– Ты же не думала, что эта квартира только твоя? – словно невзначай обронила Антонина Петровна, помешивая ложечкой сахар в чашке.
Я чуть не подавилась чаем. «Что?» – наверно, так и читалось в моих глазах, потому что свекровь тут же добавила, с какой-то притворной ласковостью, от которой у меня мурашки по спине побежали: – Ну, не обижайся, милая. Квартира-то моя. Андрюша тут просто прописан как сын.
Год. Ровно год прошел с нашей свадьбы с Андреем. Год, как я переехала в эту квартиру, которую мы вместе выбирали, клеили обои, покупали мебель… Год, как я считала это место – нашим домом. Нашим общим гнездышком.
Я посмотрела на Антонину Петровну. Она сидела напротив, такая вся уютная в своем вязаном кардигане, попивала чай из блюдечка, как будто погоду обсуждала. А для меня, казалось, мир перевернулся. Пол под ногами поехал куда-то вбок, и сердце заколотилось так, будто хотело выпрыгнуть из груди.
– Простите… Антонина Петровна, я не совсем поняла… – выдавила я наконец, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Андрей говорил, что это… наша квартира.
Свекровь усмехнулась, прямо как в кино про злых мачех. Только это кино было моей жизнью, и она – вот она, главная злодейка, сидит напротив и улыбается.
– Андрей – хороший мальчик, – протянула она, словно говоря о ком-то постороннем. – Хотел сделать тебе приятное. Ну, молодежь, романтика… А документы, Мариночка, они говорят сами за себя. Квартира на мне.
В горле пересохло. Я смотрела на нее и не верила своим ушам. Как такое возможно? Год жизни, планы, надежды… Всё – в один миг – оказалось каким-то карточным домиком, готовым рухнуть от дуновения ветра.
– Андрей… он знал? – еле выдохнула я.
Антонина Петровна пожала плечами: – Ну, конечно, знал. А что такого? Ты же не думаешь, что он тебя обманывал? Просто… ну, вот так сложилось. Квартира моя, я помогла сыну, чтобы было где жить. А теперь… вот ты появилась. Хорошо, конечно. Семья. Но ты же пойми, Мариночка, всякое в жизни бывает.
«Всякое бывает». Эти слова словно змеи ужалили меня. Всякое бывает… Да, бывает. И предательство бывает, и обман бывает, и вот такое вот «сюрпризы» от свекрови, оказывается, тоже бывают.
Я поднялась из-за стола, как будто на ватных ногах. Нужно было уйти, спрятаться, переварить всё это.
– Я, пожалуй, пойду, – буркнула я, не глядя ей в глаза. – Голова разболелась.
– Отдохни, отдохни, милая, – проворковала она. – А мы с тобой еще поговорим. Обо всем.
Я ушла в нашу спальню и закрыла дверь на замок. Упала на кровать лицом в подушку и разревелась. Как девчонка, честное слово. Обидно, горько, противно. Как же так? Как Андрей мог молчать? Как он мог позволить мне думать, что это – наше, когда на самом деле… чужое? Мамино.
Весь вечер прошел как в тумане. Андрей вернулся с работы, как обычно, бодрый и веселый. Чмокнул меня в щеку, спросил, как день прошел. А я молчала. Сидела на краешке дивана и смотрела в одну точку.
– Марин, ты чего такая? – насторожился он, заметив мое состояние. – Что-то случилось?
Я подняла на него глаза, полные слез и обиды.
– Случилось, Андрей, – тихо сказала я. – Твоя мама мне сегодня глаза открыла. На нашу «общую» квартиру.
Он нахмурился, явно не понимая, о чем речь.
– Ну, да, наша. А что не так?
– Не так то, что она – не наша, Андрей! – не выдержала я, повысив голос. – Она – мамина! Мамина, понимаешь? А мы тут, как… квартиранты!
Андрей сел рядом, взял меня за руку.
– Ну, Марин, ну чего ты так? Мама просто… она же волнуется за меня. Она хотела как лучше.
– Как лучше для кого, Андрей? Для тебя или для меня? Или для себя, любимой, чтобы в любой момент меня выставить за дверь, если что не понравится?
Он пытался оправдаться, что-то говорил про то, что это формальность, что мама просто перестраховывается, что он хотел меня порадовать, не хотел поднимать этот вопрос… Всё это звучало жалко и неубедительно.
– Ты обманул меня, Андрей, – произнесла я медленно, каждое слово словно гвоздь в крышку гроба забивая. – Ты год жил со мной под одной крышей и молчал, что это крыша – не наша. Что я здесь… никто.
Всю ночь я не спала. Перевернулась с боку на бок тысячу раз. Смотрела в потолок, глотала слезы, прокручивала в голове все наши разговоры, все его слова о будущем, о семье, о детях… И теперь всё это казалось мне ложью, прикрытием, игрой.
Утром я встала раньше Андрея. Собрала вещи. Не много – только самое необходимое. Он проснулся, увидел чемодан, выпучил глаза.
– Марин, ты куда? Что происходит?
– Я ухожу, Андрей, – спокойно сказала я. – Мне здесь нечего делать. В чужом доме.
– Но… куда же ты? И зачем? Мы же семья!
– Семья? – горько усмехнулась я. – Семья – это когда доверяют, когда честны друг с другом, когда дом – общий. А у нас что? У тебя мама за спиной, которая в любой момент может меня выставить на улицу. Нет, Андрей. Такой «семьи» мне не надо.
Он пытался меня удержать, клялся, что всё исправит, что поговорит с мамой, что переоформит квартиру… Но я не верила. Слишком поздно. Доверие было растоптано, как тонкий лед.
Я ушла. Просто вышла за дверь с этим чемоданом, полным моих обид и разочарований. В никуда. И пусть говорят, что женщины 55+ – это про семейные ценности и ностальгию. Может быть, для кого-то и так. А для меня это про боль предательства, про горький урок и про необходимость начинать всё с нуля.
Может быть, когда-нибудь, оглядываясь назад, я смогу вспомнить эту историю с легкой грустью. Но пока… пока в груди зияет пустота и ноет обида. И только одна мысль греет меня сейчас: я ушла, сохранив свое достоинство. И пусть теперь Андрей и его мама живут в своей «общей» квартире. А я… я построю свой собственный дом. На своих условиях. И уж точно без таких вот «сюрпризов» от свекровей.