Иногда самые важные моменты в жизни начинаются с мелочей. С чашки кофе, оставленной на столе. С незакрытой крышки зубной пасты. С носков, небрежно брошенных у кровати...
Андрей смотрел на эти носки. Они лежали там, где их оставила Марина сегодня утром, торопясь на работу. Обычно он раздражался из-за таких вещей — разбросанной одежды, забытых кружек, незакрытых ящиков. Но сейчас эти носки казались... важными? Родными?
"Я не готова так жить" — её слова все ещё звенели в ушах.
Как давно это началось? Месяц назад? Год? Или может быть, всё было предрешено ещё тогда, когда они познакомились десять лет назад в том шумном баре на Тверской?
— Андрей, ты меня вообще слышишь? — её голос вырвал его из воспоминаний. — Я говорю с тобой уже пятнадцать минут!
— Да-да, извини... задумался, — он потер виски. — Так что ты говорила про отпуск?
Марина тяжело вздохнула. Это был их вчерашний разговор, последний нормальный разговор перед тем, как всё рухнуло.
— Я говорю, что устала планировать нашу жизнь в одиночку. Устала быть твоим будильником, календарем и напоминалкой. Ты знаешь, какой следующий месяц? У моей мамы юбилей. А ты даже не помнишь об этом, правда?
Он не помнил. И это было правдой…
— Марин, ну прости. Я исправлюсь, обещаю. Давай сядем и всё распланируем вместе?
— Исправишься? — она горько усмехнулась. — Андрей, тебе 35 лет. Ты говоришь это каждый раз. Каждый. Раз.
Её голос дрожал, но не от слёз — от злости. От накопившейся усталости и разочарования.
— Знаешь, что самое обидное? — она присела на край кровати. — Ты хороший человек. Правда. Ты не пьёшь, не гуляешь, прилично зарабатываешь. Ты... просто существуешь рядом. Как предмет мебели. Красивый, удобный, но... неживой.
Время остановилось. Андрей смотрел на жену и впервые за долгое время по-настоящему её видел. Когда она успела так измениться? Когда появились эти тонкие морщинки у глаз? Когда её яркие каштановые волосы стали такими тусклыми?
— Я больше не могу быть единственным человеком в наших отношениях, который что-то чувствует, — она встала и подошла к шкафу. — Который о чём-то мечтает, что-то планирует...
Звук выдвигаемого чемодана прозвучал как удар.
— Подожди! — он вскочил. — Давай поговорим! Я всё понял, правда. Мы можем...
— Нет, Андрей, — она покачала головой, методично складывая вещи. — Уже не можем. Я пыталась достучаться до тебя сотни раз. Ты не слышал. Или не хотел слышать.
— Но... куда ты пойдёшь?
— К Лене. Она давно предлагала пожить у неё, если что-то случится.
Если что-то случится. Значит, она давно это планировала? Обсуждала с подругой? А он даже не заметил...
Марина остановилась в дверях спальни:
— Знаешь, я ведь правда любила тебя. Очень сильно. Но я не готова так жить — в режиме ожидания, что ты однажды проснёшься и станешь настоящим.
Хлопнула входная дверь.
Тишина.
И эти чёртовы носки у кровати.
Андрей сел на пол, прислонившись к стене. В голове крутились обрывки мыслей, воспоминаний, планов... Планов? А были ли они у него вообще? Когда он в последний раз что-то по-настоящему хотел?
Телефон завибрировал. Сообщение от Марины:
"Вещи заберу на следующей неделе. Ключи оставлю в почтовом ящике. Пожалуйста, не звони пока."
Он посмотрел на экран телефона: 21:34, вторник. Обычный вторник, который навсегда разделил его жизнь на "до" и "после".
В незакрытом шкафу зияли пустые полки. На тумбочке остался её любимый ночник — смешной, в виде луны с улыбающимся лицом. Она всегда включала его перед сном, говорила, что он создаёт уютную атмосферу...
Андрей встал и подошёл к окну. Город жил своей обычной вечерней жизнью: горели окна в домах напротив, по улице ползли машины, где-то вдалеке мигала вывеска круглосуточного магазина.
Всё было, как всегда, но одновременно всё изменилось.
Он достал телефон и открыл календарь. Пустой, если не считать автоматически добавленных государственных праздников. Ни одной записи, ни одного напоминания.
"Ты даже не помнишь..." — эхом отозвались её слова.
Впервые за долгое время Андрей почувствовал что-то похожее на настоящую эмоцию. Это была не грусть и не злость.
Это был страх.
Страх того, что она права. Что он действительно превратился в предмет мебели в собственной жизни. Что пропустил не только мамин юбилей, но и что-то гораздо более важное...
Телефон снова завибрировал. На этот раз это была не Марина — звонила мама.
— Да, мам...
— Андрюша! Я так рада, что дозвонилась! Представляешь, мы с папой решили устроить небольшой праздник в следующем месяце...
Он сжал телефон крепче:
— Да, мам. Я знаю. Юбилей...
В трубке повисла удивленная пауза:
— Ты... помнишь?
— Теперь — да.
Через неделю Марина действительно пришла за вещами. Но не одна.
— Это Глеб, — сказала она, избегая смотреть Андрею в глаза. — Он поможет мне с коробками.
Высокий широкоплечий мужчина протянул руку:
— Добрый день.
Андрей проигнорировал приветствие. Что-то внутри него, что-то давно спящее, вдруг проснулось и зарычало.
— Глеб? — его голос звучал непривычно хрипло. — И давно вы... знакомы?
Марина напряглась:
— Мы работаем вместе. В одном отделе.
— А-а-а... — протянул Андрей. — И как давно?
— Послушай...
— Нет! — он с силой ударил кулаком по стене. — Это ты послушай! Значит, я был прав? Всё это, — он обвел рукой квартиру, — весь этот спектакль про "не готова так жить" — это просто прикрытие?!
Глеб сделал шаг вперед:
— Эй, полегче...
— А ты вообще помолчи! — Андрей впервые в жизни чувствовал, как его захлестывает настоящая ярость. — Какое право ты имеешь приходить в мой дом?!
— Андрей! — Марина встала между ними. — Прекрати! Между мной и Глебом ничего не было, пока мы были вместе. Он просто... он просто оказался рядом, когда мне было плохо. Когда я пыталась достучаться до тебя, а ты...
— О, так я должен быть благодарен?! — он истерически рассмеялся. — Спасибо, Глеб! Спасибо, что поддержал мою жену! Очень благородно с твоей стороны!
— Вы знаете что? — Глеб спокойно положил руку Марине на плечо. — Мы придем позже. Когда вы будете в более адекватном состоянии.
Они направились к выходу. У двери Марина обернулась:
— Знаешь, что самое грустное, Андрей? Сейчас, когда ты кричишь и злишься... это первый раз за долгое время, когда я вижу в тебе какие-то настоящие эмоции. Жаль, что для этого понадобилось всё разрушить.
Дверь закрылась. Андрей осел на пол, чувствуя, как дрожат руки. В голове пульсировала одна мысль:
"Она права. Чёрт возьми, она снова права."
Он достал телефон и набрал номер:
— Алло, папа? Помнишь, ты говорил про путевку в горы? Да, на следующие выходные... Нет, я не занят... Да, я хочу поехать.
Что-то должно измениться. И, кажется, именно сейчас – самое время начать.
Горы встретили его безразличием. Величественные, покрытые снегом вершины даже не заметили ещё одного потерянного человека у своего подножия. Андрей стоял возле туристической базы, рассматривая свои новые ботинки — яркие, красные, совершенно не похожие на его обычные строгие оксфорды.
— Новичок? — раздался голос за спиной.
Он обернулся. Женщина лет сорока, с обветренным лицом и веселыми морщинками вокруг глаз, протягивала ему термос.
— Настолько заметно? — усмехнулся он.
— Ботинки, — она кивнула на его ноги. — Слишком новые. И взгляд... растерянный.
Он принял термос. Горячий чай обжег губы.
— Меня зовут Вера, — она присела рядом на скамейку. — Я здесь инструктор. А ты?
— Андрей. Сбежал от развода.
Надо же, подумал он, как легко это сказалось. Незнакомому человеку, в чужом месте.
— О, классика! — Вера рассмеялась. — Знаешь, половина моих одиночных клиентов приходят именно поэтому. Горы хорошо лечат разбитые сердца.
— А вторая половина?
— Ищут себя. Часто это одно и то же.
Три дня пролетели как один миг. Утренние подъемы, дневные маршруты, вечерние посиделки у камина. Никаких телефонов — связь здесь все равно не ловила. Никаких заученных фраз и офисного сленга. Только небо, снег и бесконечные разговоры с такими же "беглецами".
На четвертый день Вера предложила сложный маршрут.
— Уверена? — Андрей посмотрел на крутой склон. — Я же новичок.
— А я инструктор, — она подмигнула. — Доверься.
Они поднимались около двух часов. Ветер усиливался, снег слепил глаза. Где-то на середине пути Андрей понял, что больше не может.
— Стой! — он тяжело дышал. — Я... я не дойду.
— Дойдешь, — Вера говорила спокойно, но твердо. — Ты сильнее, чем думаешь.
— Нет, правда... давай вернемся.
— Андрей, — она внимательно посмотрела ему в глаза. — Ты всегда так делаешь? Сдаешься на полпути?
Её слова ударили больнее, чем ледяной ветер.
"Ты даже не пытаешься..." — вспомнились слова Марины.
— Нет, — он стиснул зубы. — Не в этот раз.
Вершина встретила их оглушительной тишиной и видом, от которого перехватывало дыхание. Облака плыли где-то внизу, создавая впечатление, будто они оказались в другом мире.
— Ну как? — Вера протянула термос. — Стоило того?
Андрей молчал. Внутри него что-то менялось, таяло, как весенний снег.
Вечером, вернувшись на базу, он впервые за неделю включил телефон. Десятки пропущенных звонков, сообщения от мамы, от коллег... и одно от Марины:
"Надеюсь, у тебя все хорошо. Прости за сцену с Глебом. Я подала на развод."
Странно, но эти слова больше не вызвали боли. Он вышел на улицу, вдохнул морозный воздух полной грудью и набрал номер:
— Привет, мама. Слушай... я тут подумал. А давай устроим твой юбилей... в горах?
— Ты что, серьёзно? — мама чуть не выронила телефон. — В горах? Андрюша, мне же...
— Шестьдесят пять, мам. Не девяносто пять, — он улыбнулся, глядя на звезды. — Тут есть отличная база с комфортными номерами. Ресторан с видом на горы. И... я познакомился с человеком, который поможет всё организовать.
Он покосился на Веру, которая делала вид, что очень занята своим термосом.
Две недели пролетели как один день. Андрей вернулся в Москву другим человеком — загорелым, похудевшим, с каким-то новым блеском в глазах. Первым делом он отправился в парикмахерскую, потом в спортивный магазин. А вечером решился зайти домой.
Марина оказалось была дома. Одна.
— Ого! — она удивленно приподняла брови. — Ты... изменился.
Он пожал плечами:
— Немного солнца и свежего воздуха творят чудеса.
Повисла неловкая пауза.
— Как Глеб? — спросил Андрей, удивляясь тому, как спокойно прозвучал его голос.
Марина отвела взгляд:
— Никак. Это было... ошибкой.
Он кивнул, не чувствуя ни злорадства, ни горечи.
— Знаешь, — она нервно теребила рукав свитера, — я тут думала... Может я погорячилась, и нам стоит...
— Нет, Марин, — он мягко перебил её. — Ты была права. Мы не можем вернуться назад. Да и не нужно.
Она удивленно посмотрела на него:
— Кто это и что сделал с моим мужем?
— Бывшим мужем, — поправил он с лёгкой улыбкой. — И знаешь... спасибо тебе.
— За что?!
— За то, что не побоялась всё разрушить. Иногда это единственный способ построить что-то новое.
Входная дверь захлопнулась за его спиной, оставляя в прошлом десять лет жизни и одну любовь. Телефон тренькнул сообщением:
"Андрей, насчет юбилея... Ты уверен, что твоя мама осилит такое путешествие? — Вера"
Он улыбнулся:
"Ты же сама говорила — человек сильнее, чем думает. Кстати, что делаешь в субботу вечером?"
Ответ пришел мгновенно:
"Это свидание?"
"Нет. Это новая вершина."
Он шел по вечерней Москве, и впервые за долгое время чувствовал себя по-настоящему живым. Впереди был юбилей мамы, новая работа (заявление об уходе уже лежало в портфеле), и целая жизнь, полная неизведанных маршрутов.
Телефон снова завибрировал. Вера прислала фотографию — закат в горах и силуэт одинокого альпиниста на фоне розового неба.
"Знаешь, что самое главное в горах?" — писала она. — "Здесь нельзя притворяться. Либо ты идешь вверх, либо остаешься внизу. Третьего не дано."
Андрей посмотрел на ночное небо, где между городскими высотками пробивались первые звезды. Где-то там, за облаками и смогом, прятались настоящие вершины. Его вершины.
Он больше не боялся высоты.
