!
– Вера, – голос брата звучал непривычно твёрдо. – Я знаю про дарственную. Не нужна мне твоя квартира, просто дай попрощаться с мамой.
– Попрощаться? – она усмехнулась. – Чтобы опять довести её до приступа? Нет уж!
– Я два месяца не пью, сказал же, – в мужском голосе звучало отчаяние. – Работаю на заводе. Хотел показать ей, что изменился...
– Поздно, братец! Всё, что ты можешь ей показать – это свою пьяную рожу! - Вера была непреклонна.
Александр приходил в клинику каждый день. Охрана выводила его, но он возвращался снова и снова. Оставлял яблоки на посту медсестёр, умолял передать записки.
– Женщина, может, всё-таки пустим его? – как-то спросила медсестра. – Он правда не пьяный. И так страдает...
– Нет! – отрезала Вера. – Это манипуляция! Он специально прикидывается хорошим, а как только получит своё, снова начнёт пить.
А ночью Анне Михайловне стало плохо. "Сашенька..." – шептала она в бреду. – "Прости меня... я не должна была..."
***
– Срочно нужен пакет документов на квартиру, – Вера говорила по телефону, расхаживая по палате спящей матери. – Да, я хочу ускорить продажу. Нет, не дожидаясь... А какая разница? Дарственная уже оформлена.
В коридоре послышались шаги. Медсестра заглянула в палату:
– Вера Николаевна, тут ваша соседка. Говорит, срочно.
В холле стояла Нина Петровна, та самая, что жила в квартире напротив уже тридцать лет.
Вера вышла в коридор.
– Знаешь, что я вчера видела? – соседка нервно теребила сумку. – Твой риелтор квартиру показывал. Говорит, через неделю сделка.
– И что? Моя квартира – что хочу, то и делаю.
– Квартира ещё матери, а ты уже комнаты размерила! Мать раньше времени хоронишь, нельзя так! – Нина Петровна повысила голос. – А знаешь, что твой Санька каждый вечер у меня чай пьёт? Рассказывает, как на заводе дела идёт. Путёвку ему дали, представляешь? За хорошую работу!
– Врёт он всё...
– Неправда, не врет! – соседка достала телефон. – Вот, фотографии с завода. Вот грамота. А вот справка о зарплате – он же матери всё показать хотел...Чтобы узнала, что изменился он...
– Да плевать мне изменился он или нет! – вдруг взорвалась Вера. – Думаешь, я три года горшки за ней выносила, чтобы этот алкаш всё испортил? Я квартиру заслужила, я а не он!
– Ты потому и не пускаешь его, да? Боишься, что мать передумает? - ухмыльнулась соседка.
– Да хоть бы и так! – Вера понизила голос. – Мне риелтор уже задаток дал. Квартира почти продана.
– А мать? Ты о ней подумала?
– В дом престарелых поедет. Я уже договорилась, - Вера сказала это совершенно спокойно.
– Господи... – Нина Петровна отшатнулась. – А я-то думала, ты правда о ней заботишься... Какая же ты...
– А Санька, значит, заботится, да? – Вера скривилась. – Хватит лицемерить! Ему просто квартира нужна!
– Нет, Вера. Ему мать нужна. А тебе – только деньги, - соседка развернулась и пошла прочь.
В этот момент от дверей палаты неожиданно раздался тихий голос:
– Значит, вот как...
В проёме стояла Анна Михайловна, держась за капельницу. Бледная, осунувшаяся, но глаза... глаза горели.
– Мама! Ты не должна вставать! - Вера кинулась к ней.
– Должна, должна, – голос матери окреп. – Я всё слышала, дочка. Всё.
– Вызовите нотариуса, – Анна Михайловна говорила тихо, но твёрдо. – И позовите сына.
– Мама, тебе нельзя волноваться! – Вера металась по палате. – Ты не понимаешь...
– Нет, это ты не понимаешь, – мать оперлась на спинку кровати. – Думала, я не услышу про дом престарелых? Про продажу квартиры?
В дверях появился встревоженный врач:
– Что происходит? Пациентке нужен покой!
– Позвоните моему сыну, – Анна Михайловна протянула бумажку с номером. – Срочно. Пожалуйста!
Александр примчался через пятнадцать минут – чисто выбритый, в отглаженной рубашке. От него пахло не перегаром, а одеколоном.
– Мама! – он бросился к кровати, встал рядом на колени, сжал ее ладошку в своих ладонищах...
– Отойди от нее! – Вера попыталась загородить дорогу. – Ты не имеешь права на квартиру...
– Имеет, – раздался голос со стороны двери. Там стоял нотариус с папкой документов. – Я получил заявление от Анны Михайловны об отмене дарственной. По закону она имеет на это право.
– Какой отмене?! – Вера побелела. – У нас договор с покупателем!
– Незаконный, – спокойно сказал нотариус. – Вы не имели права продавать квартиру при живой владелице.
Анна Михайловна взяла сына за руку:
– Покажи мне свои бумаги, сынок. Те, что принёс тогда...
Александр достал из кармана пачку бумаг: справка с завода, выписка с банковского счёта, грамота за успехи в работе. Всё, что он пытался показать два месяца назад.
– Я же говорил... – его голос дрогнул. – Я правда завязал, мам.
– Знаю, родной. Теперь знаю, - женщина улыбнулась.
Вера вдруг рассмеялась громко, истерично:
– Да вы что, не видите? Это всё подделка! Он же алкоголик! Он вас всех обманывает!
– Нет, дочка, – Анна Михайловна посмотрела на неё с горькой жалостью. – Это ты всех обманывала, а начала с меня.
– Я три года за тобой ухаживала, как тебе не стыдно, мама! - Вера нахмурила брови.
– Не за мной. За квартирой.
Нотариус протянул матери документы:
– Вот здесь, пожалуйста. Это отменит предыдущую дарственную.
Рука с ручкой больше не дрожала. Анна Михайловна твёрдо вывела подпись.
– А теперь завещание, – она подняла глаза на детей. – На обоих. Поровну. Как я всегда и хотела.
Прошёл год. Анна Михайловна сидит в своём любимом кресле у окна. На столике – яблоки, которые по-прежнему приносит Александр. Теперь он живёт в соседней комнате – сам настоял на переезде к матери.
Вера появляется редко. Говорит – работы много. А может, стыдно. Мать не гонит – ждёт. Знает: придёт время, и дочь поймёт, что не в квартире счастье.
А пока они с сыном каждый вечер пьют чай, и Александр рассказывает, как прошёл день на заводе. Деньги на ремонт откладывает. "Не для себя," – говорит, – "для тебя, мама."