Хозяином уютного домика в горах оказался коргоруш Фил. Пока он суетился, размещая мою семью в жилых комнатах, я тихонько спросила у Глеба, как Лёшке удалось вернуть старика. В ответ услышала, что Фил никогда не принадлежал Иному. Когда другие мои магические знакомые исчезли, развеянные полем преобразователей, Фил остался. И он действительно был настолько сильно опечален теми событиями, что проглядел начало пожара в доме. Ему огонь не страшен. Спас Мурзика, ютился вместе с котом где-то по углам несколько лет, а ко мне не совался потому, что Глеб сам попросил его меня не тревожить.
― Ты же хотела нормальной человеческой жизни, вот я и подумал, что присутствие в ней коргоруша будет лишним, ― пояснил нефилим.
― Ну да, ― согласилась я. ― Родители не поняли бы, если бы он за мной притащился. А Мурзик…
― Здесь твой Мурзик, ― улыбнулся Глеб. ― Шастает где-то по лесу. Так отъелся на попечении старика, что скоро в дверь пролезать перестанет. Прискачет, когда почует, что здесь гости. Фил для себя не готовит ничего, а теперь из кухни постоянно будет вкусно пахнуть.
― А почему вы мне раньше про Фила ничего не говорили?
― Не знаю. Как-то не до этого было.
Ну и ладно. Фил жив и здоров ― это главное. Мне, правда, немного совестно стало. Коргоруш заботился обо мне, когда я жила в доме Глеба, а потом оказался на улице и не решался нарушить обещание, данное хозяину. Если бы показался мне на глаза, я бы его в московскую квартиру на проживание определила ― хоть и в одиночестве, зато в тепле и уюте жил бы.
В общении с моими родителями Фил по старой привычке называл Глеба хозяином. Естественно, это не осталось незамеченным ― мама сделала вывод, что дом принадлежит Глебу. Следовало ожидать, что за этим умозаключением последуют вопросы, поэтому я заранее согласовала с Глебом ответы ― чтобы враньё выглядело правдоподобно. Хорошо ещё, что Бо не присоединился к нашей развесёлой компании. Фил наверняка обращался бы к нему привычным именем, а Лёшка хоть и подрос, но в голове у ребёнка накрепко засела святая вера в то, что у него есть друг-дракон. Он и так в последнее время частенько заменял в обиходе имя Боря на Бо, и меня это немножко беспокоило.
― А где Бо? ― спросила я у Глеба, волнуясь, что дракоша останется за пределами Иного в самый опасный момент.
― Патрулирует окрестности, ― прозвучало в ответ. ― Я поручил ему следить, чтобы ни одно магическое существо неожиданно не объявилось в радиусе километра. Полагаю, твоим родителям такое знакомство ни к чему.
И не поспоришь. Остаток этого дня был потрачен на размещение и отдых. Фил приготовил для нас простой, но вкусный ужин. Пообещал моему отцу завтра же прямо с утра организовать рыбалку. Глеб тайком шепнул мне, что домашняя нечисть вроде домовых и коргорушей не питает пристрастия к подобного рода развлечениям, поэтому в доме нет рыболовных снастей. Мама заинтересовалась библиотекой ― под книги в доме была отведена целая комната. Лёшке сначала было скучно, поэтому он приставал ко мне с вопросами о том, как же живётся Нюсечке у соседей, к которым мы на время определили его морскую свинку. Но нытьё прекратилось сразу же, как только с прогулки вернулся Мурзик. Котяра и правда вырос огромным. Не мейн-кун, конечно, но всё равно зверь из него получился не маленький. Я переживала, что родители узнают в котике тот несчастный комочек шерсти, который я подобрала на улице почти одиннадцать лет назад, но это было просто невозможно.
Кот стал объектом всеобщего внимания на весь вечер. Лёшка вообще от него не отлипал. А папе не хватало телевизора. Он привык по вечерам слушать новости ― не смотрел даже, а просто засыпал под них. Электричество в доме от генератора, связи в горах нет никакой, Интернета тоже. Глеб как-то упустил это из виду. Ситуацию спасла мама ― авторитетно заявила, что радиоволны и иже с ними разрушают мозг, поэтому папе полезно несколько дней пожить в тишине на природе. А потом Фил притащил шахматы ― проблема отсутствия телевизора после этого была снята с повестки дня окончательно.
Ночью Глеб отлучался ненадолго в реальный мир за рыболовными принадлежностями. Он в этом вопросе полный ноль, поэтому приволок целый арсенал разнообразных снастей. У Фила от одного только вида этой горы ненужностей волосы на голове встали дыбом. Утром старик честно признался моему отцу, что в рыбалке ничего не смыслит, и соврал о том, что хранит в дровяном сарае снасти на случай приезда гостей. К счастью, ассортимент удочек, лесок и крючков превзошёл самые смелые ожидания моего папы. Глеба тоже позвали порыбачить, но он сказал, что ему нужно поработать.
― Что-то не так? ― спросила я встревоженно, когда Фил и отец отправились к реке, а мама оккупировала кухню.
Лёшка ещё спал. Глеб увёл меня в библиотеку, взял лист бумаги и нарисовал три круга на манер орбит ― один внутри другого. Поверх колец поставил стрелочки.
― Так система миров выглядела раньше, и я решил большую её часть оставить неизменной. В центре твоя реальность. Она, как и прежде, питает верой и страхами Иной, который является чем-то вроде оболочки. Люди всё равно не перестанут бояться магических существ и верить в них, поэтому я и не счёл нужным отказываться от этой поддержки. А границу между Иным и миром богов я усилил и запечатал так, что через неё во внешний круг ничего не может просочиться. Она точно надёжна, но в ней есть небольшие изъяны.
― Какие? ― нахмурилась я.
― Безмагические места, ― пояснил он. ― В реальности таких несколько. Там никакая магия не действует, поэтому получилось что-то вроде изолированных каналов от мира богов напрямую к вашей реальности. Боги и ангелы сейчас ослаблены. Мои барьеры им не сломать даже совместными усилиями, поэтому их интерес будет направлен сразу на твой мир.
― Так это было известно изначально. Почему ты сейчас заволновался? И какая разница, если через эти каналы боги смогут только получать небольшую подпитку, но сами в реальность не пролезут? Магические существа ведь тоже не смогут пройти через безмагическое пространство, так ведь? Чего именно ты опасаешься?
― Добровольных жертв.
― В смысле?
Лучше бы не спрашивала.
― Даже истощённый слон всё равно больше лошади, ― ответил Глеб. ― Боги и их армия ангелов всегда были могущественнее всех остальных магических созданий. Их было меньше, но они были сильнее. Теперь мало нас. Они ослаблены десятилетним перерывом в поступлении нужной энергии, но и я не всемогущ. Общий перевес сил всё равно не на нашей стороне, потому что пяти лет на полноценное развитие мира недостаточно, а я выложился по полной программе. Если ангелы принесут себя в жертву, чтобы усилить богов, и если боги перенаправят получаемую энергию на кого-то одного, у меня появится очень серьёзный противник. Боюсь, это уже произошло. Ночью я заметил концентрацию божественных сил рядом с одним из безмагических каналов. Достаточно мощный удар в той точке способен пробить в барьере брешь.
― Они могли видеть, что ты делаешь, но не могли вмешаться, ― нахмурилась я ещё сильнее. ― И как теперь быть? Ты можешь усилить там барьер?
― Нет. Свободной магии почти не осталось.
― Чёрт, ― подытожила я.
― Угу, ― согласился Глеб. ― Это моя ошибка. Нужно было сделать Иной меньше. Ограничить его так, чтобы барьер не касался безмагических пространств. Тогда и ресурсов на защиту было бы больше, но я себя переоценил.
― Хотел как лучше, а получилось как всегда, ― философски заметила я. ― Чувством вины проблему не решишь, поэтому давай думать. Какие есть варианты? Быстро уменьшить Иной сейчас можно?
― Нет.
― А что можно противопоставить одному очень могущественному богу?
― В нашем случае ничего.
― Блин. У нас всего два дня осталось. Надо как-то выкручиваться.
― Угу.
― Может, попросить Лёшку нарисовать что-нибудь эдакое, что нам поможет?
― Например?
Я задумалась. Как-то проще было воспринимать приближение решающего дня, когда Глеб фонтанировал уверенностью, но теперь на душе стало совсем паршиво. И упрекать нефилима в том, что он за пять лет не предусмотрел такой вариант развития событий, тоже было бы нечестно ― он и так старался изо всех сил. Не ради безмятежной жизни всех магических созданий, а для нашего сына. Гнев богов падёт в первую очередь на Лёшку. Этого боялись мы оба, но я ничего не могла сделать, чтобы защитить своего ребёнка, а Глеб уже сделал всё возможное.
― Боюсь, у меня нет идей, ― со вздохом ответила я на вопрос любимого.
― Боюсь, у меня они тоже закончились, ― прозвучало эхом.
Два дня. Возможности врага известны. Собственные слабости тоже. Бояться и уповать на всемогущий «авось» ― это всё, что нам осталось.
― Вот чего им не живётся спокойно? ― расстроенно произнесла я. ― Боги же бессмертны. Даже если все люди разом перестанут бояться их и почитать, они же не погибнут.
― Тот, кто родился в роскоши, привык повелевать и знает способ получить желаемое, никогда не откажется от своих привычек, ― с кислой физиономией ответил Глеб. ― Боги не боятся забвения. Они не боятся исчезнуть или стать слабыми. Их страшит только перспектива стать равными другим существам.
― Страшит, ага, ― проворчала я, после чего меня вдруг осенило. ― Страшит? То есть они тоже способны испытывать страх?
― Ничего не боятся только дураки и мертвецы, ― последовало очередное философское изречение.
― Значит, их гнев, из-за которого погибали все предыдущие творцы вместе со своими творениями, происходит из страха?
― Типа того. А что? ― заинтересовался Глеб.
― Просто получается, что они боятся Лёшку. И тебя, раз ты ему помогаешь, ― пояснила я. ― Если мир Иной можно питать верой и страхами людей, то почему нельзя использовать для этих же целей страхи богов? Система же может работать вот так?
Взяла его схему, зачеркнула стрелку, ведущую из Иного в мир богов, и нарисовала такую же в обратном направлении.
― Теоретически… ― поморщился Глеб. ― Нет, канал-то я создать могу, а дальше-то что?
― А дальше наш сын будет активно рисовать всех, кого тебе хотелось бы вернуть. Не мелких созданий, на возрождение которых нужно мало магии, а кого-нибудь посущественнее. Лилию, например. Вадима с Милой. Можно попробовать и Настеньку вернуть. Магия-то ведь будет уже другая. Может, божественная сила, порождённая страхами богов, поможет исправить какие-то ошибки? Лёшка шлёпает рисунки со скоростью печатного станка. Ему только волю дай и бумаги побольше. И ты сам говорил, что его талант напрямую зависит от объёма свободной магии. Если магия богов потечёт в обратном направлении, они вообще запаникуют, и тогда материала для творчества у Лёшки будет хоть отбавляй. А без сил они нам не страшны, правильно?
Глеб посмотрел на меня, как на умалишённую. Долго молчал, переваривая результат моего неожиданного озарения. От продолжения дискуссии нас отвлекла мама ― позвала завтракать. Как раз и Алексей проснулся. Тоже уселся за стол, пожаловался на сбежавшего куда-то кота и заявил, что хочет на прогулку.
― Бери маму с бабушкой и сходите погуляйте. Погода отличная, ― разрешил Глеб.
― А ты? ― сразу же спросил Лёшка.
― У меня есть дела, ― прозвучало в ответ. ― До обеда точно буду занят, а потом мы с тобой немного порисуем, если хочешь.
При этом Глеб одарил меня таким многозначительным взглядом, словно в очередной раз дал обещание, что всё у нас будет хорошо. И я поверила ему. В такие моменты нужно верить в лучшее и в тех, кто способен сотворить это «лучшее» своими руками. Хватит кормить страхами коварных и жестоких богов. Если всё получится… Нет, не «если». Всё у нас получится, причём так, что богам останется только кусать локти и теряться в догадках о том, каким образом слабый противник сумел их так ловко провести. В мир Иной-то они теперь заглянуть не могут, потому и не в курсе, что у нас появился новый гениальный план противостояния злу.