Тонкая струйка пара поднималась над тарелкой с куриным бульоном, который Марина готовила почти три часа. Золотистые капельки жира, веточка укропа, аккуратно порезанная морковь – всё как любит Андрей. Она посмотрела на часы – половина восьмого. Муж должен был прийти полчаса назад.
Звук поворота ключа в замке заставил её встрепенуться. Торопливые шаги в прихожей, шуршание куртки – и вот он, наконец-то дома. Марина улыбнулась, расправляя складку на скатерти:
– Я как раз накрыла. Садись, пока горячее.
Андрей мельком глянул на стол, рассеянно кивнул и потянулся к телефону, завибрировавшему в кармане. Его лицо тут же изменилось – между бровей залегла знакомая складка тревоги.
– Игорь? – Марина даже спрашивать не стала, и так всё понятно. Только он мог звонить в такое время.
– Да, погоди минутку... – Андрей отвернулся к окну, понизив голос. – Алло? Что случилось?
Марина сжала вилку чуть сильнее. Костяшки пальцев побелели. Она уже знала, чем это закончится. Как всегда. Как в прошлый вторник, когда они собирались в кино. Как месяц назад, в их годовщину...
– Конечно, сейчас приеду. Разберёмся, – Андрей уже направился в прихожую, на ходу застёгивая рубашку. – Там такое дело...
– Ты всегда защищаешь их, а про меня забываешь! – голос Марины дрогнул, предательски выдавая накопившуюся обиду. Она не хотела кричать, правда не хотела. Но эти слова будто сами вырвались – как пар из кипящего чайника, который слишком долго держали закрытым.
Андрей замер на пороге кухни. Его плечи напряглись, а в голосе появились знакомые нотки раздражения:
– Ты преувеличиваешь. Он просто в сложной ситуации. Ты же знаешь Игоря – у него никого больше нет.
– А у меня есть? – эти слова прозвучали так тихо, что она сама едва их услышала.
Но Андрей уже не слушал. Торопливые шаги, щелчок замка – и тишина. Только пар над тарелкой с супом становился всё реже, а по щеке Марины медленно скатилась первая слеза.
Она посмотрела на накрытый стол – две тарелки, свежий хлеб, любимый салат мужа... Всё остывает. Как их отношения. И она не знала, что болит сильнее – сердце или осознание того, что она действительно стала невидимкой в его жизни.
Марина встала, механически убирая со стола. Каждое движение давалось с трудом, словно на плечи давил невидимый груз. В голове крутилась одна мысль: "Сколько ещё?" Сколько раз она будет вот так сидеть одна? Сколько раз будет делать вид, что всё в порядке?
Суп отправился в контейнер – завтра разогреет на обед. Если, конечно, успеет поесть между совещаниями. Салат – в холодильник. Хлеб – в хлебницу. Каждое движение – как маленькая смерть их семейного уюта.
А где-то там, в другом конце города, её муж снова спешит на помощь другу, даже не подозревая, что его собственная семья рушится, как карточный домик от легчайшего дуновения ветра.
Часы на приборной панели показывали начало первого, когда Андрей припарковался у дома. В окнах темно – непривычно, обычно Марина всегда оставляет свет в прихожей, когда он задерживается. "Наверное, уже спит", – подумал он, поднимаясь по лестнице. Проблемы Игоря оказались серьёзнее, чем он предполагал, пришлось повозиться.
Ключ в замке повернулся с неестественно громким в ночной тишине щелчком. В квартире – ни звука, только тиканье настенных часов в гостиной. Андрей на ощупь нашёл выключатель.
– Марина? – позвал он вполголоса, стараясь не шуметь слишком сильно.
Тишина.
Что-то было не так, он почувствовал это кожей. Обычно в такое время из-под двери спальни пробивается полоска света – жена любит почитать перед сном. Но сейчас везде было темно.
– Опять дуется, – пробормотал он раздражённо, снимая ботинки. – Как ребёнок, честное слово.
Прошёл на кухню – и замер. На столе стоял контейнер с супом, рядом записка: "Разогрей, если захочешь". Почерк у Марины был какой-то неровный, будто рука дрожала.
Неприятное предчувствие шевельнулось где-то под ложечкой. Андрей достал телефон, нашёл номер жены. Длинные гудки, потом механический голос: "Абонент временно недоступен..."
– Да брось, – он попытался успокоить себя. – Просто телефон разрядился.
Но в спальне её не было. Кровать аккуратно застелена, на тумбочке – недочитанная книга с закладкой. В ванной – влажное полотенце и едва уловимый запах её шампуня. В шкафу не хватало нескольких вещей – он точно помнил это синее платье, она надевала его на день рождения мамы...
Время растягивалось, как резина. Три часа ночи. Четыре. Пять. Андрей обзвонил всех, кого мог – подруг, коллег, даже её сестру в другом городе. Никто ничего не знал. Или не хотел говорить?
Он меря шагами гостиную, то и дело поглядывая на телефон. Набирал её номер каждые пятнадцать минут – без толку. В голове крутились обрывки сегодняшнего разговора. "Ты всегда защищаешь их, а про меня забываешь!" Как она это сказала? Почему он только сейчас слышит настоящую боль в её голосе?
Рассвет застал его на кухне. Нетронутый контейнер с супом, остывшая чашка кофе, смятые сигареты – он не курил уже два года, но сейчас...
Телефон зазвонил так неожиданно, что Андрей вздрогнул. Незнакомый номер.
– Алло? – его голос охрип от бессонной ночи и тревоги.
– Андрей Викторович? – женский голос, официальный тон. – Ваша жена в городской больнице. Приезжайте срочно.
Он не помнил, как одевался. Не помнил, как спускался по лестнице, как заводил машину. В висках стучала только одна мысль: "Только бы с ней всё было в порядке".
И только сейчас, летя по пустым утренним улицам, он впервые по-настоящему испугался. Не за друга, вечно влипающего в неприятности. За жену. За женщину, которая всегда была рядом, которую он считал такой надёжной, что позволил себе о ней забыть.
А за окном занимался рассвет – равнодушный, холодный, как её вчерашние слёзы, которых он даже не заметил.
Приёмный покой встретил Андрея равнодушным голосом медсестры:
– Третий этаж, кардиология, триста шестая палата.
Сердце заколотилось где-то в горле, пока поднимался по лестнице. Лифт показался слишком медленным – да и стоять на месте он сейчас просто не мог.
Нашёл палату не сразу – руки тряслись, когда вчитывался в номера на дверях. Когда, наконец, вошёл, в нос ударил запах лекарств и больницы. Марина лежала, отвернувшись к окну. Капельница. Датчики. Писк приборов. Её рука с синяком от укола безвольно лежала поверх одеяла.
– Мариш... – собственный голос показался чужим.
Она не повернулась. Только плечи едва заметно дрогнули.
– Как ты? – он осторожно присел на край кровати. Хотел взять её за руку, но она едва заметно отодвинулась.
– Жива, как видишь, – голос тихий, безжизненный. – Спасибо Анне Петровне. Соседке нашей, – после паузы добавила она. – Она скорую вызвала.
Андрей сглотнул комок в горле. Семь лет женаты, а он даже имени соседки не знал.
В палату вошла врач – немолодая женщина с усталым лицом.
– Так, – она строго посмотрела на Андрея. – Муж?
Он кивнул.
– Что с ней? – голос сорвался.
– Гипертонический криз, – врач говорила отрывисто, по-деловому. – Давление под двести. Еще бы немного... – она покачала головой. – Ей нельзя волноваться. Вообще. Понимаете?
– Да как же...
– Я серьёзно. Никаких стрессов. Сейчас назначу лечение...
Марина вдруг резко села на кровати:
– Стрессов? – её голос дрожал. – А как мне их избежать? Может, мне вообще перестать ждать мужа по вечерам? Перестать гадать, придёт он к ужину или опять... – она задохнулась, схватилась за грудь.
– Марина! – Андрей рванулся к ней.
– Так, всё, хватит! – врач решительно встала между ними. – Вам придётся уйти. Ей нужен покой.
– Подождите... Мариш, послушай...
– Нет, это ты послушай, – Марина говорила тихо, глотая слёзы. – Знаешь, что я вчера поняла? Я для тебя как... как старые тапочки. Удобные, привычные... Всегда под рукой, да? А я так больше не могу. Не могу быть просто удобной. Я живой человек, Андрей. Живой...
Последние слова она почти прошептала. Монитор тревожно запищал.
– Всё, разговор окончен, – врач решительно направилась к двери. – Мужчина, на выход. Немедленно.
Уже в дверях он обернулся. Марина снова смотрела в окно. По щеке катилась слеза.
"Я живой человек..."
Эти слова били набатом в голове, пока он шёл по коридору. Сколько раз она пыталась достучаться до него? Сколько раз он отмахивался – делами, заботами, чужими проблемами?
А теперь вот так – больница. Капельница. И её глаза, полные слёз.
В коридоре было пусто. Андрей привалился к стене. Достал телефон – три пропущенных от Игоря. Раньше бы сразу перезвонил...
Сейчас он просто смотрел на экран, и впервые за долгое время ему было по-настоящему страшно. Не за друга. За жену. За их семью. За то, что чуть не потерял самое главное, гоняясь за призраками чужих проблем.
Андрей сидел в больничном коридоре уже третий час. Медсестры, проходя мимо, бросали на него сочувственные взгляды, но он не замечал. Перед глазами стояло лицо Марины, её слёзы...
Из оцепенения его вывел телефонный звонок. Игорь. Палец замер над зелёной кнопкой. Раньше он бы ответил не задумываясь.
– Алло, – собственный голос звучал устало.
– Дружище, выручай! – голос Игоря звенел от напряжения. – Тут такое дело... В общем, я крупно влип. Нужна твоя помощь, срочно!
Андрей прикрыл глаза. Сколько раз он уже слышал это "срочно"? Сколько раз срывался посреди ночи, бросал всё, мчался спасать друга от очередных проблем? А что получил взамен? Пустой дом, остывший ужин и жену в больничной палате.
– Не могу, – слова дались неожиданно легко.
– Что значит не можешь? – в голосе Игоря появились истеричные нотки. – Ты же всегда... Ты должен...
– Нет, – Андрей сам удивился твёрдости в своём голосе. – Я должен быть рядом с женой. Она в больнице.
– Да ладно тебе, что с ней случится в больнице? Там же врачи! А у меня...
– Хватит.
В трубке повисла тишина.
– Знаешь, Игорь, – Андрей говорил медленно, подбирая слова, – я только сейчас понял одну вещь. Все эти годы я спасал тебя. Вытаскивал из неприятностей. А свою семью... свою жену... чуть не потерял.
– Но мы же друзья! – в голосе Игоря зазвучали обиженные нотки.
– Верно. Но я ещё и муж. И сейчас я нужен здесь. Разбирайся сам, – он нажал отбой, не дожидаясь ответа.
Телефон тут же зазвонил снова. Андрей, не глядя, выключил его. В коридоре было тихо, только где-то вдалеке разговаривали медсестры.
– К пациентке можно, – раздался голос врача. – Только недолго.
Он осторожно открыл дверь палаты. Марина полусидела в кровати, опираясь на подушки. При его появлении она чуть напряглась, но промолчала.
– Это был Игорь, – сказал Андрей, присаживаясь рядом.
Она едва заметно кивнула, по-прежнему глядя в окно.
– Просил о помощи. Срочной, как всегда.
Марина наконец повернулась к нему. В глазах застыл немой вопрос.
– Я отказал, – он осторожно взял её за руку. В этот раз она не отстранилась. – Знаешь, я тут много думал... Ты права. Я совсем забыл, что значит быть мужем. Гонялся за какими-то... – он махнул рукой. – А самое главное чуть не потерял.
Её пальцы чуть дрогнули в его ладони.
– Ты правда не поехал к нему? – в её голосе всё ещё слышалось недоверие.
– Правда, – он легонько сжал её руку. – Я там больше не нужен. Я нужен здесь. Тебе.
Марина молчала, но он видел, как в её глазах, усталых и заплаканных, медленно появлялся тот самый тёплый свет, который он когда-то так любил. Который чуть не погасил своими руками.
– Я всё исправлю, – прошептал он. – Обещаю.
И впервые за долгое время это была не пустая фраза. Он действительно собирался всё исправить. Вернуть тепло в их дом. Снова стать тем мужем, которого она когда-то полюбила.
За окном медленно опускались сумерки. Где-то в городе надрывался телефон Игоря. Но здесь, в тишине больничной палаты, двое людей заново учились быть вместе. И это было важнее всего остального.