В полумраке гостиной зрел заговор. По пятницам сыновья постоянно ужинали у мамы. Иногда с семьями, а сегодня, словно сговорившись, одни пришли.
Васька, развалившись на диване, словно ленивый кот на солнцепеке, буравил взглядом мать. Глебушка, младший, как верный оруженосец, ходил кругами. Наматывал на палец прядь волос, словно нить Ариадны, в поисках выхода из лабиринта материнского упрямства.
— Мам, ну зачем тебе эта огромная трешка? Ты же в ней как горошинка в стакане! — выпалил Васька, не утруждая себя дипломатией. Ноги, обутые в кроссовки не первой свежести, взлетели на журнальный столик, словно флаг на баррикадах.
— А пенсия и доход с магазина? Ты ж не олигарх, чтобы такие деньжищи на себя одну тратить! Да ты и не тратишь. Все в чулок прячешь. А мошенников сколько развелось теперь. Выманят деньги и все. Давай-ка мы тебя к себе заберем, а? Под присмотром будешь.
— Как не говори, в следующем году шестьдесят. Государство не зря с работы на пенсию отправляет. Все таки старики все должны быть под присмотром, — подхватил Глебушка, подмигивая брату. В глазах его плясали не то искры заботы, не то отблески корысти.
Вера Петровна, сидевшая в кресле, словно королева на троне, только вздохнула. Взгляд, обычно мягкий и лучистый, сейчас потемнел, словно небо перед грозой. Смотрела на своих «заботливых» сыночков, и в душе поднималась буря. Ишь, разошлись! Один уже в уме чемоданы собирает, другой квартиру делит, словно пирог на день рождения. Забрать квартиру собрались они, видите ли.
— Ребятки, а вы не подумали, что мне, может, нравится жить одной? Без ваших детских криков и вечных разборок? — улыбнулась она хитро, словно лисица, заманивающая в капкан незадачливого зайца. — Две хозяйки в одной квартире не уживутся. Да и я привыкла к своему жилью. Здесь отец умер, да и вы первые шаги сделали. Тут каждая пылинка в этой квартире мне дорога.
— Да ладно, мам! Мы ж о тебе печемся! — возмутился Васька, чуть не подавившись бутербродом с колбасой. Крошки, словно п.у.ли, разлетелись по комнате.
— Ага, особенно о моей пенсии и квартире, — подумала Вера Петровна, но вслух сказала с притворной кротостью:
— Спасибо, родные. Но я пока сама справляюсь. Вот когда совсем одряхлею — тогда и поговорим, — тихо как звон колокольчика, за которым скрывалась стальная решимость, сказала Вера Петровна. — Да я и не жила можно сказать еще одна. То за мужем ухаживала, то магазин поднимала — благо теперь мотаться не надо: все необходимое через доставку могу заказать. Да и какие мои годы!, — театрально всплеснула руками Вера Петровна.
Сыновья переглянулись с досадой. План «мама в клетке, квартира в кармане» провалился с треском. Не вышло облагодетельствовать маму, как они планировали в своих коварных мечтах. Придется ждать, пока сама сдастся, пока старость не согнет ее в дугу и не лишит воли к сопротивлению. Или потихоньку склонять к решению. Не зря же говорят: и капля камень точит.
А Вера Петровна мысленно усмехнулась, наблюдая за их разочарованными лицами. — Эх, детки, детки! Думаете, старушка уже из ума выжила? Не дождетесь!
И пошла на кухню, напевая себе под нос: «Ой, цветет калина в поле у ручья...» Мол, еще всем покажет, на что способна бабушка в самом расцвете сил! А у самой из головы не шло:
— С отцом обоим помогли купить по квартире. Да, двухкомнатные. Но это же старт. Не просиживайте штаны в гараже, а шевелитесь. Тесно — ипотеку возьмите и большее жилье купите. Хотя по одному внуку подарили и больше не собираются себя заботами обременять. Пенсия им моя глаза мозолит.
— Мам, мы поехали, — быстро засобирались братья домой. — А ты подумай, а мы на днях заглянем.
Вера Петровна стояла у окна и смотрела, как они уходят
— Как же Васька и Глебушка дошли до жизни такой?
Все началось с банальной зависти. Всегда считали, что матери повезло больше, чем им. Родилась, что ли под счастливой звездой? Просторная квартира в престижном районе. Пенсия, хоть и не заоблачная, но стабильная.
Магазин? У других кризис, а мать как-то выкарабкалась. Хотя и небольшой магазин, но доход стабильный и к пенсии хорошая прибавка. А самое главное свобода, о которой сыновья могли пока только мечтать, погрязнув в кредитах на машины из салонов и семейных дрязгах.
А то, что не по Сеньке шапка и можно было купить машины поскромнее, об этом сыновья не думали. Да и младшенький свою Наташку по два раза на год возит к морю освежиться.
И квартира в наших руках, и пенсия под неусыпным прицелом
Идея «осчастливить» маму, забрав ее к себе, пришла в голову Ваське во время очередной посиделки в гараже с друзьями не на пустом месте.
Как-то раз, в пропахшем бензином и сигаретным дымом гараже, где он обычно просиживал вечера с друзьями, разговор зашёл о насущном.
— Эх, мужики, кризис лютый! Денег ни на что не хватает, — жаловался Колян, ковыряясь в двигателе старенькой «Ауди».
— Да уж, Колян, не говори. Кредит душит, на работе сокращение, — поддержал его Санёк, отхлёбывая пиво из запотевшей бутылки.
Васька, до этого молча слушавший, вдруг встрепенулся.
— Моя тоже как циркулярка жужжит. Глеб снова свою к морю свозил. Второй раз уже. А мы в этом году еще ни разу не были. Вот и пилит, аж домой идти не хочется. А что, если… — начал он, понизив голос, словно делился государственной тайной.
— Что если? — с любопытством спросил Колян, откладывая гаечный ключ.
— У матери трёшка... Огромная, ей одной там как-то даже и не к чему, — нерешительно пробормотал Васька, косясь на друзей.
— Ну и что? Выселить мать на улицу предлагаешь? — усмехнулся Санёк.
— Да нет, ты чего! Просто... Она же старенькая, ей трудно одной. Вот если бы мы её к себе забрали, а квартиру продали... Всем бы легче стало! — попытался оправдаться Васька, чувствуя, что сказал лишнее.
— Ну, ты дал, брат. Твоя в 60 еще фору нашим женам даст. А ты — старенькая, — засмеялся Санек.
Идея повисла в воздухе, словно тяжелое облако. Первым её подхватил Глебушка, который случайно заглянул в гараж. Услышав обрывок разговора, сразу понял, к чему клонит брат. Когда гаражные друзья разошлись, Глеб вернулся к разговору.
— А что, Вась, это мысль! Давно пора было об этом подумать, — заявил Глеб, похлопав брата по плечу. — Я прикинул, если её продать, можно неплохие деньги выручить. Кредиты закроем, да и на жизнь останется.
А то моя еще только с трапа самолета сошла — уже спрашивает: когда следующая поездка. Не напасешься на ее запросы денег. А так, и так квартира нам достанется. Так лучше сейчас давай заберем. Сколько разговоров по телевизору про пожилых: то деньги забрали, то квартиры. А так, пока мать с головой дружит, все потихоньку и оформим.
В голове Глебушки уже рисовались красочные картины безбедной жизни. Отпуск на Мальдивах, погашенный кредит за машину, дорогая одежда... Он уже чувствовал вкус денег, словно мёд на языке.
— Ну ты, Глеб, как всегда, практичный, — усмехнулся Васька.
— А чего тянуть-то? Мать всё равно стареет, скоро сама предложит переехать, — беспечно заявил Глеб.
С этого момента и началось планирование операции «Мама в заботе, квартира в доле». Братья долго обсуждали, как лучше подойти к матери, чтобы не вызвать подозрений.
— Так, я буду давить на жалость, говорить, что нам тяжело, что внук голодает, —заявил Васька, примеряя на себя роль «плохого парня».
— А я буду ласковым и заботливым сыночком. Который хочет, чтобы мать жила в комфорте и ни в чём не нуждалась, — подхватил Глебушка, изображая на лице ангельскую улыбку. — Буду ей чай с мёдом носить и сказки на ночь читать, если потребуется.
— Главное, чтобы она поверила в нашу искренность, — подытожил Васька. — Так раз ты добренький, то и мать жить у тебя останется?
— Э, нет, месяц у меня, а месяц у тебя. Квартиру пополам — значит и мать по очереди.
В следующую пятницу братья и завели разговор.
— Мам, квартиру продадим. А жить будешь по очереди. Месяц у меня, а месяц у Глеба, — затянул свою партию Василий.
— Что же вы меня как красное знамя из рук в руки передавать будете? Теперь предстоит как кочевнице из квартиры в квартиру переезжать, — спокойно спросила Вера Петровна.
— А что тут такого? — подхватил Глебушка. — Зато жизнь у тебя будет бурлить. Да и сколько тебе уже осталось? Отец видишь и до пенсии не дотянул.
Вера Петровна и так была женщиной не промах. За годы жизни она научилась читать людей, как открытую книгу. Чувствовала фальшь в каждом слове, видела корысть в каждом взгляде. Понимала, что где-то просчиталась в воспитании. Сыновья видят в ней не мать, а ходячий банкомат. Источник лёгкой наживы. От обиды и возмущения спокойствие оставило Веру Петровну, как корабль гавань.
— Это что же получается? Вы мне уже и срок жизни отмерили? Я — что бездомная: из квартиры в квартиру кочевать? В 59 вы меня считаете старушкой в маразме, которая вот-вот подпишет что угодно. Лишь бы ее оставили в покое. Мошенников еще приплели.
Я не позволю вам обокрасть меня и лишить меня моей квартиры. Старость и пенсия — это не приговор. Скорее возможность начать новую жизнь. А вы меня в древние уже записали. Не стыдно вам.
— Мама, нам ведь тоже жить надо.
— Живите. Я что вам не даю? Только по средствам живите, а не в кредит к морю свою кралю возишь. Вместо этого взял бы ипотеку и купил квартиру побольше. А тебе, Василий, сколько раз предлагала помочь открыть такой же магазинчик как у меня? Так здесь же работать надо. Проще у себя в гараже штаны просиживать, да языками чесать.
— Уходите и видеть вас не хочу, пока не поймете, что вы натворили, — отворила входную дверь квартиры Вера Петровна.
Сыновья ушли, а у нее даже слез не было.
— Недооценили вы меня, сыночки. И я что-то усмотрела в воспитании. А ведь месяц назад сама хотела обменять на двухкомнатную квартиру, а деньги разделить между ними. Теперь точно не буду. Пока не осознают, что натворили.
Спасибо за подписку на канал и прочтение.