Похоронка пришла как обухом по голове, хотя, казалось бы, чего еще ждать? Мама давно болела, тихонько угасала, как свеча на ветру. Но одно дело – знать головой, и совсем другое – ощутить этот холод внутри, когда понимаешь: всё, больше никогда… В груди у Алексея ворохнулось что-то колючее, и он отвернулся к окну, чтобы не показывать сыну навернувшиеся слезы. Мальчишка, девятилетний Егорка, притих, прижался к отцу, чувствуя его смятение. «Дед Петр звонил, да, пап?» – тихо спросил он, и Алексей кивнул, ком подкатил к горлу.
Билет на самолет купил в тот же день. Бросил все дела, дела подождут. Какая уж тут работа, когда мамы не стало… Единственное, что крутилось в голове – надо ехать, надо быть там, рядом с отцом, с сестрой. Брат Кирилл… С Кириллом отношения всегда были сложными, натянутыми как струна. Старший брат, любимчик отца, вечный баловень судьбы и, по мнению Алексея, бездарь. Но сейчас не до разборок. Сейчас надо быть семьей.
Прилетел в родной город угрюмым осенним днем. Дождь моросил, словно оплакивая маму вместе с ним. Город встретил запахом мокрого асфальта и каким-то гнетущим молчанием. Как будто и дома загрустили. В квартире царила полутьма и тягучий запах лекарств, смешанный с чем-то еще, неуловимо похожим на пустоту. Ольга, сестра, встретила его на пороге, заплаканная, осунувшаяся. Бросилась на шею, и они долго стояли, обнявшись, как дети малые, потерявшиеся в темном лесу.
Отец… Петр Николаевич встретил его в гостиной. Сидел в своем любимом кресле, спиной к окну, словно намеренно пряча лицо в тени. Взгляд тяжелый, нечитаемый, как всегда. Алексей с детства боялся этого взгляда, словно скалы об него разбивался. «Здравствуй, отец,» – тихо сказал Алексей, и сердце болезненно сжалось. Петр Николаевич молчал. Словно не замечал его. Алексей уже открыл рот, чтобы еще что-то сказать, как отец вдруг заговорил, голосом каким-то чужим, ровным, будто зачитывал с бумажки.
– Приехал? Ну и правильно. Дело есть.
Алексей замер. «Дело»? В день похорон матери? Он ждал соболезнований, поддержки, просто человеческого тепла, но услышал… «дело». Внутри что-то оборвалось.
– Какое дело, отец? – стараясь скрыть дрожь в голосе, спросил Алексей.
Петр Николаевич поднял взгляд, и Алексей вздрогнул. В глазах отца не было скорби. Не было даже обычной холодной отстраненности. Было… что-то еще. Жесткое, каменное.
– Деньги, которые ты там заработал, переведешь нам, – спокойно произнес отец, словно заказывал хлеб в магазине. – И от наследства откажешься.
Алексей оторопел. Сначала не понял. Переспросил невольно:
– Что? Отказаться от чего?
– От наследства, – повторил отец четко, словно гвозди забивал. – От всего, что после матери останется. Доля твоя Кириллу перейдет. Так надо.
В комнате повисла тишина, густая, давящая. Алексей стоял как громом пораженный, не в силах вымолвить ни слова. Отказаться от наследства? Почему? Зачем? И почему именно ему? Кирилл – старший сын, любимчик, наследник всего. Ему всегда доставалось лучшее. Алексей же всегда был вторым, незаметным, недостойным. И теперь отец требует отказаться еще и от материнского наследства?
– Но… почему, отец? – наконец выдохнул Алексей, голос сорвался. – Зачем это? Есть Кирилл…
– Кирилл – это другое, – отрезал отец. – Не спорь. Так правильно. Ты должен понять.
«Понять?» Что тут понимать? Алексей чувствовал, как внутри закипает гнев, смешанный с обидой и недоумением. Всю жизнь он старался доказать отцу, что чего-то стоит, уехал за границу, вкалывал как проклятый, создал свой бизнес, добился успеха. И все равно для отца он оставался «слабаком», неудачником, который должен беспрекословно подчиняться его воле.
– Я хочу знать причину, отец, – уже тверже сказал Алексей, стараясь держать себя в руках. – Почему я должен отказываться? Почему Кирилл?
Отец молчал, смотрел тяжело, не отводя глаз. Словно ждал, что Алексей сломается, уступит, как всегда. Но что-то внутри Алексея щелкнуло. До сих пор он пытался заслужить отцовское одобрение, хоть какую-то похвалу. Но теперь… Теперь он понял, что это бесполезно. Отец никогда не изменится. И он сам больше не хочет жить в его тени.
– Я не понимаю, – повторил Алексей спокойнее, но тверже. – И я не собираюсь отказываться от наследства, пока не пойму причину. Это моя мать. И ее наследство – это тоже мое.
Отец встал с кресла, медленно подошел к Алексею вплотную. Впервые за много лет Алексей смотрел на отца с прямо в глаза, не опуская взгляда. И увидел в них… не только жесткость. Но и какую-то глухую боль, скрытую за маской непробиваемости.
– Ты не поймешь, – глухо проговорил отец. – Это семейное. Так надо для семьи. Доверься мне. Просто сделай, как я говорю.
«Доверься?» После всего? После всех лет холода и недоверия? Алексей покачал головой. Доверия не было. Было только непонимание и тревога. Что-то здесь было не так. И он решил докопаться до правды.
Весь день прошел как в тумане. Похороны, люди, соболезнования… Алексей все делал механически, словно кукла на веревочках. В голове крутились слова отца, требование отказаться от наследства. И непонятное «семейное дело», о котором отец так уклончиво говорил.
Вечером, когда гости разошлись и в квартире воцарилась тишина, Алексей позвал Ольгу. Сестра сидела на кухне, уставившись в пустую чашку. Вид у нее был измученный, заплаканный. Алексей сел рядом, взял ее руку в свою.
– Оль, что происходит? – тихо спросил он. – Что за «семейное дело», о котором говорит отец? Почему он требует, чтобы я отказался от наследства?
Ольга вздохнула, вытерла слезы салфеткой. Молчала долго, словно не решалась начать разговор. А потом вдруг сорвалась, заговорила быстро, торопливо, как будто боялась, что передумает.
– У отца долги, Леш, – прошептала она. – Огромные долги. Бизнес… не идет. Кирилл… он наделал глупостей. Взял кредит под залог квартиры, под залог всего. А вернуть не может. Если не найдем деньги… мы все потеряем. Все.
Алексей слушал в полушоке. Долги? Огромные долги? У его всегда успешного, непоколебимого отца? И Кирилл здесь замешан? В голову не укладывалось.
– Кирилл? Что он натворил? – спросил Алексей.
– Он… он решил новый проект запустить, – Ольга замялась, отводя взгляд. – Какой-то… сомнительный. Отец отговаривал, но Кирилл не послушал. А теперь… теперь все рушится. Кредиторы давят, проценты капают. Отец в отчаянии. Он не знает, что делать.
– И он думает, что мои деньги спасут положение? – горько усмехнулся Алексей. – Поэтому и требует отказаться от наследства? Чтобы все досталось Кириллу и он раздал долги?
– Да, Леш, – Ольга кивнула, слезы снова потекли ручьем по щекам. – Он надеется, что ты поймешь. Что ты поможешь семье. Мы все в ужасе, Лешенька. Прости меня, что я тебе это говорю только сейчас… Отец запретил. Сказал, что ты должен сам принять решение.
Алексей молчал, переваривая услышанное. Картина начинала проясняться. Отец в беде, семья на грани разорения, а Кирилл… Кирилл как всегда подвел. И теперь все надеялись на него, на Алексея, которого отец всегда считал слабым и непутевым. И требование отказаться от наследства – это не просто жест власти. Это отчаянная попытка спасти семью, пусть и таким странным, обидным способом.
Но отказываться от наследства в пользу Кирилла… Это значило отдать деньги в никуда. Кирилл уже раз довел бизнес до краха, нет никакой гарантии, что он не сделает это снова. Алексей знал брата слишком хорошо. Кирилл был хорошим парнем, но совершенно не приспособленным к бизнесу. Он жил одним днем, любил красивую жизнь, легкие деньги. И если отдать ему все наследство, деньги просто испарятся, как вода в песок.
А что будет, если он не подпишет отказ? Ольга обмолвилась, что в этом случае имущество перейдет к нему. Значит… значит, он сможет принять решение сам. Он сможет распорядиться наследством так, как считает нужным. Не отдавать деньги Кириллу бесцельно, а попытаться спасти семейный бизнес самому.
В голове зародилась мысль, сначала робкая, неуверенная, но с каждой минутой становившаяся все четче и яснее. Он не откажется от наследства. Но и не отдаст деньги Кириллу. Он возьмет ситуацию в свои руки. Он сам разберется с долгами, сам попытается вытащить семейный бизнес из ямы. И докажет отцу, наконец, что он не слабак. Что он способен на большее, чем отец думал о нем всю жизнь.
На следующий день отец снова завел разговор об отказе от наследства. Алексей твердо сказал, что не собирается ничего подписывать, пока не разберется в ситуации сам. Петр Николаевич вспыхнул, закричал, начал давить на него старыми обидами.
– Ты всегда бежал от проблем! – гремел отец, лицо побагровело. – Как только трудности – ты в кусты! За границу сбежал, от семьи отгородился! А теперь из-за твоего упрямства семья погибнет! Не смей разрушать семью!
Слова отца ранили глубоко, как ножом по сердцу. «Бежал от проблем»? Да он уехал, чтобы доказать ему, отцу, что чего-то стоит! Чтобы вырваться из-под его власти, из этого вечного презрения! И теперь отец обвиняет его в трусости?
– Я не бегу от проблем, отец, – спокойно сказал Алексей, стараясь не поддаваться эмоциям. – Я хочу помочь. Но не так, как ты хочешь. Отдавать деньги Кириллу – это бесполезно. Он их профукает и только усугубит ситуацию. Я не позволю этому случиться.
– Ты не понимаешь! – отец махнул рукой в отчаянии. – Ты думаешь только о себе! Тебе наплевать на семью!
– Нет, отец, – Алексей покачал головой. – Мне не наплевать. И именно поэтому я не могу сделать так, как ты говоришь. Я действовать буду по-своему.
Он повернулся и вышел из комнаты, оставив отца одного со своим гневом. Алексей понимал, что сейчас идет против воли отца, против всего, что отец внушал ему всю жизнь. Но впервые в жизни он чувствовал себя по-настоящему свободным. Он сам принимает решение. Он сам несет ответственность. И он знает, что поступает правильно.
Действовать по-своему оказалось не так просто. Нужно было разобраться с долгами, переговорить с кредиторами, понять, что происходит с бизнесом. Алексей погрузился в дела с головой, работал день и ночь, как машина. Он узнал, что Кирилл действительно набрал огромных кредитов под новый проект, который оказался провальным. Кредиторы дышали в спину, грозили отобрать все имущество семьи. Ситуация была хуже, чем он представлял.
Но Алексей не сдался. Он вел переговоры с кредиторами, убеждал их дать отсрочку, предлагал план реструктуризации долга. Его опыт ведения бизнеса за границей оказался бесценным. Он нашел общий язык с кредиторами, договорился о выгодных условиях. В итоге ему удалось выкупить долги по меньшей цене и перевести их на себя. Теперь он сам стал главным кредитором семейного бизнеса.
Кирилл не понимал, что происходит. Он был в ярости, когда узнал, что Алексей вмешался в дела. Кричал, обвинял его в предательстве, в желании нажиться на семейном горе. Отец молчал, наблюдал за происходящим с тяжелым видом. Только Ольга благодарила Алексея за помощь, плакала от облегчения и говорила, что он единственный в семье, кто действительно поступил правильно.
Алексей взял бизнес под свой контроль, отстранил Кирилла от управления. Это было тяжело, но необходимо. Он понимал, что Кирилл не способен справиться с ситуацией, что ему нельзя больше доверять деньги. Бизнес был в плачевном состоянии, нужно было приложить огромные усилия, чтобы вытащить его из кризиса. Но Алексей был готов к трудностям. Впервые за долгое время он чувствовал вкус к жизни, ощущение собственной силы. Он действовал не из желания угодить отцу, не из чувства долга, а из собственного убеждения, что поступает правильно.
Развязка наступила не сразу, но она наступила. Отец перестал кричать и ругаться. Он молча наблюдал за тем, как Алексей спасает семейный бизнес. Однажды вечером, когда Алексей вернулся поздно домой, отец позвал его в кабинет. Петр Николаевич сидел в своем кресле, но на этот раз не в тени, а под светом лампы. Лицо его было усталым, но в глазах светилось что-то новое. Не то чтобы тепло, но уже не холод. Скорее удивление и … признание.
– Я был не прав, – тихо сказал отец, не глядя Алексею в глаза. – Не прав насчет тебя. Думал, ты так и остался мальчишкой, который бегает от трудностей. А ты… ты оказался сильнее меня.
Алексей молчал, смотрел на отца и не верил своим ушам. Отец признал свою неправоту? Отец похвалил его? После всех лет молчания и презрения?
– Ты стал человеком, которым я всегда хотел тебя видеть, – продолжил отец, голос дрогнул. – Не слепым исполнителем, а лидером. Самостоятельным, сильным…
Слезы подступили к глазам Алексея. Он всю жизнь ждал этих слов. Ждал признания от отца. И вот они прозвучали. Не в торжественной обстановке, не с пафосом и хвалой, а тихо, просто, но от самого сердца. И эти слова были дороже всех похвал в мире.
Кирилл так и не понял и не принял решения Алексея. Обиделся, отдалился, продолжал ворчать и обвинять брата во всех грехах. Но Алексей больше не обращал на это внимания. Ему было важнее другое. Отношения с отцом начали теплеть. Между ними появилось что-то новое, неизведанное прежде – уважение. Ольга была безмерно благодарна и поддерживала Алексея во всем. А сам Алексей… Алексей впервые чувствовал себя по-настоящему свободным. Он не отказался от наследства, но и не поступил так, как хотел отец изначально. Он поступил по-своему. И это было правильно. Теперь он сам решал свою судьбу. И судьбу своей семьи.