– Батюшку! Священника! Приведите попа! – понимая, что врачи уже не помогут, исступлённо завопил Велюгин, мечась в постели точно в бреду.
Лев Зиновьевич Велюгин умирал. Он лежал на смертном одре в своём респектабельном особняке близ Нью-Йорка, окружённый родственниками, среди которых младшее поколение уже едва ли понимало русский язык. Велюгин был стар, бледен и жалок, но прожил свою жизнь ярко и наотмашь. Особенно тот период, когда он, сбежав из опостылевшего СССР, обосновался в демократических и свободных Соединённых Штатах Америки. Карьера Велюгина, не имевшего особых талантов, тем не менее, стала успешной. Лекции в университетах о тоталитарной системе и нищете в России пользовались популярностью, сравнимой с фильмами ужасов, и приносили стабильный доход. А позже Льва Зиновьевича пристроили советником в правительственное агентство, занимающееся вопросами российской политики.
В США Велюгин жил ни в чём себя не ограничивая. Отпуска на Гавайях, закрытые вечеринки с влиятельными людьми, небольшая, но роскошная коллекция автомобилей, красивая жена, прелестная любовница... Словом, Велюгин прожил блестящую беззаботную жизнь, а теперь пришёл час умирать.
Среди родственников поднялось смятение – кто-то крупный проталкивался к постели старика. Наконец, перед глазами Велюгина возник пухлощёкий священник с редкой длинной бородой и почему-то испуганными глазами.
– Исповедаться хотите? – спросил он Велюгина.
– Батюшка, какая исповедь?! – задыхаясь, отрезал умирающий. – Не об этом хочу просить!
Слова Велюгина поставили священника в неловкое положение, но, решив, что во время доброй беседы старик изменит желание, он кивнул.
– Скажите, отче, есть ли Бог или нет его?! – простонал Велюгин.
– Есть, — ответил священник и улыбнулся, отчего щёки его зарумянились, точно в голове всплыло приятное воспоминание. Возможно, даже о вкусном пироге с яблоками.
– А вечная жизнь? — тревожился умирающий.
Тут священник сообразил, что разговор принимает философский оттенок и, сделав солидное лицо, ответил как можно умнее:
– Людям, в особенности людям большого ума, свойственно сомневаться…
– Да не об этом спрашиваю! – закашлялся Велюгин.
– Если не об этом, то вечная жизнь есть, – не раздумывая, ответил священник.
– А можно ли как-то отменить её мне? Я хорошо заплачу!
За всё время служения священник никогда не сталкивался с такой просьбой, и даже никогда не слышал о подобном. Он растерянно откашлялся и пристально посмотрел на Велюгина, силясь определить, не в бреду ли тот, не шутит ли.
– Отменить? – переспросил священник. – Иными словами, вы хотите отказаться от вечной жизни?
– Да-да, – раздражённо прокаркал старик. – Чёрт бы вас побрал, откуда только такие недоумки берутся?!
– Боюсь, что исполнить ваше желание не в моих силах, – невозмутимо и снисходительно возразил священник. – А что вас смущает? По моему опыту, люди чаще надеются на то, что жизнь смертью не заканчивается.
– Люди – идиоты! – рассердился Велюгин. – Меня смущает то, что я прожил весёлую, полную удовольствий жизнь! Всё повидал, всё испытал, денег скопил, потомков нажил, но был один день – проклятый день, который подарил мне счастье! Я жил тогда бедным дураком. Май, солнце, тепло, улицы залиты чистым светом, листва яркая, молодая. У меня свидание, а девушка не пришла. Но я юн, здоров, вся жизнь впереди, какое расстройство? Остаток дня провёл с друзьями, а вечером у подъезда встретил её. Она место встречи перепутала. И всю ночь мы с ней гуляли. Поэзия, сердца стучат, точно в сказке побывал. Один день…
Священник усмехнулся, и щёки его опять зарумянились.
– Безусловно, это не канон, но считается, что в первые три дня после смерти человеческая душа отправляется в те места, где при жизни была счастлива…
– В том-то и дело! – закричал Велюгин. – Не хочу, не хочу!
– Почему? – перепугался священник.
– Потому что это было в России! В России это было! Чтоб она провалилась, окаянная! Я поклялся, что больше туда ни ногой! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу…
Выкрикивая последние слова, старик приподнялся в постели, злоба исказила его лицо, и в тот же миг его разбил удар. Велюгин скончался.
