В предыдущей части:
Анна, став пленницей бандита Удо, выторговывает себе свободу в обмен на документы. Удо идёт на сделку. Они находят сумку с документами, открывают запароленный архив и связываются с потенциальным клиентом. Удо восхищен сообразительностью Анны, и начинает проявлять к ней откровенный интерес.
***
В глухом закутке рядом с дверью одинокой туалетной кабинки помещалась лишь стойка умывальника, и незаметно ускользнуть оттуда можно было разве только таракану, но Удо, опустив Анну на пол, ещё долго мялся и колебался, прежде чем решился стащить наконец с её ног фиксирующий скотч.
– Grand merci! – с выразительным намёком поблагодарила его пленница и заметила, как он поморщился.
«Неприятно? Да? Чувствовать себя жертвой? – злорадно отметила про себя Анна. – А я всё-таки стерва, похоже».
И опять мысли её спутались. Удо с такой лёгкостью мог таскать её туда-сюда, что она ни минуты не сомневалась в его способности вмиг свернуть ей шею при любой её попытке физического сопротивления. Она не знала, действительно ли это так пугало её или всего лишь служило предлогом, чтобы подсознательно извинять лояльное отношение к своему похитителю. И что на самом деле она чувствовала? Она не была с ним достаточно резка, не сказала чёткого и безоговорочного «нет» в ответ на его сальные подкаты.
«Тебе они льстят, да? – громче заговорил вредный голосок. – Вот до чего ты докатилась! Упиваешься вниманием какого-то маргинала!»
Анна, сидя в кабинке туалета, свесила голову и до боли сжала виски, словно могла так остановить хоровод мучительных размышлений и укоров совести. Она совершенно потерялась, до крайности устала и сейчас больше всего на свете хотела ни о чём не думать: послать к чёрту все запутанные переживания и терзания и найти хоть какую-то положительную точку опоры в происходящем с ней фантасмагорическом кошмаре.
Удо уже не в первый раз затарабанил в дверь.
– Ты там что? В канализацию просачиваешься? – с издёвкой проорал он. – Я ведь и дверь могу выломать!
«Джона Макклейна[1] косплею», – мысленно ответила ему Анна, с грустью разглядывая величиною с ладонь грязноватую решётку вентиляции, но вслух сказала:
– Не буйствуй! А то у меня от тебя диарея вот-вот разыграется!
До неё донеслось, как Удо брезгливо фыркнул в ответ.
«Подпортила тебе «романтический» настрой, – хихикнула Анна и опять горестно тряхнула головой. – Чего я веселюсь? Рассудком тронулась!»
Несмотря на её удачный отпор, долго испытывать терпение Удо не стоило – она помнила, что взорваться он может легко и по самому ничтожному поводу. Она стянула рваные колготки и исподнее, включила биде[2], закрутила покрепче узел на затылке – удивительно, что заколка выдержала все испытания. Немного посомневавшись, решила снять и рубашку. Намочив её струёй из-под крана над бачком[3], тщательно обтёрлась.
«Хотя бы от меня не будет разить, когда дело дойдёт до этого самого», – мрачно подумалось ей, и она не без усилий подавила, снова осуждающе зашептавший, голосок: «Сама этого хочешь! Шлюха!»
«Нет!» – попыталась приструнить она свою совесть и подняла разбросанные по полу части гардероба.
Костюм надела на голое тело.
«Не на голое! Бюстгальтер на мне!» – сказала себе в оправдание Анна, но голосок всё-таки вставил: «Шлюха!»
Она зажмурилась и выдохнула. Одёрнула полы пиджака провела ладонями по карманам.
«Всё оставшееся можно завернуть узлом в рубашку. А что если в этот узел? Нет! Он его первым делом осмотрит. И мне досмотр устроит. Это как пить дать!» – Анна судорожно соображала, понимая, что чем дольше она будет здесь сидеть, тем больше подозрений вызовет.
«Как там говорят, лучше спрятать на самом видном месте. Как с сумкой, – подумала она и нервно поправила волосы на затылке. – А что если?»
В дверь туалета снова с грохотом врезался кулак. Анна отперла и вышла с высоко поднятой головой. В руки Удо полетел влажный серовато-белый ком.
– Что это за мусор? – с омерзением скривив пухлые губы, проговорил слегка огорошенный парень.
– Мусор и есть, – деловито сообщила ему пленница и прошла к раковине умывальника. – Ты же мне не доверяешь – вот и осматривай!
Удо без особого энтузиазма покрутил грязный узел в руках и отбросил.
– Почему ты такая колючка?! – обратился он к Анне, как раз намыливавшей руки и словно бы полностью поглощенной этим занятием.
Она не отозвалась.
– Думаешь, я не умею обращаться с такими породистыми дамочками, как ты? – Удо понизил голос и приблизился к Анне вплотную – теперь она могла ясно ощущать, как на её кожу ложится его горячее прерывистое дыхание.
Но она по-прежнему сосредоточенно тёрла руки.
– Думаешь, я мужлан и грубиян? – продолжил в прежнем вкрадчивом тоне парень и провел кончиком пальца по изгибу женской шеи. – Я могу быть таким, как ты захочешь.
И он опустил руки ей на плечи. Анна всё-таки оторвалась от мытья и подняла взгляд на зеркало: её сразу встретили чёрные вожделеющие глаза, пугающе дикие, как у затаившегося хищника. Анна сглотнула, но не нарушила молчания.
– Я не причиню тебе вреда, – проникновенным шёпотом проговорил Удо ей на ухо и, расстегнув пуговицы её пиджака, лёгким движением сбросил его на пол.
В зеркальном отражение призрачная пара исполняла странный ритуал: полуобнаженная женщина, устремив невидящий взгляд прямо перед собой, стояла недвижимо, как статуя, в то время как парень обвивался вокруг неё искушающим змеем.
– Я знаю, чего ты боишься. Не бойся! Я не Омори! – шумно втянув её аромат, сказал Удо и медленно освободил крючки бюстгальтера.
– Зря ты его вспомнил! – словно очнувшись от летаргии, отозвалась наконец Анна.
– Нет! Не зря! Он не любил тебя по-настоящему, если расстался с тобой! Расстался с такой женщиной! Идиот! – с особой выразительностью высказался парень и впился поцелуем в нежно круглившиеся под шелковистой кожей бугорки позвонков.
Анна вздрогнула от этого чувственного прикосновения, сопровождавшегося непривычным для неё покалыванием жёсткой щетины небритого мужского подбородка.
«Слишком близко! Опасно!» – мгновенно подумалось ей, и она резко повернулась к Удо лицом, уперев свои твердые темно-алые соски в шершавую ткань его спортивной куртки.
Парень поспешно сорвал с себя и куртку, и футболку, прижавшись голым торсом к женской груди.
– А ты как будто любишь меня? По-настоящему? – с горечью в голосе спросила Анна и поймала его жаждущий взгляд.
– Я вижу тебя настоящую! И хочу тебя. Это честно, по крайней мере, – удивительным образом нашёлся с ответом Удо и придвинул свое лицо к её лицу.
Их лбы соприкоснулись, а губы были лишь в паре миллиметров друг от друга. Он дышал ей в рот обжигающей животной страстью. Она чувствовала его мускус и соль, и густой аромат табака, и превосходящую её силы игру мышц и осторожное скольжение ладоней по спине. Она ненавидела его, она готова была вцепиться в него зубами, но он не делал ничего жестокого или болезненного. Наоборот, он был необыкновенно мягким и возбуждающим.
И всё-таки она заставила себя возразить:
– Займёшься со мной сексом, даже не проверив, не отломала ли я от сидушки кусок пластика. Я вполне могу вогнать его тебе в шею!
– Так ничего не получится! – прокомментировал он её выпад и на миг приник ртом к её ключицам. – Помни, самое уязвимое место – глаз! Бей в него!
Удо со звериным рыком подхватил Анну за бока и усадил на стойку раковины. Она не хотела чувствовать, но чувствовала его бесстыдные прикосновения, его непристойные движения, его откровенные манипуляции с оставшейся на ней одеждой.
– Никогда у меня не было такой чистой дамочки! – промурлыкал он, припадая к её груди, и Анна забылась, едва ощущая, как он проникает в неё, как ритмично и плавно двигается, постепенно ускоряя и усиливая толчки.
Она попыталась сдержаться, но вдруг разрыдалась и впилась в его плечо зубами. А он трепетно прижал её к себе и судорожно кончил, приговаривая: «Моя, моя, моя сладкая чистая девочка!»
Все, так долго сдерживаемые, эмоции обрушились на Анну разом, и она никак не могла унять катившихся из глаз слёз и тихих всхлипов. Удо воспринял это на свой счёт. Накинув ей на плечи пиджак, который предварительно осмотрел, он осыпал её лицо каскадом лёгких поцелуев.
– Ну-ну! Не грусти! Хочешь спалим тут всё на фиг и с денежками укатим в Калифорнию[4]? Или нет! В Нью-Йорк[5]! Лучший город земли!
Удо впервые коснулся её губ своими, и, к счастью, это были не липкие похотливые засосы, а по-своему ласковые и даже успокоительно нежные касания. И Анна нервно рассмеялась сквозь слёзы:
– Дурачок ты, Удо! Надо в Бразилию[6] бежать и гражданство там получать, если не хочешь, чтобы тебя Японии выдали[7].
– А я и не Удо! Я Аобаяси. Юдзин Аобаяси.
– Славный парень[8]?
– Для тебя, да! Ну? Веришь мне? – и он уже знакомым ей движением приподнял её подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.
Продолговатый, чрезвычайно узкий разрез и непроглядно чёрные зрачки – снова Анне почудилось в них что-то дикое и магнетическое.
– Славный парень! – повторила она и, шмыгнув, проговорила: – Пора убираться!
– Поехали! – хохотнул Удо.
Анна скорчила гримасу.
– Шучу! – рассмеялся он уже вовсю и аккуратно спустил Анну на пол, подав бюстгальтер.
Узел из грязной рубашки она подобрала сама и в ответ на удивленно вскинутую бровь Удо пояснила:
– Ничего мы жечь не будем! Прибираемся и сматываемся!
– Как скажешь, босс! – вернулся к своему глумливому тону парень и что-то втиснул в её мусорный ком. – Забираем свои ДНК с собой! Не слишком тяжело стало?
Анна поморщилась в ответ на его плоскую шутку и, как только он отвернулся, торопливо проверила прическу и опять потуже стянула волосы заколкой.
***
Удо услужливо, принял из рук Анны мешок с мусором и закинул в переполненный багажник. Она постаралась не смотреть в его сторону, а ведь надо было ещё как-то смириться с неизбежностью того, что придётся в эту машину сесть и ехать возможно даже и не один час. Парень заметил её замешательство.
– Что ты как маленькая? Что они тебе сделают? – попытался рационализировать он её страхи.
– Меня от одной мысли подташнивает. Это же мертвецы! – попробовала она объяснить свои чувства.
– Что вы за существа такие, женщины?! Не моргнув глазом, можете влепить пощёчину капризному ребенку, но испытываете священный трепет перед трупами! Им не больно, не холодно, не голодно и не обидно! И они не восстанут из мёртвых, чтобы отомстить! Поверь мне, я знаю! – с неожиданной запальчивостью вдруг разразился Удо длинной тирадой.
«Это что-то личное, – подумалось Анне. – Неужели из его детства? Не удивительно, что Цуруги так бесила его в качестве босса».
И в ответ Анна лишь скромно промолчала и кивнула, низко опустив голову. Ей придётся сжать зубы и залезть в эту труповозку. Удо не понять, что это противоестественно – спокойно находиться рядом с умершими, делать, вид, что это не люди, а дрова, обращаться с ними как с дровами. Анна поёжилась и последовала за своим похитителем.
Её немного потряхивало от напряжения и ночного холода. Давал знать о себе голод. И ноги подкашивались. То ли от усталости, то ли от неудобных лодочек, на одной из которых каблук уже давно съезжал на сторону.
Анна попыталась сконцентрироваться на настоящем моменте, не думать о прошлых смертях, не думать о своей возможной смерти, а просто довериться интуиции, расслабиться и не нервировать своего экспансивного спутника.
А Удо тем временем распахнул перед ней дверцу у водительского сиденья:
– Запрыгивай!
– Ты хочешь, чтобы я вела?! – искренне изумилась Анна.
– Мадам не умеет? – с насмешкой осведомился парень и игриво щёлкнул её по кончику носа, но сразу же извинительно чмокнул его: – Ты рулевой! Привыкай!
«Он не шутит! Он так доверяет мне? И имя свое назвал, – со смешанным чувством недоумения и страха поняла Анна и тут же подумала: – Или наоборот – он сообразил, что я знаю слишком много? Поэтому и сажает меня за руль. Чтобы лучше меня контролировать. У меня-то руки будут заняты. И как только что-то пойдёт не так, то...»
Её передернуло: «Я не должна сейчас думать об этом!»
И сделав над собой невероятное усилие, Анна уселась за руль.
– И к тому же у меня есть кое-какое важное дело! – сказал Удо, устраиваясь рядом на пассажирском сиденье, и с довольным видом продемонстрировал ей экран телефона.
Анна успела увидеть какие-то цифры и догадалась, что это первый взнос за сделку.
– Класс! Никуда не делись – заплатили! – воскликнула она и даже толком не осознала, что радуется удаче не меньше Удо.
– Теперь осталось провернуть фокус второй раз! Но с таким боссом, как ты... – он не договорил, а снова поощрительно чмокнул её в нос. – Не о чём не беспокойся! Сейчас я раскидаю всё так, что и комар носа не подточит. А другая половина – твоя!
«Вот так щедрость! – вновь заел Анну червячок сомнения. – И чему я так обрадовалась? Как будто мы уже команда...»
Она никак не могла отделаться от этого странного чувства, что они уже вместе, что иного пути нет. По сути, она помогла украсть документы и скрыть следы преступления в магазине, а это уже совсем не ерунда, за которую при чистосердечном признании лишь пожурят и отпустят с добрым словом на все четыре стороны. Стоило подумать об этом, но сил едва хватало на то, чтобы сдержать себя и не зайтись в новом приступе слёз.
«Истеричка-Бонни и решала-Клайд[9]! Новое поколение. Прямо кино, – горько усмехнулась Анна, но снова погрустнела. – Как меня бросает из стороны в сторону: то смеюсь, то плачу. Это стресс, усталость, страх или?..»
Она украдкой посмотрела на спутника, на его дикие раскосые глаза, на чёрные точки родинок, но тот своим животным чутьем сейчас же ощутил на себе её взгляд и, оторвавшись от манипуляций в телефоне, бодро подмигнул ей.
Анна поймала себя на том, что машинально улыбнулась в ответ, и поскорее отвела глаза. Она набрала в грудь побольше воздуха, пристегнулась и начала выруливать со стоянки.
– Не боишься, что я усну прямо за рулём!
– Не сможешь, даже если захочешь! У меня есть суперспособность – я могу не затыкаться двадцать четыре на семь! – отозвался Удо.
– Что? – Анна не удержалась от новой улыбки.
– Серьезно! Я страшный болтун! Ты со мной ещё намаешься! Уснуть тебе точно не дам!
«Ну вот опять! Он опять говорит о нас...» – подумалось Анне, но тут спутник отвлёк её просьбой.
– Кстати! Притормози! Хорошо, что напомнила! – он пошарил рукой где-то между сиденьями и выудил оттуда злополучный термос. – Надеюсь, у тебя нет планов на это варево, а? Я пока тебе не слишком надоел, хи-хи? Давай-ка избавимся от этого. От греха подальше.
Анна прижалась к обочине и оторопела при виде попавшего в свет их фар торчащего из кустов бампера Хонды.
– Глянь! Как какой-то крябух запарковался! – развеселился Удо и плеснул кофе прямо в чужую машину.
– Ого! – невнятно отозвалась Анна и нарочито вытянула шею, словно никак не могла разглядеть, что так позабавило её Клайда.
А когда они снова тронулись, то она поторопилась заговорить, пюорясь с искушением проводить свою Хонду прощальным взглядом:
– Да, надо всё же чего-нибудь для бодрости хлебнуть. Может, по дороге торговый автомат попадётся?
– Спокойно! Я затарился! – отозвался Удо и достал из кармана брюк пару баночек Wonda[10]. – Чёрный?
– Угу! – согласилась она и взяла предупредительно открытый для неё кофе.
– И да! Запомни на будущее! Когда на деле, то перед автоматами лучше не светиться!
– У?
– В них камеры, глупышка! – хохотнул спутник и многозначительно постучал себе пальцем по виску. – Тебе ещё учиться и учиться!
И Анне вдруг вспомнился подслушанный разговор Цуруги с Кодой, в котором речь шла о том же.
«А неплохо было бы узнать побольше о Цуруги», – как-то смутно подумала она, не отдавая себе отчёта, а собственно зачем.
«Ты что уже ревнуешь? Да?» – вдруг, как чёрт из табакерки, возник и ехидно зашипел вредный голосок.
«Я просто... просто... – беспомощно попыталась оправдаться Анна. – Он ведь сам нас сравнивает. Думает, что я могу, как Цуруги,..»
Она не закончила свою мысль, а поскорее заговорила:
– А Цуруги?
– О! Она – гений криминального мира! Это всем нам стоило у неё поучиться. На сто шагов вперед могла всё просчитать! – разразился панегириками Удо, но, заметив, как Анна мрачно приникла к баночке кофе, сразу подкорректировал свои заявления: – Но твоё феерическое безумие она не предусмотрела! Ты вообще вне всяких расчётов!
– Феерическую глупость, ты хотел сказать?
– Ну прям! Ты же ей все карты спутала!
– И три невинных человека из-за меня погибло.
– Не переоценивай своё значение. Цуруги была параноиком. Если ты об Омори, то Цуруги изначально хотела его устранить. Для кого, по-твоему, она заготовила отраву? Мы с Кодой заодно под раздачу попали, можно сказать.
Анна нервно схватила воздух при упоминании Рёты, но быстро овладела собой, и сделав вид, что сосредоточена на ночной дороге, не поворачиваясь, пояснила:
– И всё же я виновата в смерти сотрудников комбини.
– Брось! – и Удо даже успокоительно похлопал её по плечу. – Я видел, что произошло. Судя по записи с камер, тот парень сам подписал себе смертный приговор: сказал, что заметил документы. И то, что погибла сменщица, – его заслуга. Нечего было соваться не в свое дело!
«А так можно от чего угодно отвертеться!» – горько усмехнулась про себя Анна.
Но всё же открытие, что Рёта был обречён ещё до того, как она вмешалась и нарушила все планы Цуруги, принесло ей некоторое облегчение. Неужели для неё есть путь назад?
Впрочем, спутник, словно сообразив, что наговорил чего-то не того, внезапно вставил:
– Ты у нас не по части убийств. Ты – мозговой центр. Стратегический гений! Как бы я без тебя эти документы продал!
– Но Цуруги... Она так хладнокровно шла на убийства. Я не понимаю, – попыталась вернуться к прежней теме Анна. – У неё ведь была семья. Ребёнок. Но она совсем не ценила жизнь!
– Семья? С чего ты взяла?
– Заставка на телефоне. Разве?..
Удо не дал ей закончить, и расхохотался до боли в ушах.
– Ну и насмешила! – он утёр слёзы и пояснил: – Это фото, вообще, неизвестно кого. Может, и стоковое[11]. Все говорили, что никакой семьи у неё никогда не было.
– Никакой?
– Ну да. Ни мужа, ни ребёнка, ни отца, ни матери. Хоть она и впаривала байку, что на фото она с отцом. А он, мол, был о-го-го каким авторитетом – всем якудзам якудза[12]. Но кто этому поверит? – всё ещё не просмеявшись, рассказывал Удо. – Говорила, что он теперь в Бразилии знатный землевладелец. И представь, мечтала, что она вся такая успешная приедет к нему, и он с отеческими слезами и извинениями примет её в объятия. И в лоно семьи! Вот бред!
– А ты так много о ней знаешь! Давно с ней знаком? – потихоньку начала прощупывать Анна тему личных отношений.
– Так-то, нет, – охотно отозвался парень. – Пару лет всего. Но вообще, Цуруги – легенда. О ней все говорили. Мало кто из женщин выбил себе такое положение. Она работала только на себя. Не на заказчика. Сама планировала операции, сама искала клиентов, сама подбирала команду. Я даже обрадовался, когда она на меня вышла. Если бы знал, что она за стерва, то ни за что не согласился бы на её предложение. А... Что уж теперь... Можно было и предположить, что она за мразь. Её предыдущая парни сгинули без следа. Всякие слухи ходили. А мне она однажды намекнула, что они слишком много знали. Прикинь! Мы с Кодой тоже что ли?
И Удо в сердцах даже сплюнул. Анна подождала, когда его прерывистое дыхание немного выровняется, и осторожно спросила:
– Она была на редкость откровенна с тобой. И про свои мечты рассказывала, и про бывших подельников... Не думала, что она тебе так доверяла.
– Ну, знаешь ли, женщины часто размякают после секса, становятся сентиментальными, – многозначительно высказался Удо и бросил на спутницу масляный взгляд.
Анна не сдержала недовольного хмыка. И парень сразу понял, что допустил промах.
– О! Сладкая моя девочка! – практически запел он. – Только не ревнуй! Она тебе и в подметки не годится! Лживая тварь! К тому же и дымила, как паровоз! Ненавижу!
«Так он не курит? – в смятении подумала Анна и явственно вспомнила, как крепко разило от его кожи и волос густым табаком. – А этот запах откуда тогда? Это значит, что ещё сегодня он и Цуруги... Нет! Не мог же он убить женщину, с которой лишь пару часов назад...»
«Какая же ты дура! – заговорил громче вредный голосок. – Думала, что секс даёт тебе какие-то привилегии? Он прихлопнет тебя так же, как и Цуруги. И не поморщится!»
– А ты, а Кода? Вы не курили? – хватаясь за соломинку, спросила Анна.
– Кода – классный был парень, правильный! Нет, ни он, ни я! Тупая привычка!
«Ну может, это случайно. Где-то стоял, а рядом курили, вот и появился запах», – поспешила найти новое объяснение она.
«Ага! Мама, это не я, это мальчишки рядом! Да-да!» – издевательски прокомментировал её мысли беспощадный голосок.
И Анна почувствовала, как холодные мурашки пробежали по спине, но Удо отвлёк её следующей фразой.
– Никогда не курил, и даже пробовать не хочу! К тому же для голосовых связок вредно!
– Для связок? Ты что, певец? – попыталась сосредоточиться на разговоре Анна.
– Ну да. Рэп читаю. YuDozzer[13], – для наглядности он даже провёл перед собой пальцем, выводя в воздухе латинские буквы. – Не слышала, наверное. Когда-нибудь открою свой продюсерский центр. А пока выступаю иногда, в клубах, на сборных концертах там, да, на фестивалях, кстати. Футболку видела?
«Ах, вот что это было!» – она, и правда, заметила занятный принт с золотой надписью.
– Ого! Так ты у меня восходящая звезда! – воскликнула она и сразу отметила, как Удо совершенно по-детски просиял от её похвалы.
«Я сказала «у меня». Уже считаю его своим? Я хочу, чтобы он был моим? – впервые честно спросила она себя. – Он настоящий отброс: преступник и убийца. Но он дикий, и сильный, и ловкий, и мечтательный, как оказывается».
А ещё она не хотела, но помнила, каким он может быть нежным и чувственным, и от этого у неё как-то странно защемило сердце. Почему её разум и тело идут друг против друга? Почему она чувствует то, чего не должна чувствовать?
А Удо тем временем, не замечая внутренних метаний Анны, увлечённо разглагольствовал о своей страсти к рэпу.
– Вообще, все мейнстримовые рэперы – беззубый народ. Читают какую-то жалкую жижу про «добейся успеха», или того хуже – «любовь-морковь». А инди[14] слишком слабы, чтобы их кто-то слушал. Оригинальности у нас тут ноль. Всё копируют друг друга. А таких, как я, реальных парней, затыкают. Вот в Нью-Йорке я бы точно выстрелил! Японец читает криминальный рэп! Это стиль! Это эксклюзив! Понимаешь, о чём я?
Анна охотно угукнула, но про себя сказала: «Хорошо там, где нас нет! Наивный ты мечтатель! Куда бы ты ни поехал, себя ты берёшь с собой!»
И тут ей вспомнилось, как ещё утром – каким же далёким оно казалось теперь, словно осталось в прошлой жизни, – она сама только и думала о том, чтобы сбежать от обрыднувшей реальности.
«Мне так плохо с собой? – задалась она вопросом и не нашла ответа. – Неужели я тоже ношусь с идеей уйти от проблем? Найти кого-то или что-то, что принесёт мне счастье? Моё счастье зависит от внешних обстоятельств? Недалеко я ушла от Удо».
И Анна, погрузившись в эти мрачные размышления, едва не упустила важную развилку. Впрочем, и навигатор, и Удо ей просигналили.
И она погнала машину прочь от основной магистрали. По их общему плану, было решено в какой-нибудь горной глуши уничтожить машину вместе со страшным грузом, сымитировав аварию. А чтобы добраться до ближайшей остановки междугороднего автобуса, они отыскали и забрали с собой велосипеды персонала. Для этого пришлось сложить задние сиденья – в багажнике места уже не было. Удо ещё радовался, что Цуруги выбрала для операции «древний и уродский», по его словам, «Pixis Mega»[15]: «Предусмотрительная стерва!»
Тьма за окном была почти непроглядной, а бегущий перед машиной свет фар, казалось, лишь усугублял её. Анна не видела, лишь помнила, что где-то слева от дороги должна быть река под высоким обрывистым берегом. Удо сам выбрал такое место, даже не подозревая, что у Цуруги была схожая идея: река с обрывом.
«Они похожи гораздо больше, чем он думает. Они с Цуруги одной породы. А я? С кем мне по дороге? – снова и снова прокручивала она в голове тревожные мысли. – И что это за дорога? Я словно мечусь во тьме. У меня есть выбор, всё ещё есть? Или поздно? Я уже свернула не туда?»
Анна попыталась прислушаться к вдохновенной болтовне Удо, который совсем не выглядел ни уставшим, ни напряжённым, словно сегодняшний день ничем не выделялся из его обычной рутины.
– И если захочешь, совьём себе гнёздышко. И можешь ни о чём не беспокоиться – мамонта я всегда добуду! – продолжал вслух мечтать её спутник.
Как иронично прозвучало это тёплое домашнее словечко – «гнёздышко». Анна едва сдержала нервный смешок, но Удо не чувствовал никакого диссонанса.
«Это и есть его нормальная жизнь. Он и понятия не имеет о настоящем «гнёздышке». И желание Цуруги обрести семью совсем его не трогало, разве что забавляло. Хотя сам сейчас говорит о том же. Какое-то странное раздвоение. Нет, наверное, просто незрелость. Он думает, что знает чего хочет, но на поверку...»
Растерянность и смятение всё росли и росли, заставляя задавать всё более неудобные и щекотливые вопросы.
«Он думает, что я нужна ему. Даже если он не притворяется, даже если это и правда так, то какова вероятность, что он действительно осознает, кто я и зачем я ему?» – с тяжелым чувством размышляла она, а где-то на задворках сознания всплывал образ Цуруги с её незавидной участью.
И вредный голосок тоже не упустил шанса вставить свое мнение: «Тебя не должно волновать, что нужно ему. Подумай о себе! Ты-то ведь уже взрослая и разумная женщина, нет? Так сделай правильный выбор!»
Вдруг в разрыве туч высоко над горизонтом показалась неясная половинчатая луна, и её блики засеребрились на речной воде, что начала мелькать за придорожными кустами. Значит, берег совсем рядом.
– И зеркальный потолок! Представила? – тем временем фантазировал о чём-то Удо, подкрепляя свои слова активными жестами. – Но это только начало! А вот когда выбью первую мультиплатину[16]! Тогда-то и пойдёт настоящая сказка!
Это были наитипичнейшие и очаровательные в своей наивности воздушные замки.
«Как мальчишка, в самом деле!» – воскликнула про себя Анна и не выдержала:
– А у тебя есть что послушать? Из твоего?
«Сейчас услышу эту чушь. И дело решится!» – понадеялась она.
А будущая звезда рэпа с искренним воодушевлением начал рыться у себя в телефоне.
– Вот из последнего! Зацени! «Город чужой», – гордо объявил он и, выжав громкость на полную, включил трек:
«Город помнит,
Город знает.
Там погромы –
Тут зараза.
При делах, но нелегалы.
В окна дома
Пятен плесень
Лезет –
И под кайфом сразу.
Каждый угол здесь опасен,
Каждый выход здесь неясен.
А на утренней заре
Снова небо в янтаре,
В золоте,
Чертит точки и тире
Городу
И смывает синевой
Чёрный вой.
Но не мой!
Я – здесь главный герой!
Крики грома –
Это пушка.
Мы знакомы?
Спи, братушка!
Сон-травой
Этот город неживой,
До утра вновь заключён
В грязных окон мутный звон.
А на утренней заре
Снова небо в янтаре,
В золоте,
Чертит точки и тире
Городу
И смывает синевой
Чёрный вой.
Но не мой!
Я – здесь главный герой!
Боль не злая –
Просто метка.
Город знает
Все ответы.
Вскрыты улицы, как вены,
Мы легенды, мы нетленны
А на утренней заре
Снова небо в янтаре,
В золоте,
Чертит точки и тире
Городу
И смывает синевой
Чёрный вой.
Но не мой!
Я – здесь главный герой!».
Анна совсем не разбиралась в современной молодежной музыке, предпочитая классику рока, вроде THE ALFEE[17] или B'z[18]. Поэтому первый куплет просто ударил ей по ушам оглушительной тарабарщиной. Она не понимала, хорошо ли Удо читает, и о чем, вообще это всё. Она лишь явственно почувствовала, что сделано это было со страстью и предельным прямодушием.
Припев, который начинался со слов «А на утренней заре» и больше других частей походил на привычные для Анны песни, ей даже понравился.
«Живописно! – успела отметить она. – И мотив запоминается, лёгкий».
Второй куплет уже был понятнее.
«Криминальная романтика!» – грустно усмехнулась она про себя.
А переход показался ей наиболее интересной частью: «Это даже похоже на поэзию», – слегка удивилась Анна.
Когда же зазвучал завершающий припев, то она невольно его подхватила, находчиво заменив «я» на «ты»: «Ты – здесь главный герой!» – протянула она, кивая в ритм головой.
Удо радостно зааплодировал.
– А я ещё сомневался, нужен ли женский вокал. Класс! Шикарно получилось! Ну, как тебе? Качает?
– Интересно было. И музыку ты написал?
– Конечно! Кто же ещё?! Так, понравилось? – по-детски бесхитростно продолжил допытываться Удо.
– Это... это слишком...
– Слишком пафосно? – почему-то предположил он её ответ и с увлечением принялся пояснять: – Да-да, я знаю. Но понимаешь, пафос – это всё! Это основа, самая суть рэпа. Или ты король, или никто...
Анна старалась вникнуть, но очень некстати заговорил её вредный голосок: «Ну и что ты уши развесила? Это и есть частичка его души. И что в ней, а? Мрак, страх, смерть и эгоцентризм!»
Продолжение следует.
Читайте часть VI здесь.
Примечания.
[1] «Джон Маккле́йн» (англ. John McClane) – герой серии фильмов «Крепкий орешек» (Die Hard series, 1988-2013). Его роль во всех пяти фильмах исполнил актёр Брюс Уиллис. Как персонаж полицейский Макклейн известен способностью выходить из самых сложных криминальных ситуаций, включая ускользание через вентиляционные шахты, что стало одной из его фирменных черт.
[2] «Включила биде» – речь идет о комбинированном унитазе-биде с электронным управлением, который не только подает струю воды для омывания, но и оснащен функцией сушки теплым воздухом. Такая конструкция была впервые представлена в 1980 году в Японии под маркой Washlet и в настоящее время особенно популярна в странах Восточной Азии, прежде всего в Японии и Южной Корее.
[3] «Намочив струёй из-под крана над бачком» – речь идёт об экономичной конструкции унитаза, где на смывном бачке установлена раковина. Это позволяет повторно использовать воду: сначала для мытья рук, а затем эта же вода попадает в бачок для последующего смыва. Впервые такая модель была представлена в 1959 году в Японии компанией TOTO.
[4] «Калифо́рния» (англ. California) – штат США, расположенный на западном побережье страны, на берегу Тихого океана. Калифорния с населением в 39 миллионов человек – самый населённый штат США. Это также третий по площади (423 970 км²) штат после Аляски и Техаса. Столица – Сакраменто, крупнейший город – Лос-Анджелес. Другие крупные города – Сан-Франциско, Сан-Диего, Сан-Хосе.
[5] «Нью-Йорк» (англ. New York City, сокр. NYC) – крупнейший город США. Население города на август 2022 года составляло 8 467 513 человек. Нью-Йорк расположен на берегу Атлантического океана в юго-восточной части штата Нью-Йорк. Город был основан в начале XVII века голландскими колонистами и до 1664 года назывался Новый Амстердам.
[6] Брази́лия (порт. Brasil), официально – Федеративная Республика Бразилия или Федеративная Республика Бразилии (порт. República Federativa do Brasil – суверенное государство в Южной Америке. Площадь – 8 515 767 км² (эквивалентна 47,3 % южноамериканской территории). Пятая среди стран мира по площади и седьмая по численности населения (с более чем 218 млн жителей), Бразилия является крупнейшей страной Южной Америки и Латинской Америки как по территории, так и по численности населения. Единственная португалоязычная страна во всей Америке. Столица – город Бразилиа.
[7 «Если не хочешь, чтобы тебя Японии выдали» – речь идёт о сложностях экстрадиции между Японией и Бразилией, которые связаны с тем, что Бразилия не выдаёт своих граждан для судебного преследования за рубежом. Это позволяет некоторым преступникам скрываться от японского правосудия, находя убежище в Бразилии.
[8] «Славный парень» – в данном случае присутствует игра слов, поскольку имя Ю́дзин (яп. 優人) можно перевести как «хороший/славный человек».
[9] «Бо́нни и Клайд» (англ. Bonnie and Clyde) – речь идёт об американских грабителях банков 1930-х годов, чья история стала частью поп-культуры. Традиционно Бонни Паркер (англ. Bonnie Elizabeth Parker; 1910-1934гг.) изображается как волевая женщина, берущая на себя роль лидера, а Клайд Бэрроу (англ. Clyde Chestnut Barrow; 1909-1934 гг.) – как её преданный, но более пассивный партнёр. Героиня иронически переворачивает эти образы.
[10] «Wonda» (яп. ワンダ «во́нда» от англ. wonderful – «чудесный») – марка кофе в банках и кофейных напитков в пластиковых бутылках японской компании Безалкогольные напитки Асахи (яп. アサヒ飲料 «Аса́хи инрё»). Продается с 1997 года.
[11] «Сто́ковое фото» (от англ. stock – «запас») – фотоизображение на определённую тематику, размещённое на специализированных торговых площадках, известных как фотобанки, и доступное для покупки или бесплатного использования в качестве иллюстрации или рекламного материала. Отличительной особенностью стоковой фотографии является то, что она делается не для конкретного заказчика. На стоковых фото часто изображены постановочные сцены с профессиональными моделями: «счастливая семья», «отец с ребёнком», «деловая встреча» и т.п. Такие фотографии можно свободно приобрести и использовать по своему усмотрению, например, поставить на заставку телефона.
[12] «Яку́дза» (яп. ヤクザ, やくざ) – традиционная форма организованной преступности в Японии, группировки которой занимают лидирующее положение в криминальном мире страны. А также член этой группировки.
[13] «YuDozzer» – читается как «Ю́ -до́ззер».
[14] «И́нди» (англ. indie – сокращение от independent – «независимый») – это медиа-контент, то есть графический, видео- и аудиопродукт, созданный независимо от крупных коммерческих компаний. Термин является антонимом массовой культуры. Для культуры инди характерны независимость от коммерческого продвижения и идеология свободного творчества.
[15] «Pixis Mega» (англ. «пи́ксис ме́га» – «мэга-коробка»/ яп. ピクシスメガ – «пи́кусису мэ́га») – речь идёт об автомобиле Тойота «Pixis Mega», производившемся японской компанией Тойота Мотор в промежутке с 2015 по 2022 годы. Это сверхвысокий компактный универсал, самый крупный (из легковых) и самый тяжёлый из автомобилей серии «Pixis».
[16] «Мультиплатина» – речь идет о понятии из музыкальной индустрии, где мультиплатиновым называют альбом или сингл, который получил несколько платиновых сертификатов за высокие продажи. Этот статус присваивается на основе сертификации, принятой в разных странах, и отражает выдающийся коммерческий успех произведения. В США, например, платиновый статус получают диски, проданные тиражом в 1 миллион экземпляров, тогда как в Великобритании достаточно 300 тысяч, а в Польше, Италии, Испании, Канаде и Украине — 100 тысяч. Каждая последующая "платина" означает дополнительный миллион (или установленное количество) проданных копий, и так формируется статус мультиплатинового альбома или сингла.
[17]«THE ALFEE» (англ. «зэ альфи́»/ яп. ジ・アルフィー «дзи аруфи́») – японская рок-группа, основанная в 1974 году и состоящая из трёх участников. Является одной из старейших действующих рок-групп Японии. За свою карьеру группа выпустила более 50 альбомов, а их синглы регулярно занимают высокие места в чартах Oricon – главного японского музыкального рейтинга, аналога американского Billboard.
[18] «B'z» (англ. «биз»/ яп. ビーズ «би́зу») – японская рок-группа, основанная в 1988 году и состоящая из двух участников. Известна своими энергичными хард-рок песнями и поп-балладами.