Я накрывала праздничный стол, когда всё пошло наперекосяк. Честное слово, до последнего надеялась, что хоть этот вечер будет нашим – только я, муж и дети. Специально купила новую скатерть, достала бабушкин сервиз из серванта. Даже лилии белые поставила в центр стола – Андрей их терпеть не может, но мне так хотелось красоты...
Пирог в духовке доходил, мясо уже остывало под полотенцем. Дети в соседней комнате смотрели мультики, слышно было, как они хихикают о чём-то своём. У меня даже настроение поднялось – так хорошо было, спокойно.
И тут Андрей с кухни кричит:
– Мама сказала, что пораньше придёт!
Я так и застыла с тарелкой в руках. Внутри всё оборвалось, а в голове крутится: "Нет, только не сегодня". Вроде и ждала чего-то такого – свекровь же не могла пропустить праздник. Но всё равно как обухом по голове.
Вчера полночи не спала, считала наши расходы. Половина моей зарплаты ушла на продукты к празднику, вторая – на подарки детям. А муж... Он, конечно, тоже вложился, но треть его денег опять улетела к маме – то крыша потекла, то холодильник сломался. И ведь каждый месяц так! А я молчу, терплю, себе во всём отказываю. В парикмахерскую третий месяц собираюсь, а всё никак – то одно, то другое.
Андрей снова из кухни:
– Юль, ты чего молчишь? Мама...
– Слышала я про твою маму, – у самой голос дрожит, руки трясутся. А потом как вырвалось: – Пусть твоя мама найдёт себе другой стол!
Сказала и сама испугалась. Столько лет молчала, всё копилось-копилось, и вот – прорвало. В доме тихо стало, только телевизор из детской бубнит что-то. А я стою, на часы смотрю и думаю: "Всё. Назад дороги нет".
Андрей вышел на балкон – я видела его силуэт через тюль. Стоял, крутил в пальцах сигарету, но так и не закурил. Бросил три года назад, когда Маша родилась, а сейчас, видно, совсем прижало.
Я сидела в кресле, пыталась успокоиться. В голове крутилось: "Может, зря я так? Может, надо было промолчать, как всегда?" Но вспомнила, как вчера Алёшка спрашивал, почему у Пашки из его класса новый телефон, а у него старый. А я что? Я только плечами пожала – не говорить же ребёнку, что его бабушке снова понадобились деньги.
Телефон в кармане завибрировал. Достала – сообщение от свекрови:
"Купила твой любимый торт – птичье молоко. Скоро буду. Встретите?"
Руки затряслись. Семь лет она покупает этот торт, а я каждый раз улыбаюсь и благодарю. И ни разу не сказала, что терпеть не могу "птичье молоко". Семь лет улыбок, семь лет "спасибо, очень вкусно".
Пальцы сами набрали: "Нет."
Отправила и зажмурилась. Всё. Обратной дороги нет.
– Что значит "нет"?! – Андрей стоял надо мной, в руке мой телефон. Когда только успел подойти? – Ты в своём уме? Она же сейчас...
Телефон в его руке разразился трелью. На экране высветилось: "Мама".
– Ну что, доигрались? – он провёл рукой по лицу. – И что мне ей сказать?
– Правду, – я встала, расправила плечи. – Скажи ей правду. Что мы хотим побыть одни. Что нам нужно личное пространство. Что...
– Что я должен выбирать между женой и матерью?! – он почти кричал. – Этого ты добиваешься?
Телефон продолжал звонить. Дети в соседней комнате притихли – наверное, услышали крик.
– Нет, – я подошла к нему вплотную. – Я просто хочу, чтобы ты наконец выбрал НАШУ семью. Не маму, не меня – а нас. Меня, детей, наш дом, наше будущее. Хоть раз в жизни.
Он смотрел на телефон, словно тот мог взорваться. Потом медленно провёл пальцем по экрану:
– Алло, мам...
Я вышла на балкон. Сердце колотилось как сумасшедшее. В темноте мигали окна соседних домов, где-то залаяла собака. Интересно, у них тоже такие драмы разыгрываются? Или это только у нас всё через пень-колоду?
Сзади скрипнула балконная дверь.
– Я сказал ей, – голос у Андрея был севший, чужой. – Сказал, что мы сегодня... одни. Что я завтра зайду.
– И что она?
– А что она... – он невесело усмехнулся. – Сказала "я всё поняла" и отключилась. Теперь месяц разговаривать не будет.
Я молчала. Что тут скажешь? "Прости"? Не чувствовала я себя виноватой. "Спасибо"? За что – за то, что наконец-то поступил как муж, а не как сын?
С улицы потянуло прохладой. Где-то вдалеке прогремел гром – кажется, собирается дождь.
– Мам, пап, а бабушка не придёт? – Алёшка заглянул на балкон, теребя рукав пижамы. – А то мультик уже заканчивается...
Я переглянулась с мужем. Он кивнул – мол, сама решай.
– Нет, зайчик, – я присела перед сыном. – Сегодня мы будем только впятером – ты, я, папа, Маша и твой любимый пирог с яблоками.
– Ура! – он подпрыгнул. – А можно я первый кусок возьму? Самый большой?
– Можно, – я поцеловала его в макушку. – Беги, зови сестру.
Андрей прошёл в комнату, тяжело опустился на диван. Я видела, как он достал телефон, проверил – нет ли новых сообщений от матери. Потом убрал обратно в карман.
– Знаешь, – он посмотрел на меня как-то по-новому, – я ведь правда не замечал. Сколько ты всего... сколько мы могли бы...
– Тш-ш-ш, – я села рядом, взяла его за руку. – Давай просто будем жить дальше. По-другому.
– Она не простит, – он покачал головой. – Знаешь же – характер.
– В этом вся и проблема, – я невесело усмехнулась. – Она привыкла, что все прощают ей. А теперь придётся учиться прощать другим. Жить не только своими желаниями.
В комнату влетели дети – Алёшка тащил сестрёнку за руку, та едва поспевала за ним на своих коротеньких ножках.
– Мам, мы готовы! – он плюхнулся на пол у журнального столика. – А где пирог?
Я встала, расправила плечи:
– Сейчас принесу. И знаете что? Давайте сегодня поедим прямо здесь, в гостиной. Расстелем скатерть на полу, устроим пикник...
– Как летом на даче? – Машины глаза загорелись.
– Точно, – Андрей подхватил идею. – Только теперь не на траве, а на ковре.
Я пошла на кухню за пирогом, а в гостиной уже началась возня – дети стаскивали подушки с дивана, Андрей помогал расстелить скатерть. Обычно я бы запретила – куда это годится, есть на полу, когда стол накрыт? Но сегодня... сегодня хотелось чего-то другого. Чего-то нашего.
Пирог пах яблоками и корицей. Я достала его из духовки и замерла на секунду – показалось, что в дверь позвонят. Что она всё-таки придёт. Но нет. В квартире было слышно только радостные голоса детей и глуховатый смех мужа.
"Я дома", – вдруг поняла я. Первый раз за столько лет по-настоящему дома. Где не надо никому ничего доказывать. Где можно есть пирог на полу и смеяться над глупыми шутками. Где мои правила – не потому что я так хочу, а потому что это наша семья.
Я отрезала четыре куска – большой Алёшке, поменьше Маше, средний Андрею и совсем маленький себе. По старой привычке хотела отложить кусок для свекрови, но остановилась. Хватит. Теперь всё будет иначе.
За окном громыхнуло, и первые капли дождя застучали по карнизу. Гроза. Точно как в тот день, когда мы с Андреем познакомились. Может, это знак? Что гроза пройдёт, и всё снова будет хорошо. Только теперь по-настоящему хорошо – без притворства, без обид, без чужих правил в нашем доме.
