- Ты ничтожество, - прошипел он, сжимая кулаки. - Просто паразит на моей шее.
- Забавно слышать это от человека, который работает в моей компании, - прошептала она одними губами, глядя в окно.
Три месяца назад
Солнечные лучи пробивались сквозь тонкие занавески, окрашивая кухню в золотистые тона. Анна помешивала кофе, наблюдая, как по стенкам чашки стекают карамельные разводы. Утренняя тишина – её любимое время суток. Пока Максим спит, можно просто стоять у окна и думать о своём, не слыша очередных комментариев о том, как бесполезно она проводит время.
- Опять проспала? - раздался за спиной недовольный голос мужа. - Я же просил будить меня в семь.
Анна обернулась, мягко улыбнувшись:
- Доброе утро. Ты так сладко спал, не хотела тревожить.
- Не хотела тревожить? - передразнил Максим, плюхаясь на стул. - Конечно, тебе же некуда торопиться. Весь день свободна, как птичка.
Она молча поставила перед ним чашку кофе и тарелку с яичницей. Может, сегодня день будет лучше? Может, он наконец-то заметит новую картину на стене – ту самую, которую она писала две недели, поймёт, что она не просто "сидит без дела"?
- Что это? - Максим поморщился, глядя на яичницу. - Почему желток не жидкий? Я же объяснял, как я люблю.
- Извини, задумалась немного...
- Задумалась она, - фыркнул он. - О чём думать-то? Весь день дома сидишь, единственная забота – завтрак приготовить, и то не можешь нормально.
Анна прикусила губу. В кармане завибрировал телефон – наверняка Игорь Петрович, её заместитель. Третий квартал подходит к концу, нужно просмотреть отчёты. Но это подождёт до того момента, как Максим уйдёт на работу.
***
- Милая, я пригласил сегодня пару друзей с работы, - Максим влетел в квартиру вечером, сияя как начищенный самовар. - И мама придёт. Приготовишь что-нибудь?
Анна подняла глаза от книги:
- Сегодня? Уже семь вечера...
- А что такого? - он прищурился. - Ты же целый день свободна. Или у тебя были другие планы? Может, выставка твоих "шедевров"?
Он хохотнул, глядя на её новую картину. Анна сжала кулаки, но промолчала. Планы действительно были – видеоконференция с американскими партнёрами по поводу нового проекта. Но это можно перенести.
- Конечно, я всё приготовлю, - улыбнулась она. - Сколько человек будет?
- Человек десять. И давай что-нибудь посерьёзнее твоих вечных салатиков. Мне не стыдно должно быть за стол.
Через два часа квартира наполнилась громкими голосами и смехом. Анна металась между кухней и гостиной, расставляя тарелки с горячим. Конечно же она могла заказать самую дорогую еду в городе, но нет, она должна была все сделать сама.
- О, а это твоя жена? - один из гостей, Павел, с интересом разглядывал Анну. - Как-то ты про неё не рассказывал. Чем занимаешься?
Анна открыла рот, чтобы ответить, но Максим опередил её:
- Да ничем особенным! - он уже был навеселе. - Сидит дома, рисует какие-то картинки. Живёт за мой счёт, как... - он сделал паузу, победно оглядывая притихших гостей, - как нищенка!
Повисла неловкая тишина. Кто-то хихикнул.
- Сынок правильно говорит, - поддакнула Ольга Соколова, его мать. - Женщина должна либо детей рожать, либо деньги в дом приносить. А эта... - она смерила Анну презрительным взглядом, - только место занимает.
Анна медленно выпрямилась. В кармане снова завибрировал телефон – срочный звонок от совета директоров. Какая ирония.
- Извините, - она мягко улыбнулась, - мне нужно ответить.
Выйдя на балкон, она достала телефон. На экране высветилось: "Сделка подтверждена. Акции выросли на 15%."
Анна посмотрела через стекло на веселящуюся компанию. На Максима, который что-то активно рассказывал, размахивая руками. На его мать, которая качала головой с видом оскорблённой добродетели.
"Ты называешь меня нищей? - подумала она, глядя на своё отражение в тёмном стекле. - Что ж, посмотрим, кто здесь настоящий нищий."
Она набрала номер:
- Игорь Петрович? Да, это я. Готовьте документы. Завтра я официально вступаю в должность генерального директора.
***
- Что значит она уволила тебя? - голос Ольги Соколовой звенел от возмущения. - Как эта нищенка посмела?
- Мама, ты не поверишь, - Максим нервно рассмеялся, - похоже, эта "нищенка" владеет всей компанией.
Анна открыла глаза от звука сигналящей под окнами машины. На секунду растерялась – непривычно просторная спальня, слишком мягкая подушка, запах нежилого помещения. Потом вспомнила – она дома. В своей квартире, где не была два года. Пентхаус встретил её вчера пылью на подоконниках и застоявшимся воздухом – как будто и не было этих лет в маленькой квартирке с Максимом, где она старательно играла роль скромной домохозяйки.
Она потянулась, зарываясь в прохладное шёлковое бельё, которое достала вчера из шкафа. За окном занимался рассвет, окрашивая стены спальни в розовый. Где-то на кухне надрывался забытый таймер кофеварки – вчера она настроила его по старой привычке, но так и не дошла сделать кофе, уснув прямо в одежде. И впервые за долгое время ей не нужно было вскакивать ни свет ни заря, чтобы успеть приготовить кому-то завтрак. Можно просто лежать и смотреть, как солнце медленно поднимается над городом, чувствуя удивительную, почти забытую лёгкость.
На телефоне уже светилось несколько пропущенных от мужа. Она не стала перезванивать – вместо этого отправила короткое сообщение: "Вещи можешь забрать в любое время. Ключи оставь консьержу."
В офисе "ВоронцовТех" царило необычное оживление. Сотрудники собирались группками, шептались, то и дело бросая взгляды на кабинет генерального директора. Анна шла по коридору, стуча каблуками, и люди расступались перед ней, как вода.
- Доброе утро, Игорь Петрович, - она вошла в приёмную, где её уже ждал заместитель. - Все документы готовы?
- Да, Анна Игоревна. И... там ваш муж внизу. Точнее, уже почти бывший муж.
- Пусть поднимается, - она улыбнулась. - Думаю, нам есть что обсудить.
Максим ворвался в кабинет как ураган. Его обычно идеально уложенные волосы были взъерошены, галстук съехал набок, а в глазах плескалась паника пополам с яростью.
- Ты... - он задыхался. - Ты всё это время... Почему?!
Анна спокойно сняла пиджак, повесила его на спинку кресла:
- Присядь. В ногах правды нет.
- Правды? - он истерически рассмеялся. - Ты мне два года врала! Притворялась бедной художницей! Зачем весь этот цирк?
- Цирк? - она подняла бровь. - А как бы ты поступил, узнав сразу, кто я? Женился бы на мне из-за денег? Или испугался бы женщины богаче тебя?
Максим плюхнулся в кресло:
- Я любил тебя...
- Правда? - Анна покачала головой. - Тогда почему всё изменилось, когда ты решил, что я бедная? Почему начал унижать меня перед друзьями? Называть нищенкой?
- Я просто... - он запнулся. - Ты же ничего не делала! Сидела дома, рисовала...
- А что, если бы я правда была просто домохозяйкой? - она наклонилась вперёд. - Это даёт право относиться к человеку как к мусору? Унижать его? Высмеивать?
В дверь постучали. Вошла секретарша:
- Анна Игоревна, совет директоров ждёт.
- Спасибо, Света. Максим уже уходит, - Анна выпрямилась. - Кстати, приказ о твоём увольнении уже подписан. Советую поискать работу в другой сфере – в IT тебя теперь вряд ли возьмут.
- Ты не можешь так поступить со мной! - он вскочил. - Я подам в суд! У меня есть права!
- Права? - она рассмеялась. - Какие права, Максим? На то, что я дала тебе работу? Или на то, что терпела твои насмешки? Знаешь, что самое забавное? - она подошла к окну. - Если бы ты просто любил меня такой, какая я есть, всё могло быть иначе. Мы могли быть счастливы. Но ты выбрал другой путь.
Он стоял, сжимая кулаки, и в его глазах плескалась бессильная ярость:
- За что ты так со мной?
- За что? - она повернулась к нему. - За то, что показал мне своё истинное лицо. За то, что научил меня одной простой истине: нельзя позволять другим определять твою ценность. Даже если ты их любишь.
Когда за ним закрылась дверь, Анна ещё долго стояла у окна. Внизу, во дворе бизнес-центра, она видела, как Максим идёт к своей машине – ссутулившийся, постаревший, потерянный. Где-то глубоко внутри кольнуло сожаление, но она задавила его.
Вечером позвонил отец:
- Ну что, девочка моя, как ты?
- Нормально, пап, - она грела руки о чашку с чаем. - Знаешь, я думала, будет больнее.
- А что ты чувствуешь?
- Пустоту. И... облегчение. Как будто сбросила тяжёлый рюкзак, который тащила два года.
- Ты сильная, - в голосе отца звучала гордость. - Моя девочка.
После разговора Анна долго сидела на балконе, глядя на ночной город. Телефон пиликнул – сообщение от Максима: "Прости меня. Я всё осознал. Давай начнём сначала?"
Она улыбнулась и набрала ответ: "Знаешь, что самое страшное в предательстве? Не то, что тебя предали. А то, что ты больше не веришь тому, кто предал. Прощай, Максим. Надеюсь, ты найдёшь то, что ищешь."
**"
- Вы не можете отказать моему сыну в компенсации! - Ольга Соколова стучала кулаком по столу. - Она же обманывала его!
- Нет, уважаемая, - адвокат устало поправил очки, - ваш сын сам подписал брачный договор. А то, что он не поинтересовался финансовым положением супруги - это его проблемы.
***
Прошло три месяца. Зима укутала город снежным одеялом, превратив серые улицы в сказочное царство. Анна смотрела на мир из окна своего кабинета, когда в дверь постучали.
- Анна Игоревна, - Светлана, её секретарша, выглядела взволнованной, - там журналисты из "Форбс". Говорят, хотят сделать с вами интервью. История о том, как вы... ну...
- Как я притворялась бедной женой, чтобы проучить мужа-тирана? - Анна усмехнулась. - Впусти их. Пора рассказать свою версию этой истории.
Журналистка оказалась молодой женщиной с умными глазами и блокнотом, исписанным мелким почерком.
- Скажите, - она включила диктофон, - почему вы решили скрыть от мужа своё состояние?
- Знаете, - Анна задумчиво покрутила в руках карандаш, - я не планировала никакого обмана. Просто хотела быть уверенной, что меня любят за меня, а не за деньги. Но потом... потом я увидела его настоящего. И это оказалось... познавательно.
- Максим Соколов подал на вас в суд...
- И проиграл, - Анна кивнула. - Знаете, что самое интересное? Он требовал компенсацию за "моральный ущерб". За то, что я позволила ему быть собой. Забавно, правда?
***
Вечером того же дня она встретила его случайно – в ресторане, где проходила деловая встреча. Максим сидел за барной стойкой, постаревший, осунувшийся, с едва заметной сединой на висках.
- Привет, - он поднял на неё мутный взгляд. - Выглядишь... шикарно.
- Спасибо, - она присела рядом. - Как ты?
- А как ты думаешь? - он горько усмехнулся. - Никто не берёт на работу. Все знают историю о парне, который не заметил, что работает в компании собственной жены. Мать говорит, что я идиот. Она, кстати, права.
Анна молчала, разглядывая бывшего мужа. Где тот самоуверенный красавец, в которого она влюбилась? Куда делась его надменная улыбка? Его высокомерие?
- Знаешь, - он сделал глоток виски, - я ведь правда любил тебя. В начале.
- А потом?
- А потом... - он покачал головой, - потом мне показалось, что я достоин большего. Что такой успешный мужчина, как я, не должен содержать какую-то... - он осёкся.
- Нищенку? - подсказала она.
- Прости, - он опустил глаза. - Я был идиотом.
- Был? - она встала. - Нет, Максим. Ты им остался. Потому что даже сейчас ты думаешь только о себе. О своей карьере. О своей репутации. Ни разу за все эти месяцы ты не спросил, каково было мне – слушать твои насмешки, терпеть унижения, видеть, как человек, которого я люблю, превращается в чудовище.
Она достала из сумочки конверт:
- Здесь рекомендательное письмо. В Новосибирске открывается филиал нашей компании. Им нужен опытный руководитель отдела. Это твой последний шанс, Максим. Не для нас – для тебя самого.
Он смотрел на конверт, не решаясь взять:
- Почему ты это делаешь?
- Потому что я не ты, - она улыбнулась. - Я не умею наслаждаться чужим падением. Прощай, Максим. Надеюсь, ты найдёшь свой путь.
***
Через неделю Анна сидела в кабинете отца. За окном кружил снег, в камине потрескивали поленья, а они пили и говорили о жизни.
- Знаешь, - Игорь Воронцов задумчиво разглядывал янтарную жидкость в бокале, - когда твоя мать умерла, я думал, что больше никогда не смогу никому доверять. А потом понял: дело не в доверии к другим. Дело в верности себе.
- К чему ты это, пап?
- К тому, что ты всё сделала правильно, девочка. Не месть была твоей целью. А правда. Ты просто хотела увидеть правду – и показать её другим.
Анна подошла к окну. Город внизу искрился праздничными огнями – скоро Новый год.
- А знаешь, что самое смешное? - она повернулась к отцу. - Я благодарна ему. Максиму. Он научил меня главному: нельзя строить счастье на лжи. Даже если ложь во благо.
- И что теперь?
- Теперь? - она улыбнулась. - Теперь я буду жить. Просто жить, папа. Без масок. Без притворства. Такой, какая я есть.
В кармане завибрировал телефон. Сообщение от Светланы: "Анна Игоревна, завтра презентация нового проекта. И... тут пришло письмо из Новосибирска. Максим Соколов приступил к работе."
Анна улыбнулась и убрала телефон. Что ж, значит, у этой истории всё-таки будет хороший конец. Не для неё и Максима – они уже не смогут быть вместе. Но, может быть, для него самого. Потому что иногда нужно потерять всё, чтобы начать заново.
- За новую жизнь, пап, - она подняла бокал.
- За правду, дочка, - он кивнул. - Она ведь, как ни крути, дороже любых денег.
Следующая Глава
За окном падал снег, укрывая город белым покрывалом. Старый год уходил, унося с собой обиды и разочарования. А впереди была целая жизнь – настоящая, честная, без масок и притворства. И это было самое большое богатство, которое только может быть у человека.
- Анна, прекрати уже прятаться, - вздохнул Игорь Петрович. - Ты же не монашкой собралась становиться.
- Я не прячусь, - она рассеянно помешивала остывший кофе. - Просто... теперь я дважды подумаю, прежде чем кому-то доверять.
Прошёл год после громкого развода Анны Воронцовой с Максимом Соколовым. История о том, как владелица крупной IT-компании два года притворялась скромной домохозяйкой, чтобы проверить мужа, наделала много шума. Кто-то восхищался её смелостью, кто-то осуждал за обман, но Анну это уже не волновало. После того как Максим переехал в Новосибирск (она всё-таки дала ему этот шанс), её жизнь вошла в спокойное русло.
"ВоронцовТех" процветала, новые проекты сыпались один за другим, а она... она просто жила. Снова начала рисовать – уже не прячась, открыла небольшую художественную студию для детей из детских домов. И старательно избегала любых намёков на личную жизнь.
- Аня, - отец присел рядом с ней на диван, - ты же понимаешь, что не все мужчины такие, как Максим?
- Понимаю, - она улыбнулась. - Но знаешь... я больше не хочу проверять людей. Не хочу играть в игры. Хочу просто быть собой.
- И при этом прячешься в работе, - он покачал головой. - Милая, тебе всего двадцать восемь. Неужели ты думаешь, что одна ошибка перечеркнула всё?
Она промолчала. За окном накрапывал мелкий осенний дождь, в камине потрескивали поленья, а на коленях мурлыкал рыжий кот – единственный мужчина, которому она сейчас доверяла.
***
- Анна Игоревна! - Светлана, её верная секретарша, влетела в кабинет. - Там... там авария! В детской студии прорвало трубу, всё заливает! Я уже вызвала сантехника, но...
Анна вскочила:
- Картины! Там же новые работы детей!
Когда она примчалась в студию, там уже вовсю кипела работа. Какой-то мужчина в потёртых джинсах и клетчатой рубашке, закатав рукава, колдовал над трубами, а вода хлестала во все стороны.
- Осторожнее! - Анна бросилась к стене, где висели детские рисунки. - Здесь нельзя мочить!
- Я понимаю, - он даже не обернулся, - но если не перекрыть воду прямо сейчас, здесь всё зальёт. Лучше снимите картины, я один не справлюсь.
Что-то в его голосе – спокойном, уверенном – заставило её подчиниться. Следующие полчаса они работали молча: он боролся с водой, она спасала рисунки.
- Вроде всё, - наконец выдохнул мужчина, вытирая мокрое лицо. - Теперь должно продержаться.
Он повернулся, и Анна впервые увидела его глаза – удивительно светлые, с лучиками морщинок в уголках. Простое, открытое лицо, чуть тронутый сединой висок, добрая улыбка.
- Я Михаил, - он протянул руку, спохватился, вытер её о джинсы. - Извините, весь мокрый.
- Анна, - она пожала его ладонь – сухую и тёплую, несмотря на воду. - Спасибо, что так быстро приехали.
- Я тут недалеко живу, - он оглядел студию. - Красивые рисунки. Ваши ученики?
- Да, - она улыбнулась. - Дети из детского дома. Мы занимаемся два раза в неделю.
- Здорово, - он присмотрелся к одному из рисунков. - А вот эта синяя птица... в ней что-то есть. Похоже на работы Марка Шагала, только искреннее.
Анна удивлённо подняла брови:
- Вы разбираетесь в живописи?
- Немного, - он смутился. - Просто люблю читать. И в музеи ходить, когда есть время. Правда, сейчас больше по сантехнической части...
Он замолчал, явно смутившись, и начал собирать инструменты. Анна смотрела на его широкую спину, на уверенные, сильные руки, и что-то внутри неё – что-то, давно забытое – шевельнулось.
- Миша, - она решилась внезапно, - а вы... ты не хочешь как-нибудь сходить в музей? Там сейчас как раз выставка современных художников...
Он обернулся, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на надежду:
- Правда? То есть... я бы с удовольствием. Только... - он окинул взглядом свою рабочую одежду, - я не очень презентабельно выгляжу для музеев.
- А мне нравится, - вырвалось у неё.
- В субботу? - предложил он.
- В субботу, - кивнула она.
Уже в дверях он обернулся:
- Только вот что... Я не очень богат. Даже совсем не богат. Просто чтобы ты знала.
Анна почувствовала, как к горлу подступает смех – нервный, немного истерический. Если бы он только знал...
- Это неважно, - она покачала головой. - Совсем неважно.
***
- А я почти уверена, что Филонов тут заложил другой смысл, - Михаил задумчиво разглядывал картину, склонив голову набок. - Видишь эти линии? Они как будто разрезают пространство на части, но в то же время соединяют их...
- Потрясающе, - прошептала Анна, глядя не на картину, а на его лицо.
Прошло три месяца с их первой встречи в затопленной студии. Три месяца, наполненных музеями, разговорами об искусстве, прогулками под дождём и неожиданными открытиями. Оказалось, что сантехник Михаил не только разбирается в живописи, но и пишет статьи для малоизвестного арт-журнала. "Это больше хобби, - смущённо объяснял он. - На такие гонорары особо не проживёшь."
А ещё он умел слушать. Не просто делать вид, а по-настоящему слышать. Когда Анна рассказала ему о своём неудачном браке (умолчав о некоторых деталях), он не стал осуждать никого.
- Знаешь, - сказал он тогда, - иногда людям просто не хватает мудрости увидеть настоящее за внешним.
После этих слов она чуть не рассказала ему правду – о компании, о своём состоянии, обо всём. Но что-то остановило. Не страх, нет. Скорее желание, чтобы всё шло своим чередом.
- О чём задумалась? - его голос вернул её в реальность.
- О том, как странно устроена жизнь, - она улыбнулась. - Знаешь, я ведь после развода зареклась даже смотреть в сторону мужчин. А потом прорвало трубу...
Он рассмеялся:
- Судьба иногда выбирает странные пути. Кстати... - он замялся. - Я хотел тебя кое о чём попросить.
- Да?
- У меня день рождения в следующую субботу. Ничего особенного – просто соберутся друзья, шашлыки на даче... - он запустил руку в волосы, взъерошив их ещё больше. - Я хотел бы, чтобы ты пришла. Познакомилась с моей семьёй.
Анна замерла. Семья. Друзья. Это уже что-то серьёзное, не просто походы в музеи и разговоры об искусстве.
- Миш, я должна тебе кое-что сказать...
- Нет, подожди, - он взял её за руку. - Я знаю, что ты не всё рассказываешь о себе. И это нормально – у каждого есть право на свои тайны. Просто... просто будь собой, ладно? Моим родным неважно, кто ты и чем занимаешься. Им важно, что с тобой я наконец-то счастлив.
Она почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Вот так просто – "будь собой". То, о чём она мечтала все эти годы.
***
Дача оказалась небольшим домиком на окраине города. Старые яблони в саду, скрипучая калитка, запах дымка от мангала. И люди – простые, открытые, шумные.
- А вот и наша Анечка! - мама Миши, Татьяна Сергеевна, заключила её в объятия, будто знала всю жизнь. - Миша столько о тебе рассказывал! Проходи, я тут пирогов напекла...
- Не смущай девушку, мать, - отец Михаила, седой как лунь, но с такими же светлыми глазами, как у сына, протянул руку. - Николай Петрович. Добро пожаловать.
Она смотрела, как Миша возится у мангала, как его сестра накрывает на стол, как племянники носятся по саду, и понимала – вот оно, настоящее. Без масок, без игр, без вечного страха быть разоблачённой.
- Анюта, помоги нарезать помидоры, - Татьяна Сергеевна протянула ей фартук. - А то мужики наши только мясо умеют готовить...
И она нарезала помидоры, смеялась над шутками Мишиного отца, играла с племянниками, а внутри разливалось тепло – такое, какого она не чувствовала, кажется, никогда.
Вечером, когда все разошлись по комнатам, они сидели с Мишей на старой скамейке в саду. Пахло яблоками и костром, где-то стрекотали сверчки.
- Спасибо, - прошептала она.
- За что?
- За этот день. За твою семью. За то, что ты... такой.
Он помолчал, потом повернулся к ней:
- Анюта, я должен тебе признаться...
- Нет, - она приложила палец к его губам. - Я первая. Помнишь, ты говорил о тайнах? Так вот, я готова рассказать свою.
- И вот так я стала владелицей "ВоронцовТех", - Анна замолчала, глядя на свои руки. В темноте сада было не разглядеть выражение лица Михаила, и от этого становилось ещё страшнее.
- Значит... - он медленно произнёс, - все эти новости год назад... Про женщину, которая проучила мужа... Это был ты?
- Да, - она едва слышно выдохнула. - Теперь ты понимаешь, почему я не говорила раньше? После той истории... я боялась, что любой мужчина будет видеть во мне только деньги. Или испугается их.
Михаил молчал, и это молчание резало больнее любых слов. Где-то в глубине сада печально ухнула сова.
- Знаешь, что самое забавное? - он наконец заговорил. - Я ведь тоже собирался сделать признание. Хотел рассказать, что на самом деле не просто сантехник. То есть, сантехник, конечно, - это моя основная работа. Но ещё я преподаю историю искусств в вечерней школе. И пишу книгу о современной живописи... Все хотел тебе рассказать, но как-то не успевал. Хотел со временем.
Анна почувствовала, как к горлу подступает нервный смех:
- Мы оба что-то скрывали?
- Выходит, что так, - он повернулся к ней, и в тусклом свете фонаря она увидела, что он улыбается. - Только вот в чём разница – я скрывал то, чем горжусь. А ты прятала то, чего боялась.
Эти слова ударили под дых своей простой правдой. Она действительно боялась – не денег, не власти, а той силы, которую они давали. Боялась снова ошибиться, снова довериться не тому человеку.
- И что теперь? - её голос дрогнул.
Вместо ответа он встал и протянул ей руку:
- Пойдём, хочу тебе кое-что показать.
Они прошли через сад к старому сараю. Михаил открыл дверь, щёлкнул выключателем. В свете тусклой лампочки Анна увидела стены, увешанные картинами – десятками картин.
- Это... твои работы?
- Да, - он смущённо потёр шею. - Знаешь, почему я стал сантехником? Потому что когда-то решил, что художником быть несерьёзно. Что нужно иметь "настоящую" профессию. И только сейчас понимаю – я предал себя. Свою мечту. Но я конечно же уважаю труд руками. Он мне многое дал.
Анна медленно обходила сарай, разглядывая картины. Пейзажи, портреты, абстракции – в каждой чувствовалась душа, искренность, талант.
- Они прекрасны, - прошептала она.
- Я хочу открыть галерею, - вдруг сказал он. - Небольшую, для начинающих художников. Чтобы они не боялись следовать своей мечте, как когда-то боялся я. Просто... не знал, как начать.
Она резко обернулась:
- Ты думаешь, я предложу помощь? Деньги?
- Нет, - он покачал головой. - Я хочу сделать это сам. Просто... просто хочу, чтобы ты знала – я не боюсь твоего богатства. И не нуждаюсь в нём. У меня есть своя мечта, свой путь. И я хочу пройти его с тобой. Если ты позволишь.
- Знаешь, - она вытерла слёзы, - у меня тоже есть мечта. Я хочу расширить детскую студию. Сделать что-то вроде арт-терапевтического центра для детей из детских домов. И... я бы хотела, чтобы ты был рядом. Не как богатая покровительница и бедный художник, а как два человека, у которых общая мечта.
Он шагнул к ней, взял её лицо в ладони:
- По рукам. Только давай без этих "богатая-бедный". Давай просто будем собой – Анной и Михаилом. Остальное неважно.
***
Полгода спустя в центре города открылась необычная галерея. На первом этаже – выставочное пространство для начинающих художников, на втором – детская арт-студия. В день открытия там было не протолкнуться: журналисты, чиновники, бизнесмены. Кто-то шептался о том, что владелица "ВоронцовТех" наконец-то нашла своё счастье, кто-то обсуждал талант никому не известного художника, чьи картины произвели фурор.
А Анна и Михаил стояли у окна своего кабинета и смотрели, как во дворе дети из детского дома рисуют на огромном холсте синюю птицу – символ новой жизни, новой мечты, новой истории. Их истории.
- Знаешь, - сказала Анна, прижимаясь к плечу мужа, - я наконец-то поняла, что значит быть по-настоящему богатой.
- И что же?
- Это когда можешь быть собой. И когда рядом тот, кто любит тебя – настоящую.
За окном шёл летний дождь – такой же, как в тот день, когда прорвало трубу в старой студии. Но теперь это был не просто дождь, а начало новой главы, где нет места притворству и страху, где два человека нашли друг в друге не статус и не деньги, а родственную душу.
И это было самое большое богатство, которое только может быть в жизни.
Что стало спустя 16 лет? Продолжение читайте тут: Вторая часть
Напишите, что вы думаете об этой истории! Мне будет приятно!
Если вам понравилось, поставьте лайк и подпишитесь на канал. С вами был Джесси Джеймс.