— Мне нужна операция… Врачи сказали, что если не сделаю — ноги могут отказать…
— Ты уже почти калека, какая разница? — смеётся она. — Лучше бы отдала дачу, а не держалась за неё мёртвой хваткой.
Я прижимаю трубку к уху и молчу. Внутри всё сжимается в маленький, холодный комок. Они ждут. Ждут, когда меня не станет, чтобы растаскать всё по кускам. Дача — единственное, что осталось от родителей. Единственное, за что я могу держаться, пока всё остальное рушится.
Я сжимаю губы, глотаю ком в горле.
— Ты же знаешь, Вера, я не отдам.
— Ну и сдохни тогда в своей конуре.
Гудки.
Я медленно опускаю телефон на стол. Комната кажется ещё теснее, чем обычно. 13 квадратных метров — мой мир. Блеклые, выцветшие обои, которые я клеила ещё двадцать лет назад. Маленькая кухонька у стены, электрическая плитка, на которой кипит кастрюлька с водой. Вода мутная, потому что кран ржавый.
Кот Серый потягивается на подоконнике и лениво смотрит на меня. У него есть миска с кормом, но у меня… Я открываю кошелёк. Пусто.
Почти автоматически набираю номер.
— Дядя Коля, это я.
— Ну что, опять еды нет? — голос уставший, но не злой.
— Просрочка осталась?
— Приходи вечером.
Я киваю, хотя он не видит.
— Спасибо…
Кладу трубку. Сил нет ни на что. Всё тело ломит, спина болит так, что невыносимо сидеть. Нужно лечь.
Лечь — значит признать, что ты сдалась.
А ведь я была другой. Когда-то.
Мне было двадцать. Жизнь казалась огромной, прекрасной, полной возможностей. Я жила в шумном, полном света мире, где никто не знал боли. А потом…
Я помню этот вечер. Балкон пятого этажа, руки моего парня, резкий толчок. Свист в ушах. Мгновение, в котором весь мир сжался до одного ужасающего осознания: я падаю.
Врачи сказали, что я чудом осталась жива.
— Позвоночник сломан, но, возможно, сможете ходить… — холодным голосом говорил хирург.
Я смогла. Я боролась за каждый шаг, за каждый вдох, за каждое движение.
А потом появился он.
Я любила его. Или думала, что любила. А он… Он смеялся, когда я плакала. Ударил один раз. Потом ещё. С каждым разом всё сильнее.
Однажды он взял утюг.
Вспышка боли, гул в голове. Тьма.
Я проснулась уже в больнице.
— Нам пришлось удалить часть черепной кости. — врач говорил это так, будто сообщал прогноз погоды.
Пластина. Я носила пластину в голове.
Я ушла.
Точнее, убежала.
Тогда ещё казалось, что впереди — новая жизнь.
Теперь я сижу в этой комнатке, жду, когда дядя Коля отдаст мне просрочку, и понимаю: надежда — это иллюзия.
***
Вечер.
Я надеваю старое пальто, натягиваю капюшон. Холод пробирает до костей.
На улице пахнет снегом и гарью. Где-то смеются дети. Жизнь идёт.
Магазин в двух кварталах. В тёмном переулке стоит мужчина. Он смотрит на меня так, как смотрят хищники на раненую добычу.
Я ускоряю шаг.
— Эй, красавица… — тянется ко мне чужая рука.
Я бегу.
Я больше не могу быть жертвой.
Свет фонаря впереди — спасение.
Дядя Коля уже ждёт.
— Держи. — протягивает пакет.
Хлеб, йогурты, кусок сыра. На йогуртах срок годности истёк два дня назад.
— Спасибо.
Он кивает. В его глазах жалость, но я не хочу её видеть.
Ночь.
Я пишу вам.
Мне просто хочется жить…
Ещё реальные истории от подписчиц: