Царапину на двери заметила Лена. Они с мужем собирались в супермаркет, Лена обошла машину ― убедиться, не открыт ли багажник, и вдруг застыла на месте.
― Саша, иди сюда! ― крикнула громко, как будто боялась, что он не услышит.
Саша стоял с мусорным пакетом в руках.
― Чего ты кричишь?
― Смотри.
Лена указала на тонкую линию, протянувшуюся от заднего крыла до самой двери. Царапина свежая, местами белый след даже блестел на солнце.
― Да ладно… ― выдохнул Саша, подходя ближе. Он провел пальцем вдоль повреждения. ― Ну все, это уже слишком.
Лена обхватила себя руками, чувствуя, как внутри все сжимается.
― Ты думаешь, это они?
Саша посмотрел на нее так, будто вопрос был совершенно лишним.
― А кто еще? Лен, я же тебе говорил. Они просто не успокоятся, пока не выживут нас отсюда.
― Может… просто кто-то случайно задел…
― Ты правда так думаешь? Да здесь же, кроме нашей, вообще больше нет машин!
Он быстрым шагом направился обратно в подъезд. Лена поспешила следом.
― Саша, стой! Ты куда?
― Выяснять.
― Да подожди! Мы же не знаем точно!
Но Саша не слушал. Через мгновение они вдвоем стояли у соседской двери, и Саша тарабанил так, что слышно, наверное, было даже в соседнем доме.
Дверь открылась подозрительно быстро. На пороге стояла Тамара Ивановна. Она, как обычно, выглядела чрезмерно опрятно: ровно лежащие волосы, строгий халат. Лишь глаза чуть сощурились, словно она уже знала, зачем ей нанесли визит.
― Что еще? ― спросила, не потрудившись поздороваться.
― Тамара Ивановна, ― Саша заговорил твердо, почти жестко, ― у нас машину поцарапали.
― И? ― соседка скрестила руки на груди.
― И я хочу понять: это случайность или…
― Или что? ― перебила она. ― Вы хотите сказать, что это мы?
Саша замолчал.
― Если вы так считаете, идите в полицию. Пусть они разбираются. А ко мне не надо приходить с обвинениями.
Тамара Ивановна говорила громко, отчетливо, так, чтобы их могли слышать соседи сверху.
― Мы просто хотим, чтобы вы… ― начал было Саша, но соседка махнула рукой:
― Хватит, нечего ко мне стучаться. Не смейте втягивать нас в свои надуманные проблемы.
Она захлопнула дверь так, что Лена отшатнулась назад.
Они переглянулись и молча спустились к машине.
― Это бесполезно, ― сказал Саша, открывая дверь.
― Может, просто обратиться в полицию?
Саша молчал.
Следующий день они решили начать с установки видеокамеры у входной двери. Саша настроил подключение к телефону и направил так, чтобы снимать лестницу и коридор.
― Ну что, теперь посмотрим, ― сказал, убирая инструменты.
Лена не была уверена, что это что-то изменит, но спорить не стала.
Проснувшись, на следующее утро, первым делом включила телефон, чтобы посмотреть запись. В 22:37 рыжий кот прошел мимо двери. Он остановился, понюхал коврик (который они купили накануне), а затем сел и с видом хозяина жизни начал вылизывать лапу.
― Кот? ― удивился Саша, заглянув через плечо.
― Ну, хоть что-то.
Но вечером камера зафиксировала кое-что другое. На записи было видно, как Иван Петрович выносит мусор, проходит мимо их двери, а затем на секунду останавливается, оглядывается и с нарочитой небрежностью бросает что-то на пол.
Лена перемотала запись еще раз.
― Вот они, твои доказательства, ― сказал Саша, нахмурившись.
― Саша, может, это… ну, случайность? Он мог просто…
― Просто что? ― теперь Саша звучал явно раздраженно. ― Послушай, Лен, я не знаю, чего ты боишься. Они издеваются над нами.
― И что ты собираешься делать?
― Отплатить той же монетой.
Он вышел из комнаты. Лена даже не успела ничего сказать.
В ту ночь Саша вышел в коридор с небольшим пакетом. Лена пыталась остановить, но муж был настроен решительно.
Когда вернулся, Лена с трудом подавила желание его отругать.
― Ну, что ты сделал?
― Ничего страшного. Просто небольшая подсказка, что в эту игру можно играть вдвоем.
***
На следующее утро Лена проснулась от громкого звука ― как будто что-то тяжелое упало за стеной. Она с трудом открыла глаза, чувствуя себя разбитой после ночного разговора с Сашей.
― Ну что там опять? ― пробормотала себе под нос.
Саша уже сидел за кухонным столом, нервно постукивая пальцами по кружке.
― Ты слышала? ― спросил, даже не оборачиваясь.
― Еще бы. Они там что, мебель передвигают? ― Лена налила себе кофе и села напротив.
Саша только усмехнулся.
― Это не мебель. Это я им вчера напомнил, что в коридоре должен быть порядок для всех.
Лена замерла с кружкой в руках.
― Саша, что ты натворил?
Он поднял взгляд и медленно произнес:
― Вернул им их мусор. Только положил не под дверь, а в аккуратный пакет на лестничной площадке. Пусть тоже почувствуют, каково это.
Лена вздохнула, поставила кружку на стол и потерла виски.
― Ты понимаешь, что это все только хуже сделает?
― Лен, я уже устал от их поведения. Они думают, что могут вытирать о нас ноги. Ну так пусть знают, что мы тоже не будем молчать.
Ее сердце сжалось. Она знала, что Саша по-своему прав, но чувствовала, что за этим последует что-то плохое.
И это «плохое» случилось вечером.
Когда они вернулись из магазина, первое, что бросилось Лене в глаза ― грязные следы на коврике. Причем следы явно оставлены специально: в одном месте их было так много, что казалось, будто кто-то нарочно топтался на одном месте.
― Вот сволочи… ― пробормотал Саша, стискивая зубы.
Лена молча наблюдала, как он хватает коврик с пола и бросает его к стене.
― И что теперь? ― спросила наконец, когда они вошли в квартиру, а Саша от души при этом хлопнул дверью.
― Ничего, ― Саша снял куртку и повесил так резко, что вешалка закачалась. ― Завтра поговорю с ними.
― Поговоришь? Саша, они нас не слушают!
― Значит, заставим слушать! ― рявкнул он. Голос эхом разнесся по квартире. Лена отступила, чувствуя, как внутри все дрожит.
― Ты их не переупрямишь. Мы только хуже делаем, понимаешь?
Саша махнул рукой и ушел в комнату.
На следующий день их велосипед снова оказался на полу. Только теперь руль повернут в другую сторону, а на сиденье кто-то оставил грязную тряпку.
― Саш, опять! ― позвала Лена, едва не плача.
Он вышел и молча направился к двери соседей.
― Пожалуйста, не кричи, ― Лена только и успела, что схватить его за руку, но Саша не остановился.
Тамара Ивановна стояла, всем своим видом показывая, что была абсолютно готова к этому разговору.
― Что на этот раз? ― сказала она, улыбнувшись лишь уголками губ.
― Это уже слишком! ― выпалил Саша, указывая на велосипед. ― Что за цирк вы тут устроили?!
― Цирк? Это вы тут циркачи. Разложили свой хлам в коридоре, а теперь обвиняете нас?
― Это наш велосипед, и он никому не мешает!
― Мешает. Еще как мешает, ― подключился Иван Петрович, появившийся за спиной жены. ― Здесь вам не склад.
― Мы никому не мешаем, а вы целенаправленно издеваетесь над нами! ― Саша уже почти кричал.
Лена стояла в стороне, чувствуя, как ее трясет.
― Саша, пойдем, пожалуйста…
― Да, убирайся отсюда! ― отрезала Тамара Ивановна. ― И забери свои вещи.
― Мы не уйдем, пока вы не извинитесь!
― Извиниться? Перед вами? ― Тамара Ивановна засмеялась, и смех ее был колючим, как ржавый гвоздь.
Саша поднял велосипед, все еще лежавший на полу, и поставил перед дверью.
― Теперь он вам точно мешает, ― буркнул и ушел к себе.
Ночью раздался громкий стук в дверь. Лена и Саша вскочили, еще не понимая, что происходит.
― Саша, не открывай, ― прошептала Лена, но он уже был у порога.
Тамара Ивановна стояла на лестничной клетке, разъяренная, с красным лицом.
― Вы вообще дадите нам поспать? ― закричала она. ― Или вы считаете, что можете всем здесь распоряжаться?
― Это вы тут шумите! Мы ничего не делаем!
― Ах, вы ничего не делаете? ― она шагнула ближе. ― Вы превратили подъезд в помойку! Ваш мусор, ваши вещи, ваши велосипеды!
― Мы устали от вас! ― рявкнул он.
― Саша, пожалуйста… ― попыталась вмешаться Лена.
Но он уже не слышал.
На следующий день пришла жалоба из управляющей компании.
***
Жалоба в управляющую компанию стала последней каплей. Вечером Лена и Саша сидели за кухонным столом, растерянные и подавленные. Лена нервно помешивала чай, Саша молча смотрел в телефон.
― И что теперь? ― наконец, спросила Лена.
― Не знаю, ― глухо ответил он.
Саша злился, Лену охватывало чувство беспомощности. Они были заперты в этом доме, окруженные стенами, которые уже казались чужими.
Внезапно раздался тихий стук в дверь. Не требовательный и громкий, как у Тамары Ивановны, а едва слышный.
― Я открою, ― сказала Лена, вставая.
На пороге стояла пожилая женщина. Лена не сразу ее узнала. Это была бабушка с пятого этажа, которую они как-то мельком видели в лифте. Совсем худенькая, с цветастым платком на голове и треснутыми очками, которые держались лишь на кончике носа.
― Доброго денечка, ― словно ручеек, прожурчала она с мягкой улыбкой. ― Можно к вам на минуточку?
Лена растерянно кивнула.
― Конечно… проходите.
Бабушка переступила порог, придерживаясь рукой за стену, будто боялась упасть.
― Саш, у нас… гость, ― крикнула Лена.
Саша выглянул из комнаты, нахмурился, но тут же подошел ближе.
― Присаживайтесь, ― предложил старушке стул.
― Миленький, не утруждайся, я не задержусь, ― ответила бабуля, но все же присела, аккуратно сложив маленькие сморщенные руки перед собой.
― Вам нужно чем-то помочь? ― аккуратно попыталась уточнить Лена.
― Да мне не нужна помощь, это я к вам пришла. Слышу, как вы с соседями ругаетесь. Подумала, может, пришло время рассказать вам одну историю.
Лена и Саша переглянулись.
― Историю?
Бабушка кивнула.
― Давным-давно, когда я была еще молода, мы тоже так жили. В коммуналке. Знаете, как это бывает? Коридор общий, кухня общая, и каждый готов драться за свое место, как за жизнь.
Старушка слегка наклонилась вперед, как будто говорила что-то сокровенное.
― Сначала тоже все из-за мелочей. Кто-то крошки на столе оставил, кто-то чужое полотенце взял. А потом ругались до слез. Я как сейчас помню ― сидишь за дверью и думаешь: ну за что эти люди так тебя ненавидят?
Лена замерла, чувствуя, как щемит в груди.
― И что вы сделали? ― тихо спросила она.
― Ой, дочка, долго все это длилось. А потом я однажды испекла пироги. Прямо в старой чугунной печке. Поставила на стол в коридоре и сказала: «Кто хочет ― угощайтесь». А потом села рядом и начала болтать о жизни.
― И что? ― заинтересовался Саша.
― Да ничего. Сначала никто не подходил. А потом потихоньку собрались. Вроде бы ничего не изменилось, но как будто что-то сдвинулось.
Старушка поднялась, придерживаясь за стол.
― Я вот к чему. Вы уж не обижайтесь, но все мы в этом доме чужие. Пока сами этого не изменим.
Она направилась к выходу, но на пороге остановилась.
― Попробуйте сделать первый шаг. Кто знает, может, они тоже хорошие люди.
Она ушла, оставив Лене и Саше время осмыслить ее слова.
Лена приготовила салат. Прямо с утра, выбрав очень простой рецепт, но стараясь, чтобы выглядело красиво. И позвала Сашу.
― Ты серьезно? ― он скептически посмотрел на блюдо.
― Да. Попробуем.
Через несколько минут они стояли у двери Тамары Ивановны. Лена чувствовала, как вспотели ладони.
― Ну? ― тихо спросила она.
Саша вздохнул и постучал.
Дверь открылась. Тамара Ивановна выглядела так, будто собиралась их выгнать, но замерла, увидев салат в руках Лены.
― Мы… ― начала Лена, запинаясь. ― Мы хотели извиниться, если вдруг… Ну, вы понимаете. Мы же соседи.
Тамара Ивановна нахмурилась, но не закрыла дверь.
― Это вам, ― добавила Лена, протягивая блюдо.
Иван Петрович появился за спиной жены.
― Что это? ― буркнул он.
― Салат. Просто так, ― сказал Саша, хотя в его голосе все еще чувствовалась напряженность.
Наступила долгая пауза. Тамара Ивановна недоверчиво смотрела то на Лену, то на Сашу. Наконец, вздохнула.
― Ладно. Заносите.
Лена ощутила, как напряжение слегка спадает.
***
Несколько недель спустя Лена заметила, что Тамара Ивановна стала здороваться первой. Иван Петрович больше не жаловался на шум. Велосипед стоял на том же месте, и больше никто его не трогал.
Порой наступают такие моменты, когда каждое сказанное слово может превратить идиллию в руины, а мир в мгновение ока обернется войной. И если вдруг вы почувствуете, что такой момент настал в вашей жизни, попробуйте просто остановиться, глубоко вдохнуть и выдохнуть полной грудью. И всего лишь заново, с чистого листа, попытаться найти способ правильно понять друг друга.
Автор: Наталья Трушкина
Бедовухи
Вроде солнышко светит ясное, и вокруг травка изумрудно зеленеет, а у бабы Люси осень на душе. И было из-за чего: она обидела лучшую подругу Машу. Всякое бывало, и сгоряча, в пылу ссоры чего только не брякнешь, но в этот раз Люся специально, осознанно сказала, вывалила этот камень, да Маше – по маленькой, опрятно повязанной белой косыночкой, головке.
Началось у них все из-за ерунды. Машина коза забралась в Люсин огород и погрызла капустный лист. Погрызла немного, с краешка грядки. Урон небольшой – у Люси нынче посажено двадцать кустов рассады – перебор. Куда ей столько? Достаточно было просто дать козе Василисе по рогам, да и будет с нее. Но у Люси случился «переклин». Она, значит, целыми днями, не разгибаясь, на этом огороде в раскоряку горбатится, а эта принцесса розы нюхает! Уж времени хватает, чтобы за Василисой уследить!
Ну и набросилась Люся на Машу со всем своим пылом. Был еще порох в пороховнице! Маше бы промолчать, не заводить суматошную, характерную Люсю лишний раз. А она, как назло, решила в ответ на замечание соседки, поддеть ее, пошутить:
- Что ты, Люся! Да пусть питается! Молоко от Василисы ты ведь бесплатно пьешь. Вот она решила с тебя расчет взять капустой! Как во всем цивилизованном мире!
Люся взбеленилась. Она приняла боевую стойку, уткнув руки в бока и сдвинув густые брови, заговорила скороговоркой:
- Эт-то что же? Эт-то как понимать? Так вот оно что, вот она щедрость твоя, подружка дорогая! «Пей, пей молочко! Поправляйся!» А сама, курва, про себя денежки считаешь? Поди, ночей не спала, ждала момента – предъявить мне должок! Небось, и козу свою драную специально в мой огород запустила! Ну и сволочь, ну и сволочь!
- Да ты что, Люся, ты что? – испуганно залепетала Маша, - я просто пошутила!
- Пошутила! Пошутила, говоришь? Шутница, да? А, может, ты и с мужиком моим тогда пошутила? А? Что молчишь, курица? Сказать нечего, да? – Люсю было уже не остановить. Ее несло.
Маша сразу побледнела, побелела. Губы ее обнесло фиолетовой ниточкой по контуру – будто бы специально химическим карандашом по непонятной дури Маша так нарисовала. Она отвернулась и побрела к дому, не оборачиваясь, и виновница раздора Василиса, словно поняв, что напрокудила, наклонив рога, поплелась, вихляясь, следом за хозяйкой.
Дьявольский пыл Люсин испарился. Дура баба! Язык, что помело! Ой-ой! Люся прижала пальцы к губам. Тошнехонько! Старого, что малого – обидеть просто! Зачем? Ведь знала, что Машу такие слова заживо жгут! Знала и ведала! И ждала специально повода, чтобы вывалить их на подругу как ушат с помоями! Ну, как? Легче стало? А?
Люся и калитку огородную не заперла. Теперь хоть целое козье стадо сюда забреди – не почешется даже из окна выглянуть. Не о том головная боль. Это всегда так бывает: хочет человек зло какое произвести, аж ночами спать не может. А произведет – и жизнь не мила, и солнце не греет. Душа у Люси заледенела, и сердце через раз застучало: стукнет и подумает: а дальше? Может, вовсе остановится? Зачем жить такой поганке, такой страмнице Люсе? Незачем!...
. . . ДОЧИТАТЬ>>